– Заткнись, – почти рычит ему в губы, закусывая пухлую нижнюю. Он толкается, вжимаясь пахом меж её ног. И домашние штаны перестают быть тонкими, ей чудится, что они словно зимние, служат препятствием, мешают.

Ей колет вдоль позвоночника острое желание трогать его везде, прикоснуться к затянувшимся ранам, провести по вискам, скулам, очертить подбородок, чувствуя кончиками пальцев гладкость выбритых щёк. Дрожь бьёт колени, они бы обязательно подкосились, если бы она продолжала стоять на полу. Его руки держат крепко, он снимает с неё верх, отбрасывая. И её колотит, но вовсе не от холода. Ей жарко, его огонь проникает в неё заблаговременно, достигает мышц и костей, а самое главное – разума.

Она гладит его лицо, обводит кончиком пальца напряжённую челюсть, подушечкой ласкает губы, чтобы после накрыть их своими губами. Целовать, пока не закончится в лёгких кислород.

Ей ранее не знакома была страсть, с первым парнем всё произошло по обоюдному согласию, но снедающее безумие обошло стороной, как и любовь. С Андреем… она не желает об этом вспоминать. И теперь нечто новое растекается по жилам, лентами опоясывает гортань. Она задыхается от того, насколько сильно хочет ощутить на себе тяжесть его тела.

Ден смотрит на её голую грудь голодными глазами, она закидывает свои ноги ему на бёдра. Он опускает голову, тёмно-русые пряди щекочут кожу. Втягивает сосок, обводит языком по кругу, выпускает. И так со следующим.

Ника цепляется пальцами за его волосы, ласкает шею, царапая короткими ноготками. Дышит часто, резко, прямо, как и он. Им обоим не хватает воздуха. Он меж ними разрежен, будто на вершине горы. И ей всё мало.

Он снимает с неё штаны, раздевается сам медленно, неспешно. Она пожирает его взглядом, спускаясь от горла к поросли волос у полоски трусов. Облизывает пересохшие губы. Ден смотрит на неё изучающе, задерживаясь на лице и талии. Губы его припухли и покраснели от поцелуев, а на шее обозначилась алая отметина. Ника идёт пятнами от смущения, понимая, кто оставил засос. Она не хотела, само получилось. Но ей нравится, как это выглядит на нём. Словно знак принадлежности, напоминание.

– Красивая, – говорит он. Голос ложится на слух мёдом, распаляет ещё сильней, хотя от неё и так вскоре останутся лишь угли. – Ты очень красивая, Ника.

Ден приближается неспешно. Обманчиво расслабленный, глаза сощурены, будто только пробудился ото сна. Но она знает: то далеко от правды. Он выглядит, как морская гладь, затихшая перед природной катастрофой. Опускает ладонь на её бедро, оглаживает, прислоняется торсом. Ника подаётся навстречу. Она жадная, ей нужно больше. Больше ласк, укусов, поцелуев.

Цепляет зубами кожу на его шее вблизи уха, отпускает и зализывает. Он напрягается всем телом, сквозь ткань трусиков чувствуется его возбуждение. Член давит, упираясь в промежность. Она подаётся вперёд, потираясь о него, на что Ден отзывается громким свистящим выдохом сквозь стиснутые зубы.

– Тише, не спеши, – шепчет хрипло, утыкаясь подбородком в её макушку. А сам пальцами по спине проводит, едва касаясь подушечками позвонков. Она скулит, придвигаясь к самому краю столешницы, но он отодвигает её обратно. – Я хочу, чтобы ты была готова. Ещё рано, – посмеивается, целуя в щеку, прочерчивая дорожку от скулы к шее.

И как не видит? Она готова. Потряхивает всю от похоти, что зрение плывёт, а лоно саднит и пульсирует, живот тянет, узел внутри становится всё плотней.

– Пожалуйста, – просит, заглядывая в глаза. Грудь при движении покачивается на весу, привлекая его взгляд. Поволока становится плотнее.

Она слышит визг поломанных тормозов.

Дышит им, поглощая через рот вместе со слюной чужое желание. Его так много, что можно сойти с ума. Оно затрагивает каждый нерв, выворачивая наизнанку. Она касается его везде, куда дотягивается. И всё равно этого недостаточно.

Ден стягивает её трусы-шортики, те повисают на ступне. Ведёт пальцами по животу, пупку, ниже, накрывает чувствительный бугорок. Она запрокидывает голову, теряя связь с реальностью. Не понимает уже, где его губы, а где руки.

Она не знала, что может быть настолько остро, ярко, чувственно. Что этот холодный мужчина способен на страсть. Он доказывает то в ту же секунду. Обводит клитор массирующими мягкими движениями, пока не выбивает стон: громкий, протяжный.

Ника не узнаёт собственный голос, настолько пошло звучит: гортанно и низко. Она подумает об этом позже, не тогда, когда фаланга проскальзывает внутрь, растягивая стенки. Проникает одна, затем вторая. Пальцы у него длинные с заметными выступающими костяшками. Она сжимается вокруг них, ощущая каждый миллиметр, подаётся навстречу. Глубже, жёстче, сильнее. От едкого удовольствия лишается рассудка. Глаза закатываются, что непонятно: где пол, где потолок.

Он вытаскивает их, подносит ко рту. Она смотрит на то, как его язык скользит вдоль, слизывая влагу. Это по-своему сексуально, притягательно, что у неё судорогой сводит внутренности.

Остаётся буквально шаг до того, что она начнёт умолять. Его губы обводят рёбра, целуя каждое, делая остановку там, где колотится безумное сердце. Оно вот-вот прорвётся сквозь кожу, Ден совершенно точно слышит сумасшедший стук. Глядит снизу-вверх – Ника задыхается. У неё кружится голова, пульсирует в висках, а на кончиках пальцев трещат маленькие молнии. Их так много, что впору потерять сознание, как трогательные барышни в средние века. Аритмия точно её погубит. Рано или поздно.

Зрительный контакт не прерывается. Он будто зачаровал её. Она следит, как его макушка опускается всё ниже. Касания обжигают бок, затем живот и внутреннюю сторону бедра. Он берёт её за лодыжки, придвигает ближе. Дыхание опаляет клитор, его мягко обводит язык. Ника уже не ласкает его волосы, она в шаге от того, чтобы сорваться: сжимает пряди в кулак, натягивая. Мокрые звуки заполняют кухню, где совсем недавно она собиралась приготовить себе поесть.

– Хватит, – бормочет, в противовес просьбе, сжимая его голову меж коленей.

Конечно, он не слушает. Становится всё невыносимей, пока эйфория не взрывается внутри, разнося по всему телу импульсы. Она кричит, не сдерживаясь, не думая об охране снаружи дома, которая наверняка услышит.

Ден поднимается во весь рост. Она скользит по нему рассредоточенным взглядом. Расслабленная недавним оргазмом, опустошённая. Видит, как он взбудоражен.

Ника сводит ноги и выдыхает. Он склоняется, целует нежно в висок, движется к губам, затягивая в очередную авантюру.

Узел в животе не расслабляется, хотя она думала, что станет легче после разрядки. Однако ей всё ещё его мало. Слишком мало. Она никогда не представляла, что может быть так. Оно было.

Её лихорадит, ей хочется почувствовать его в себе, ей это необходимо. Он не улыбается больше, вовсе нет. Черты лица заострились, на шее она замечает пульсирующую вену.

– Не могу, – цедит, оставляя поцелуй-укус на плече. Ника не чувствует боли, не чувствует ничего, кроме разъедающего желания. Оно слишком велико, чтобы отвлекаться на что-то иное. – Не могу больше, Ника-аа, – его голос дробит её по частям. И у неё нет желания собирать себя обратно. К чему?

Может, это слишком дерзко, оттого её щёки без того алые, краснеют пуще прежнего. Она разводит колени, притягивая его так, что их плоть соприкасается.

– Так давай, – бормочет, еле связывая буквы воедино, потому что мозги напоминают жидкое желе. – Давай, Ден, пожааа-алуйста, – выдыхает ему в губы и целует, сплетая их языки.

Он толкается осторожно, а ей не нужно осторожно. Ей до остроты дерёт желание ощутить его целиком. Ника двигает бёдрами навстречу необдуманно резко, ему срывает крышу. Он становится всё напористее, вбиваясь в её тело. Она слышит влажные шлепки вперемешку с их всхлипами – стонами.

– Ещё, – хрипит ему на ухо, не замечая, где его пот, где её. Это уже совсем неважно.

Лоно вокруг него сжимается, она чувствует каждую вену, сжимая его внутри себя. Дискомфорт не исчезает полностью, ведь у неё так долго никого не было, но похоть сильнее. Ника вообще не помнит, чтобы хоть кого-то хотела настолько неистово.