Тем же днём её предупредили о скором мероприятии, на котором она должна присутствовать. Странно оказалось получить такое известие от Максима, а не его брата, но она отмахнулась, решив, что идти не обязана, раз он не сообщил лично. Макс тогда пошутил на счёт этого, сказав что-то вроде: «раз этот придурок слишком занят чтобы тебя информировать, можешь пойти со мной». Кроме шуток, ей действительно присутствовать не хотелось. Вновь ощущать на себе множество взглядов… Увольте. Никольский старший абсолютно прав: её сожрёт их окружение, обгладает до костей. Лучше останется дома со Светкой. Светские рауты – не её формат празднеств. Она не понимает, кому они вообще могут прийтись по душе: сборище разодетых лицемеров.

Ника бестолково макает заварку в кипяток и понимает, что чай невозможно пить, ведь он почти чёрного цвета. Она вздыхает и выливает неудавшийся напиток в раковину.

Утром понедельника Ден пообещал им съездить в парк развлечений, да так и пропал. Из-за чего Ника вознамерилась сегодня перебороть неловкость и дождаться его во что бы то ни стало. Правда, что она как ребёнок малый? Не школьница уже, взрослая, пора бы и перестать придавать незначительным происшествиям значение. Так она своё поведение в отеле и называет: «происшествие». Коротко, точно, по делу. Большего и не нужно.

По сути, ничего страшного в том, что обещание он нарушил, нет, но это для неё. Дочь же очень расстроилась, ведь ей никогда не доводилось кататься на каруселях. Ника была слишком занята для таких поездок, слишком безразлична к ней и окружающим, за что винила себя до сих пор. Конечно, проснувшиеся материнские чувства приносили и уйму проблем, но они одновременно с тем вызывали тёплый трепет в районе сердца, как ровный огонёк: мягкий и спокойный.

Раздаётся хлопок входной двери и мягкие шаги, Ника вздрагивает от звуков и собирается с мыслями. Она не станет ругаться, не станет напоминать о случившемся, просто мягко намекнёт на то, что клятвы, данные детям, нужно держать. Да и результаты анализов должны быть уже известны. Даже странно, что Максим ничего не сказал на этот счёт, обыкновенно его сложно заткнуть, но в данном случае он болтал о чём угодно, кроме дела.

С такими намерениями она поднимается из-за стола, но не успевает сделать и шага, замирает. Потому что с Деном что-то не так. И что-то не так – это мягко сказано. Его белая футболка – сплошное решето, окрашенное алым, а лицо так бледно, словно на кожу нанесли слишком светлую пудру или белила. Челюсти плотно сжаты, а взгляд мутный – мутный, будто вот – вот свалится в обморок. Она никогда не видела его таким. И лучше бы не пришлось.

– Эй, – шепчет она, придя в себя от потрясения, – Ден… Ден! – громче говорит Ника.

Он не реагирует, точно её слова – пустой шум. Следует мимо, делает шаг, второй, третий, а затем падает навзничь прямо на пол. Она ахает испуганно, не понимая, что делать, как быть. Что, чёрт возьми, она вообще может?

– Максим! Точно, точно, всё будет нормально, – бормочет она себе под нос, усаживаясь рядом с Деном, ощупывая карманы шорт в поисках мобильного. Находит быстро, но пальцы не слушаются, они дрожат, что телефон едва не выпадает из рук. Наконец, получается выбрать нужный контакт, идут гудки. – Ну же, ну! Бери трубку! – и он берёт.

– Боже, Вероника! Ты что, решила признаться мне… – чуть сонно говорит он весёлым привычным тоном, но она его прерывает.

– Ден… – выстанывает Ника имя его брата и своего временного супруга. – Он вернулся раненный. Я не знаю, но так не должно быть. Он не излечивается! – кажется ещё немного и у неё покатятся слёзы, пелена застлала глаза.

Мужчина на том конце провода шумно выдыхает.

– Погоди, не части. Сколько повреждений? Какие? И на кой хрен этот придурок пошёл в дом, – почти рычит Максим.

Она судорожно икает, задирая испорченную футболку Дена. На его теле почти нет ни ссадин, ни отверстий, лишь одно практически затянувшееся немного кровоточащее пятно.

– Одна. Здесь одна рана, Макс. Но крови много, видимо, остальное зажило, – облегчённо выдыхает она.

– Слушай меня внимательно. Уходи оттуда. Бери дочь и уходи! Куда угодно, – она моргает, совершенно потерянная, не понимающая, что происходит и почему он просит её бежать. Голос из динамиков не стихает. – Дьявол! Живо, Ника! У тебя почти нет времени.

Пальцы Дена дёргаются, она видит, как распахиваются его веки. Ника всё ещё не понимает, почему Макс говорит ей уходить.

Водитель на переднем тихо ругается, когда глохнет авто. В очередной раз, второй за сегодня. Ден хмурится и откладывает папку с документами в сторону. Поломка машины сейчас совершенно не к месту. После тяжёлого дня на фирме он сразу отправился в лабораторию, где и проторчал семь с лишним часов. Они делали успехи. В крови Светы пыль осталась в неизменном виде, в котором и присутствовала в вакцине, Юрий с неделю назад приступил к созданию лекарства. А вот у Ники её состав претерпел изменения. Учёные недоумевали, как подобное могло произойти, потому как тесты показали, что частицы похожи на те, что содержатся в организме заражённого. Им требуется больше времени, чтобы понять, почему она не обратилась. Подобный поворот он не предвидел. Возможно, она тоже ненормальна, как и вампиры, возможно, вирус лишь спит в ней до поры до времени. Но он же самолично питался ею. Как такое возможно? Ответов ему пока никто не дал.

Ден открывает окно и закуривает, когда Гриша залезает под капот. Они встали на объездной по дороге к дому, в такое время здесь обычно никого не встретишь. Кругом глушь, берёзовый лесок по обеим сторонам и болото. Оттого он удивляется, услышав звук мотора. Поворачивает голову вправо – в глаза бьёт свет фар со встречки. Ветер обдувает лицо. Как в замедленной съемке едет вниз пассажирское стекло, дуло пистолета смотрит прямо ему в лицо. Сигарета выпадает из одеревеневших пальцев. Грохочет выстрел, затем ещё один. Слух улавливает звук падения тела на асфальт. Он вскрикивает, зажимая рану на горле, отстраняется от окна, кашляет слюной и кровью. Артерию не задело, но потребуется минута или две, чтобы пуля вышла сама. Времени доставать её нет, да и не то чтобы он умеет.

Визжат тормоза. Он выползает через противоположную дверь и скатывается в кювет. Одежда сразу же промокает от скопившейся там воды. Ден ощущает вкус металла в глотке, сплёвывает. Ему нужно быть быстрее, нужно выйти из потасовки живым. Нельзя умирать. Не тогда, когда наметился такой прогресс. Когда у него есть шанс на нормальную жизнь.

Их оказывается трое. Он узнает всех: мужчины давно работают на отца. Он пересекался с ним в обед, тот точно не знал, кто стоит за заговором. Хотя ему интересно и то, как папаша выведал о существовании каких-либо планов. А он находился в курсе дел. Обобщённо, конечно. Знай, что они создают лекарство, живо подключил бы все свои связи, а не поручал подобное нескольким ребятам.

– Никольский охренеет, – хрипло говорит один, шаркая подошвами тяжёлых ботинок. – Первый сынок – транжира без мозгов, второй – предатель.

– Заткнись, Стас, сейчас не до того. Нужно его поймать. Будьте настороже, он один из «этих», – сипло обрывает его другой, перезаряжая пушку.

– Да ладно тебе. Из «этих», ну и пусть. Они тоже смертны. Живо черепушку раскрою, – хмыкает Стас. Ден слышит его приближающиеся шаги.

– Трепло, – отзывается третий, – если не помнишь, крысёныш может за себя постоять. Его натаскивали хлеще нашего.

– Завалитесь оба, ничего не слышу.

Наступает тишина. Ден ползком передвигается и перекатывается под авто. У него нет оружия, только сила вампира. И тут он жалеет, что с заражением им не досталось никакой сверх мощи, разве что регенерация и возможность вытягивать чувства. Раздаётся выстрел, когда он резко поднимается на ноги, ставит подсечку, укладывая противника на лопатки. Наносит удар по запястью, выбивая пистолет, тот выпадает из хватки. Мужчина не успевает сказать ни слова, когда дуло холодит ему висок, глаза расширяются в понимании, а затем застывают навсегда. По коже вниз стекает алая струя с пробитого черепа.