– Нет, я с тобой, – отрезает, подныривая ему под руку.

В комнате стоит койка в самом углу. Помещение похоже на её прошлую палату разве что без капельниц. На постели лежит мужчина средних лет, глаза его закрыты, из чего Ника делает вывод, что он без сознания. На табурете вблизи примостился Макс, изучающий толстую папку с документами. Когда они вторгаются, он не сразу переключает внимание с бумаг.

– Какого хрена? – говорит Ден, она слышит опасные ноты в его голосе.

– Какого хрена я пытаюсь избежать ненужных последствий? Даже не знаю, – лениво отзывается Макс, откладывая кипу на простыни.

– Ты мне не сказал, мы вчера обсуждали детали, – тон пропитан ядом, недовольство грозит выплеснуться наружу. Ника осторожно сжимает рукав пиджака мужа, что замечает его брат. Он едва заметно усмехается. – Вижу, вы всё-таки поладили.

Она открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, но не успевает.

– Не твоё дело. Отвечай на вопрос, он у меня один. Сейчас нельзя действовать опрометчиво. Запасы не бесконечны. Что случится, если дозы не хватит на отца?

– Даже не знаа-аю, – тянет Макс, явно планируя вывести брата из себя.

– Максим! – шипит возмущённо она. Он отмахивается.

– Ладно, ты-то не ори, – вздыхает, взъерошив короткие волосы. – Нам хватит. Я не идиот. А тебе не помешало бы успокоиться и включить мозги. Не знаю, чем ты сейчас занят, но вижу, что не нашей общей проблемой, – при этих словах он многозначительно смотрит на Нику, из-за чего ей становится некомфортно. Она ёжится, испытывая толику вины, ведь в последние дни Ден и вправду не посещал работу. – Алексей Еховски, сорок три года от роду. Как видишь, больше не вампир. Побочных эффектов Юрий не увидел, так что всё прошло отлично. Исцелим папину свиту, себя, разбогатеем, как создатели лекарства. Круто, верно? – излишне весело и вдохновлённо вещает он, активно жестикулируя. Ника в который раз поражается его развитой мимике, ведь он до сих пор является заражённым. И откуда столько берётся? Не похоже на притворство.

Пальцы мужчины на кровати дёргаются, он постанывает и открывает глаза. Она не видит там ни жажды, ни безумия. Он выглядит полностью здоровым. Ни намёка на алые отблески.

– О! С добрым утром! – улыбается Макс, поворачивается и обращается уже к ним: – Заканчивайте бардак. Всё в порядке, я не испорчу план. Давайте, валите, если не хотите сами ему объяснять последние три недели.

Ден цокает, недовольный обсуждением, однако не спорит. Ника рада, потому что время для ругани неподходящее. Они следуют к выходу, когда вслед доносится:

– А, совсем забыл. Звонила Ксюха, жалуется, что ты трубки не берёшь, – на предложение связаться со знакомой он получает оскал.

Она ощущает облегчение, ведь совсем не желает, чтобы он общался с этой стервой.

– Мне не до её нытья.

Макс качает головой, взгляд его становится печальным.

– Перезвони ей. Мужик, это вроде как важно. Не похоже, чтобы она нагнетала. Просто переживает.

Они выходят вон, но Нику не покидает ощущение, что об этой Ксюше ей известно не всё. Далеко не всё. Дочь партнёра, бывшая любовница? Вряд ли Никольский так переживал или акцентировал на просьбе внимание, если бы там не лежало нечто большее.

Кашель срывается с губ. Она скрывает за ним неловкость будущего вопроса.

– Ден, – обращается к нему, глядя на гладкий подбородок, щёки, выделяющиеся острые скулы.

– Что? – хмурится он, не ожидая ничего хорошего.

– Кто она для тебя? – ей не то чтобы важно, в конце концов, он выразил свою позицию, но вдруг и правда что-то стоящее, а он упустит из-за банальной боязни её обидеть. – Я имею ввиду, может, стоит последовать совету Макса?

Он вздыхает, потирая висок, бросает на неё короткий задумчивый взгляд.

– Наши родители дружны. Бизнес – сложная штука. Особенно бизнес таких масштабов. Мы были в одной компании все трое. Раньше, – повисает молчание.

– Набери. Вдруг у неё информация по делу или вашему отцу, – жмёт плечами она, пытаясь скрыть то, как ей неприятна тема или сам факт их предстоящего общения.

– Хорошо, – фыркает он, вновь замечая её состояние. Она ожидает в дополнение ехидный комментарий, но этого не происходит.

На парковку они выходят скорым шагом. Он открывает ей дверь, ждёт, пока сядет. Она приземляется на мягкое сиденье.

– Только не сожри меня потом ревностью, – усмехается Ден, отрезая её от себя смесью металла и стекла.

Он достаёт телефон, некоторое время роется в поисках нужного контакта, подносит мобильный к уху. А она думает, правильно ли поступила, настояв.

Ника нервно отбивает по панели, ожидая. Его озадаченный вид, когда оказывается в салоне, её расслабляет, решение оказалось верным. Раз их семьи близки, утечка данных у Никольского старшего возможна. И лучше это станет известно раньше, в их случае медлить – сродни вывесить белый флаг досрочно.

– Что там? – спрашивает она, поглядывая на сеть голубоватых вен на его запястье.

Он перебирает пальцами по рулю, заворачивая на перекрёстке, сигналит особо обнаглевшему гонщику, дерзнувшему обогнать их прямо там.

– Она слышала один разговор. Я должен убедиться, – говорит безразлично, будто бы ему нет дела. Но она видит скрытое волнение. В гуляющих желваках, потухшем взгляде, где на дне уже можно рассмотреть кубики льда – хрустальное крошево в чёрных зрачках.

– Всё нормально? – она опускает голову, в кой-то веке жалея, что радио отключено, звук убавлен.

Мимо проносятся улицы. Знакомая местность. По этой дороге она когда-то ездила в универ. Как же давно то было.

– Скоро узнаю, – бесцветно отвечает Ден, выруливая на шоссе.

Изучает его лицо, шею, закусывает губу. Он потрясающе красив. Красив и далёк. Ей не верится, что меж ними есть искра, что этот мужчина может быть таким страстным, горячим, ласковым или нежным в зависимости от ситуации. И он же способен изломать её сердце на тысячу частей, если пожелает. Ему даже не придётся стараться: «ты мне больше не нужна» – достаточно, чтобы сравнять её с пылью под его ногами. Люди имеют свойство уходить из жизни, это происходит постоянно. Кто-то врывается в привычный поток, кто-то его покидает. То совершенно нормально. Ника не имеет привычки цепляться за знакомых. Но она не выдержит, если он исчезнет. Чувство, что тогда от неё не останется и пепла не покидает. Она настолько в нём увязла… Пути назад просто не существует, его обрубили, за спиной осталась лишь пропасть без дна. Рухнешь – воротиться не сумеешь.

– Что она здесь делает? – удивляется, когда они останавливаются у здания фирмы. Ксюша стоит у главного входа, опершись о дверь своей иномарки. Как всегда, одета с иголочки. Узнаёт их автомобиль, улыбается, шагает навстречу на высоченных каблуках. И как в них передвигается? Там шпилька сантиметров двенадцать. Правда, радость омрачается, стоит заметить Нику.

– Понятия не имею, – недовольно говорит Ден. – Подождёшь здесь или внутри? Я быстро. Отец уже должен был уехать на встречу.

Ей в последнюю очередь хочется идти на территорию компании. Дурные ассоциации. Не дай бог встретит Никольского старшего, кто его знает, вдруг задержался.

– Я останусь тут, – он кивает, раздаётся хлопок. Приближается к Ксюше. Их разговор совсем недолгий. Девушка меняется в лице, точно ей кислит на языке сок лайма. Следует к машине, оборачивается перед тем, как в ней скрыться, смиряет Нику самодовольным взглядом. Ей не нравится то, что мелькает в этих глазах. Словно она знает что-то, что неизвестно ей. И это «что-то» вряд ли несёт добро.

Вскоре истекают обещанные пять минут, затем десять, пятнадцать, полчаса. Она успевает прокрутить всё радио от и до, а Дена не видно. В груди разрастается волнение: сначала едва ощутимое, а после оно заполняет её целиком. Инстинкт кричит, требует сорваться следом. Она вцепляется в кожу сидения возле ягодиц, непроизвольно вгоняя ногти в материал. Он мог пострадать, попасться папаше, девица легко могла их подставить или сдать, будучи в курсе заговора. Макс, конечно, болтун, но не стал бы так рисковать.