– Вашу мать, – раздаётся мужской голос.

Ден заторможено поворачивает голову, чувствует укол в районе лопаток. Девчонка покачивается и падает на пол, прикрывая веки. В её горле торчит дротик. Связь меж ними обрывается.

В горле сухо, её мучает жажда. Ника слышит раздражающий писк, он режет уши. Такой звук ей знаком, он сопровождает больных в клиниках. Она резко открывает глаза и тут же жалеет – свет режет, бьёт по зрению, заставляя щуриться. Он слишком яркий, его чересчур много. В вене торчит игла, от неё тянется трубка к капельнице. Комната, где находится, довольно маленькая: кроме её кровати там и нет ничего, разве что пара стульев. Подобную обстановку ей доводилось видеть: так выглядело большинство помещений в лаборатории Никольских. Звучит продолжительный громкий сигнал, она морщится. А спустя пару минут распахивается дверь.

Макс широко улыбается с порога, а за его спиной маячит хмурый Ден. Выглядит он куда лучше, чем прошедшей ночью, здоровый цвет лица вернулся к нему. Парень теперь не напоминает живой труп.

– Доброго утра, спящая красавица! – здоровается Максим и садится рядом с её постелью. – Как самочувствие?

Ника морщится от головной боли, потирая висок свободной от иглы рукой.

– Бывало и лучше. Что произошло? – она пытается вспомнить, что было после того, как Ден очнулся, но удаётся с трудом. При попытках затылок раскалывается. Отрывки всплывают не разом, постепенно, появляясь без определённой последовательности.

– Ты в порядке? – Макс трогает её плечо, легонько сжимая.

– Нормально, – сквозь зубы цедит девушка, утирая ладонью выступивший на лбу пот.

– Что последнее помнишь? – спрашивает муженёк, скрестив на груди руки.

Она пытается продраться сквозь туман в мозгу, но картинка не желает складываться воедино.

– Как ты вернулся домой весь в ранах, затем пришёл в себя. Глаза – красные, ты… напал на меня? – при попытке продвинуться через тернии дальше, мигрень усиливается, и Ника охает, закусив губу.

– Чёрт. Это совсем малость, но я даже завидую, – невесело усмехается он.

– Света! Что с моей дочерью? – подбирается она, поднимая на него тяжёлый взгляд. – И что с мамой? Была операция? Как она?

– Полегче. Твоя мама цела, операция прошла успешно, сейчас она восстанавливается. Всё в порядке. Света с Ульяной, я отправил их в загородный дом. Там безопаснее.

– Она видела, как ты…? – Ника ощущает облегчение, что ребёнка не коснулось произошедшее, но одновременно с тем и беспокойство. Повезло и с мамочкой: вмешательство в организм не каждый раз проходит бесследно, не всегда итог положительный. Могли возникнуть осложнения, благо, обошлось.

Он отрицательно мотает головой.

– Нет, даже не проснулась. Я тоже отключился. Макс вовремя подоспел.

– Да если бы не я, она бы раздробила тебе голову, поджарила, как на гриле, – как-то слишком задорно говорит его брат, подмигивая ей. Ден жмёт челюсти, на скулах играют желваки.

– В каком смысле? – она совершенно не понимает, о чём идёт речь.

– Ну, он пытался сожрать тебя, но тебе это не очень понравилось.

Ника жмёт пальцами край одеяла и хмурится.

– Я не понимаю. Объясните, – ей надоело находиться в неведении. Изначально казалось, что так даже лучше: знание бывает опасным. Но, чем больше времени проходит, тем сложнее закрывать глаза на происходящее.

Мужчины переглядываются меж собой, будто принимая решение, и, видимо, достигают безмолвного соглашения.

– Лекарство готово. В крови Светы нашли то, что искали. Но твои анализы – это нечто. Юрий такого раньше не видел. Пыль внутри тебя изменила свойства. По всем показателям ты должна быть заражена, – хмыкает Макс.

Ден поворачивает к нему голову, вздёргивая брови.

– Она не выглядит так, словно только узнала, – в его голосе слышится осуждение, на что Максим ведёт плечами.

– Господи, всё равно бы пронюхала. А от тебя не дождёшься, – фыркает он, видимо, вовсе не сожалея. Ден вздыхает и закатывает глаза.

У Ники в голове не укалывается, о чём они, ведь симптоматика у вампиров одна, сложно спутать их с человеком.

– Но почему я не… – она не знает, как верно сформулировать мысль, но Макс понимает.

– Мы не знаем. Я просил тебя бежать тогда, потому что, когда мы получаем сильные повреждения, голод накатывает с двойной силой, в такие моменты мы не то что бы разумны. Братец напал на тебя и точно сожрал бы. Но, жму руку, ты отвесила ему лещей, – вновь веселится он, а Ден прожигает его злым взглядом. – Без обид, братишка. Но это правда.

– Я ничего не помню, – говорит она, разглядывая кончики пальцев. – Что это значит?

– Юрий сказал: твой организм изменился. Картина на лицо. Ты, как переносчик без симптомов. Не болеешь сама, но являешься носителем. Однако при угрозе из-за вашего прямого контакта частицы пыли активизировались, ты стала такой же, как мы. Правда, временно. Последние результаты показали норму. То есть, то, что было до приступа. Поздравляю со вступлением в клуб, – усмехается он. – Впрочем, ты реально долго спала. Видимо, телу сложно приспособиться.

– Сколько дней? – раз мамина операция прошла, значит, более трёх. – Говоришь: я напала на Дена? – поражается она, переводя взгляд то на одного Никольского, то на другого.

Ден недовольно жмёт губы и кивает.

– Пять. Сегодня пятница. Кроме того, ты кое-что сделала с ним. Ничего не замечаешь? – Макс выглядит так, будто вот-вот прыснет.

Она смотрит на мужа, вглядываясь в лицо. И осознаёт, о чём идёт речь. Она не обратила внимания сразу, потому что было как-то не до того, но сейчас отчётливо видит, что он очень эмоционален в сравнении с тем, как ведёт себя обычно.

– Питался недавно?

Он склоняет голову вбок, щерясь.

– Если бы, – всё же не удерживается Максим. Смех срывается с его губ и стихает лишь спустя пару минут.

– Он теперь такой же, как ты. Не вампир, не человек. Забавное стечение обстоятельств, не находите?

Ден не выглядит так, будто с ним согласен. Скорее, напоминает выброшенную на берег рыбу, того, кто потерял опору под ногами.

– Хватит злорадствовать, – обрывает он весельчака. – Это очень не вовремя. Отец легко заметит перемены. Нельзя дальше тянуть. У нас нет времени на испытания, нужно действовать.

– Посмотрите на него. Думает лишь о деле. Как будто подменили, честное слово. Он от твоей постели не отх…, – договорить ему не дают. Резкий удар ботинка о лодыжку прерывает очередную шутку.

Ника неловко улыбается, у неё отчего-то ёкает сердце. Переживал, значит, за неё. В кой-то веке. Может, действительно, что-то переменится теперь, когда он способен на собственные чувства. То, что Никольский способен волноваться о ком-либо, действительно поражает.

– Не время твоих игр, Макс. Когда приступим?

Максим потирает подбородок, глаза его поблёскивают.

– Через неделю состоится приём. Будут все приближённые папочки. Подходящий момент, не считаешь?

Ден задумывается на мгновение.

– Да, отлично. Приедем отдельно. Ты займёшься напитками, как планировали. Я дам дозу отцу.

Она вскидывает руку и морщится от укола в висках.

– А приём вовнутрь разве сработает? Я думала лекарство нужно вводить внутривенно или внутримышечно. Обычно это так.

Макс самодовольно вздёргивает подбородок.

– Обыкновенно – да, но Юрий – чёртов гений. Он создал два варианта, второй более концентрированный и его можно принимать орально. Действует медленнее, но не менее эффективен.

– До сих пор поражаюсь, почему он согласился сесть с тобой в одну лодку, – поддевает брата Ден.

– Потому что я обаятелен, красив, умён?

– А ещё очень скромен, – фырчит Ника.

Ей тепло на душе от их ребяческих перепалок. Когда они ругаются меж собой, создаётся обманчивое чувство, будто всё несерьёзно. Будто затеяли игру в песочнице, а все эти разговоры о лекарстве, свержении Николького старшего с пьедестала – не более, чем шутка. Но это не шутка. Туманное будущее становится всё ближе, грозясь вот-вот утопить их под собой, снести, словно цунами.