Таиться больше нет смысла. Ден настигает её в несколько секунд, что она не успевает сориентироваться, роняет книгу, когда он нависает сверху. В её глазах мелькает испуг. Правильно. Она должна бояться. Предавать его – неверный выбор. Хотя… они никогда не были особенно близки. Он всего лишь платил ей за питание.

– Денис? – визгливо вскрикивает она, пытаясь подняться, но он опускает её обратно давлением руки на плечо.

Ухмыляется криво, склонив голову вбок, щурится, словно примеряясь.

– Ты забрала кое-что моё, – говорит он, щёлкает костяшками пальцев. Татьяну передёргивает от каждого щелчка, будто хрустят её, а не его суставы.

– Не понимаю, – стенает она, пряча взгляд. Врёт. Точно видно, что врёт. И к чему? Здание мало, его обыск займёт от силы минут десять.

– Думаю, понимаешь. Ты можешь сказать, или я узнаю сам после того, как ты уже не сможешь произнести и слова, – угрозы – то, что работало всегда. Почти безотказно. Главное знать, на что давить. В её случае всё просто: жизнь. Жизнью многие дорожат, особенно собственной.

Он слышит шаги позади, не реагирует. Татьяна с силой сжимает пальцы на обивке, словно готовится бежать. Но он-то знает, что человек позади – не её спасение.

– Я нашла её, пойдём, – тихо зовёт Ника, голос пропитан облегчением.

– Если оставим всё так, доложит. Ступайте к машине первыми, – у них нет иного выбора, кроме как избавиться от женщины. Отпустят – и Макс узнает об их местоположении. Скорее всего, он уже догадался о его побеге из лаборатории, если не дурак, проверил её первым делом.

Девчонка вновь не слушается. Чёрт бы её побрал! Подходит, дёргает за рукав, привлекая внимание. Он смотрит на неё, на заспанную Свету рядом, сжимающую материнскую ладонь.

– Пожалуйста, – умоляет не лишать человека жизни. Господи, даже такого, как Татьяна.

– Она же участвовала в… этом, – рычит он, в последний момент проглотив слово «похищение». Вряд ли ребёнок понял, что случилось. Подумаешь, одну няню сменила другая.

Ника качает головой. Мольба отражается на её радужке.

– Она могла бы немного поспать, – предлагает она, губу закусывает, смотрит на женщину. – Этого достаточно, чтобы мы успели отсюда убраться.

Он мечется не дольше минуты. Не сводит с неё взгляда, вдруг передумает, вдруг обрушит сдерживаемый гнев на соучастницу, как сделала подобное когда-то. Но этого не происходит. Она остаётся непоколебима.

– Будь по-твоему. Идите, – соглашается, наконец.

Когда девочки покидают комнату, Татьяна глядит на него затравленным зверьком, боясь пошевелиться.

– Будет немного больно. Тебе следует их благодарить. Я не ограничился бы бессознательным состоянием, – ребро ладони опускается на её шею, туда, где находится сонная артерия, веки женщины закрываются, а тело обмякает. Он сдержал слово, пусть внутри аж трясло. Она заслужила наказание посерьёзнее. Однако на то право Ники, это было её решение.

Спускается вниз с ощущением незавершённости, меняет выражение лица на более мягкое, завидев Нику со Светой. Они стоят, обнявшись, составляя единое целое, так и должны выглядеть мать и дочь.

Замирает на некоторое время, боясь их побеспокоить, настолько счастливыми они выглядят, воссоединившись. Но время утекает сквозь пальцы, у них на путь до деревни от силы час, а ещё необходимо сменить автомобиль.

Ника поднимает взгляд, словно почувствовав его присутствие, улыбается благодарно: широко и искренне, как умеет только она. Он сдержанно кивает.

– Пора, – командует, усаживаясь на водительское.

Когда две его женщины занимают места позади, трогается, забив в навигаторе салон, где можно арендовать машину. За дополнительную плату ему отдадут её без паспортных данных. Пригождалось пару лет назад, когда им с братом стреляло в голову ускользнуть из-под контроля отца и развеяться. Остаётся надеяться, что Серёга до сих пор имеет привычку ночевать прямо в офисе.

Сквозняк задувает в щели меж деревянной рамой и оконным стеклом. Она ёжится, закутывает понадёжнее Светку. Дочь сопит, видя десятый сон. Её сморило сразу после их долгого разговора. Нике вновь пришлось ей соврать. Не могла же она рассказать правду. Такая истина ребёнку ни к чему.

Поднимается с постели. Пора бы затопить печь. Ден помог, объяснил в первую ночь, но с его ухода прошло больше суток, вестей не поступало. Она лелеяла надежду на то, что ему удастся закончить «дела» быстро, но, кажется, что-то пошло не по плану. Он хотел застать Макса врасплох, в короткое время собрав его недоброжелателей, и явиться в компанию с поддержкой противников брата. Могло ли что-то сорваться? Что угодно, если подумать. В последние месяцы в её жизни нет ничего стабильного. Даже любовь – и та не без проблем.

На улице похолодало. Такое чувство, будто день или два назад ей померещилось потепление. Осень укрыла листву позолотой, трава пожухла, а небо окрасилось в серый цвет. К счастью, ей удалось сыскать тёплые вещи в покосившемся старом шкафу. Избушка, куда их привезли, находилась в маленькой деревушке километрах в пятидесяти от города. Тут оказалось шесть домов. И все пустовали. Как объяснил Ден, большинство отдыхающих приезжало только летом в дачный сезон, постоянных жителей же не было вовсе.

Запас дров, что в спешке нарубил Никольский, подходил к концу. Он сложил их в небольшом сарае, если пройти за дом и ещё метров пятьдесят от забора. По его расссказу раньше тут сажали картошку, ныне же территория поросла травой. Сорняки не пощадили когда-то ухоженный огород.

Она с усилием дёргает на себя дверь, та поддаётся с третьего раза, распахивается со скрипом, покачиваясь на проржавевших петлях. Ника вздыхает, набирает щепу и поленья, сколько убирается в руки. Готовится уже вернуться, как за завыванием ветра слышится звук мотора. Он стихает, а она, позабыв об изначальной цели, бросает ношу на землю.

Вернулся! Ден вернулся! Не мог её оставить, он слово дал. Сдержал, выходит, справился.

Бежит, спотыкается, падает в грязь, пачкая штаны в коленях, поднимается и вновь бежит. Не показалось. У крыльца припаркован белый внедорожник. Она влетает в избу вихрем, ощущая переполняющий её восторг и облегчение. Цел! Живой!

Да только встречает её совсем другой человек. Тот, кого она бы видеть не желала вовсе.

Замирает, едва затормозив, глаза округляет от шока. Эмоции сменяются, калейдоскопом отражаясь на лице.

Макс не смеётся, не ухмыляется, как делал это раньше. Его черты заострились, став суровыми, угрожающими. Его аура напоминает ей ауру Дена в их первые встречи. Такой же жёсткий, давящий одним присутствием, желающий погнуть волю другого.

– Как? – только и может выдавить из себя она. Он ведь не знал об этом месте. Как он их нашёл?

Он выгибает левую бровь, вынимает руки из карманов брюк, таких же чистых, как обычно. Будто на знатный приём явился, а не в захолустье.

– Даже машину сменили, какие молодцы. Да вот ты, маленькая воровка, кое-что забыла, – надменно тянет он, качая головой. – Например, выбросить украденное. Не думала, что я могу отследить собственный телефон? – усмешка возвращается к нему, но совсем иная, не такая, как раньше, в ней нет ни капли веселья. – Ты – ещё понятно. Но Ден? Серьёзно? Чем он забил свою голову, что отупел? Ах да, наверное, тобой. И что, при ребёнке не постеснялись? – издевается, развернувшись в сторону Светы.

Ника медленно движется к дочери, но Макс направляет на неё пистолет, поворачивается обратно.

– Нет уж, ты останешься стоять на месте, лживая сука, – рявкает он, переводит дуло на Светку.

Ей становится дурно, голова кружится, а в горле жжёт.

– Не смей, – шипит она, делая ещё шаг. – Только не её. Меня пристрели, если хочешь, – думает лихорадочно, но не может найти выхода из ситуации. Вновь на обман он не купится, разве что сам захочет обмануться.

– Да? – отзывается лениво, бросая на неё взгляд. – Почему? Если она умрёт, тебе будет погано.