И Ника начинает нервничать. Забрали маму, потом дочь без её ведома, кота и вовсе хотят бросить на произвол судьбы. Она понижает голос до ядовитого шипения, предварительно закрыв уши Светки ладонями.

– Ей нужен кот. Что, лишите ребёнка и домашнего животного? Дену сами будете объяснять, почему она не хочет с ним говорить! – выстрел наугад, но, судя по услышанному разговору, вряд ли помощника посвятили в детали. Скорее всего, он знал лишь то, что должен довезти их обеих в целости и сохранности до места назначения.

– Ладно, – отвечает Илья, а она видит, как по виску у него стекает капля пота. Если догадка верна, работает он здесь недолго. И таким темпом вскоре вовсе вылетит. Но это не её забота. – Я схожу. Скажете номер квартиры, а сами останетесь в машине.

Она соглашается, радуясь маленькой победе. Возможно, потом предстоит объяснять Дену наличие шерстяного зверя в его жилище. Только возможно, ведь вряд ли он заметит.

Спустя добрых два часа, заехав в квартиру и собрав пробки, они всё же добираются до частного дома. Светка обнимает Имбиря, а он недовольно мяукает, высунув морду из пледа, в который его закутал мужчина. Строение оказывается внушительным, но куда меньше, чем она себе представляла. Ей казалось, что такие, как он, живут припеваючи в особняке размером со средневековый замок. А здесь всего три этажа, на первый взгляд, квадратов двести. Что же, видимо, кота он все-таки заметит.

Илья открывает кованые ворота, а затем и входную дверь. Ника заходит внутрь, удерживая под руку дочь. Та смотрит, распахнув широко голубые глазищи, и, кажется, вот-вот закричит от восторга. Было чем восторгаться, но ей, в отличие от ребёнка, веселье не светит. Горло давит застрявший в нём ком, не позволяя дышать полной грудью. Остаётся верить, что у Дена слишком много дел, чтобы навестить их сегодня. Она не уверена, что выдержит ещё одну встречу.

– Я буду в гостевом. Если что нужно – обращайтесь, – говорит мужчина перед тем, как удалиться. Ника механически кивает и закрывает за ним в спешке. Компания – не то, что ей нужно сейчас.

Если бы не Светка, она бы с радостью завернулась в кокон из одеял и провела в нём остаток дня. Внутри горит, плавится, разъедая нутро. Она не знает, чего ждать, не знает ровным счётом ничего, а он не соизволил объясниться, даже когда спрашивала. Так много «если» в голове. Если бы она не сосредоточилась на мести, если бы послушала маму, отпустила. Если бы не познакомилась с Деном. Тогда, возможно, всё было бы по-другому.

Но оно не будет. Увы.

– Я не оказываю услуги за «спасибо», – говорит он, вместе с отказом кромсая её надежды. Ника нервно теребит пальцами джинсовую ткань куртки и поднимает на него глаза.

– Ты сам написал мне на почту, – и это правда. Несколько месяцев назад она получила первое сообщение, затем ещё и ещё, пока их не накопилось с двадцать штук. – А теперь говоришь «нет»?

Ден морщится от музыки, ударяющей по ушам, и делает глоток энергетика со льдом. Он тянет руку к её лицу, от чего её передергивает, и убирает за ухо выбившуюся прядь.

– Вижу, что ты пришла не просто так. Я знаю ситуацию, вот и написал. У тебя есть кое-что, что мне нужно, – он говорит, а она сжимается, ощущая, как мужские пальцы зарываются в волосы на затылке, руша причёску. Локоны рассыпаются по плечам светлыми волнами, когда он притягивает её ближе. Так, что в нос бьет аромат его свежего парфюма. Хвоя, бергамот и цитрусы. Она старается держаться, чтобы не вывернуться и не сбежать. Ей до сих пор сложно терпеть касания противоположного пола. Но от его решения зависит слишком многое. Дыхание чувствуется на коже у мочки уха, а по шее бегут мурашки, скрываясь под воротом блузки. – Твоя дочь. Мне нужна Света, – он отстраняется, сохранив на лице непробиваемое спокойствие, и делает глоток, пока она силится собраться с мыслями. То, что он говорит, не укладывается в голове. – Подумай, решение скажешь позже.

Уходя, он уносит вместе с собой её надежду на месть. Последнюю веру в то, что Смирнов может ответить за то, что он сделал с ней. Ника видит его усмешку в кошмарах, помнит запах спирта и пота в ту ночь, то, как он стонал, игнорируя крики. Сны мучают её по графику «сутки через трое», иногда чаще. Не помогают ни врачи, ни лекарства.

Когда Ден вышел на неё впервые, она не поверила. И лишь спустя время отважилась. Устала просыпаться в слезах, не могла и дальше существовать в агонии, в страхе однажды сгореть до пепла. Она не заслужила того, что Андрей сделал с ней, вытравив всё живое из организма. Он, даже будучи далеко, причинял почти физическую боль тем, что остался внутри куском гнилой плоти на месте сердца.

Решение укрепляется чуть позже, растекаясь лидокаином по венам, мешаясь с алой кровью. Она знает, на что идёт.

Вернее, думала, что знает.

Примерно к одиннадцати вечера Ника успевает разложить вещи по полкам шкафа, накормить Светку и с трудом уговорить её лечь спать в незнакомом доме. Девочка совершенно не понимает, зачем они здесь, а мама не торопится объяснять. Она засыпает под сказку о принце, драконе и волшебнике. Примерно на двадцать шестой странице. История оказывается такой наивной, что впору хохотать, настолько глупо она звучит. Но она не смеётся, ведь, если её сердце очерствело, обратившись куском гранита, не значит, что можно ломать психику ребёнку. И всё же, отчего-то она дочитывает до конца. На языке – много сахарного сиропа и ванили, слишком приторно, аж хрустит на зубах. Но ей кажется, что она должна попытаться понять, как смотрит на эту книжку Светка. Едва ли получается.

Для Ники уделять дочери время и внимание – ново. Если верить статьям психологов в интернете, к такому постепенно привыкаешь. Было бы хорошо. Ей придётся научиться общаться с ней, слушать её и слышать. При этом не переступая через себя. Труднореализуемая, но возможная задача.

Экран телефона светится, указывая пол второго ночи. Она поправляет одеяло Светки и выходит за дверь. Минутой позже раздаётся дверной хлопок. Ей не хочется спускаться, но разговор откладывать нельзя. За день она успела обдумать всё вдоль и поперёк, разобрав имеющиеся детали. Винтиков не хватало. И выдать их может лишь Ден.

Он выглядит уставшим и каким-то слишком простым в обыкновенной одежде. Она впервые видит его в чём-то кроме дорогого выглаженного костюма. Кожаная куртка ему к лицу. Он бросает её на банкетку, не утруждаясь дойти до вешалок, и ерошит волосы, обращая аккуратную причёску в форменный беспорядок. Что, чёрт возьми, тоже ему идёт. И ей от этого некомфортно.

Ника кашляет, привлекая к себе внимание, он поднимает взгляд на лестницу и как будто удивляется. Интересно, чему, ведь сам их сюда привёз.

– Уже поздно, – говорит он, задерживая взгляд на коротких домашних шортах чуть дольше, чем дозволяют приличия. И она моментально жалеет, что не надела штаны.

– Не спится, – голос немного хрипит, видимо, от нервов.

– Понимаю, – кивает он, разуваясь, и поправляет задравшийся рукав белой футболки без принта.

Она спускается вниз. Лестница кажется слишком длинной, хотя в ней едва ли насчитается сорок ступеней.

– Выбрала комнату самостоятельно? – спрашивает он, после чего ухмыляется. – Надеюсь, не мою. Находиться вместе даже там – точно перебор.

И тут Ника не удерживается от шпильки:

– Привыкай, порой такое случается, когда женишься, – от его кислого лица ей становится приятно. Удовлетворение от того, что сумела поддеть каменную статую, растекается внутри подобно топлёной глазури.

Ден быстро берет себя в руки.

– Ты что-то хотела? – его лицо вновь ничего не выражает. И её это бесит. Серьёзно, самому не тошно?

Она давит раздражение, делая глубокий вдох полной грудью, и подходит ближе. Он закрывает на секунду веки, а когда открывает, ведёт её в кухню – гостиную, движением руки веля следовать за собой.