— Я с самого начала никогда не должен был жениться на тебе. Это было ошибкой.

Ошибкой.

Моя нижняя губа дрожит, когда я пытаюсь сказать, но не получается. Но Джерико — нет, Форджу — не нужен мой ответ. Он продолжает:

— Я обещал тебе сто семьдесят пять миллионов, но я удвоил их до трехсот пятидесяти. Половина будет зачислена на твой счёт, как только ты подпишешь. Другая половина, когда всё будет завершено.

Я рассматриваю резкие черты его лица в поисках объяснения, как он мог это сделать сейчас, но там ничего нет, кроме его твёрдой челюсти и глаз, похожих на море в полночь. Бездонных. Безграничных. Абсолютно пустых.

— Я не понимаю. Что, чёрт возьми, на самом деле здесь происходит? — я качаю головой, как будто это поможет мне найти рациональную причину. Потом до меня доходит.

Сделка с моим отцом. Джерико нуждался во мне ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы заключить сделку.

У меня скручивает живот, и я спотыкаюсь.

— Ты подписал его, не так ли?

— Да. Теперь тебе нужно подписать. — Джерико толкает бумаги к краю стола и бросает на них ручку.

— Ты использовал меня, и как только получил то, что хотел, ты меня вышвыриваешь. — Я задыхаюсь от слов, и мой голос наполнен слезами. Ледяные пальцы сжали моё сердце и разорвали его пополам. Но моё опустошение не действует на него.

Он смотрит на меня по ту сторону стола, сжимая руками ручки кожаного кресла, как будто я ничто.

— Я же сказал тебе, что совершил ошибку. Я исправляю её.

Я тыкаю в него пальцем.

— Ты мудак. Грёбаный ублюдок. Ты заставил моего отца подписать сделку, а потом просто…

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — спрашивает он, наклоняясь вперёд. — Я не подписывал сделку с твоим отцом. Мы ни черта не делали по ней со времен Праги.

Кровь ревёт в ушах, когда я пытаюсь сложить вместе кусочки.

— Тогда… тогда почему… — я смотрю на лежащие передо мной бумаги.

Он не подписал сделку, но всё ещё хочет, чтобы я ушла. От этого происходящее становится в сто раз хуже.

— Мы не можем быть женаты. — Его заявление эхом разносится по комнате, и в его словах невозможно ошибиться.

Жгучая ярость поднимается из самых глубин моей души.

Я сгребаю заявление со стола.

— Значит, ты собираешься впихнуть его мне, как будто я ничего не значу? Как будто мы ничего не значим? Что, чёрт возьми, происходит, Джерико?

Он скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, как будто я не разлетаюсь перед ним на миллион кусочков.

— Ты хотела развода. Я даю тебе то, что ты хочешь.

Я бросаю бумаги ему в лицо.

— Ну, я больше не хочу его!

Часть меня ожидает, что он оббежит стол, обнимет и подхватит меня на руки… но Фордж этого не делает. Потому что он меня не любит. Слёзы жгут глаза, когда он встаёт со своего места, упирается ладонями о стол и наносит смертельный удар.

— Жаль, потому что я хочу.

Я отступаю назад, как будто он ударил меня кулаком в живот. Я никогда не знала, что слова могут вызвать такую сильную физическую боль, но он разорвал мою чёртову душу.

Один удар сердца. Два удара сердца. Три удара сердца.

— Почему? — шепчу я вопрос, как будто он вырван из моего предсмертного вздоха.

— Потому что с самого начала этого никогда не должно было случиться. Всего этого.

— Ты это всё придумал! — кричу я. Моя ярость выплескивается, когда я бью кулаком по столу. — Ты это устроил! Ты манипулировал и вынудил меня выйти за тебя замуж! А теперь ты просто решаешь, что всё кончено? Какого хрена, Джерико?

Я вздыхаю и смотрю на него, но мои слова не действуют. Он неприступная стена.

— Подпиши бумаги, Инди.

О нет. Он не будет использовать моё имя, как будто я что-то для него значу. — Не смей произносить моё имя. Мы не друзья! — я откидываю стоящий рядом со мной стул через комнату.

Джерико отталкивается от стола и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты права. Не друзья. Так что подпиши их, и мы оба сможем жить дальше.

Ещё один смертельный удар. Слёзы текут по моему лицу, и я набрасываюсь на него, желая, чтобы он почувствовал ту же боль, раздирающую меня на части.

— Ты втягиваешь меня в это, а затем отталкиваешь, потому что ты не можешь ни с кем сблизиться. Всё, что тебе нужно, это твой долбаный бизнес, твои деньги и твоя месть, и в твоей проклятой жизни у тебя нет места ни для чего другого.

Это как наблюдать за извержением вулкана. Выражение его лица в мгновение ока меняется от стоического к разъяренному.

— Тебе никогда не приходило в голову, что я делаю это, чтобы защитить тебя? И если бы не моя грёбаная месть, ничего бы этого не произошло? Бастиен никогда бы не пришел за тобой! Бейтс, Донниган и Коба были бы живы, и тебя бы никогда не запугивали!

Я отступаю на шаг.

— Если бы тебе было не насрать на меня, ты бы так не поступил.

Его губы сжимаются в твёрдую линию.

— Всё кончено, Индия. Подпиши чёртовы бумаги. Заберай свои деньги и уходи.

Я оступаюсь, моё тело дрожит так сильно, что у меня стучат зубы. Как он мог так поступить со мной? Я люблю его.

Я подавляю это чувство. Как я могу любить того, кто мог так поступить со мной?

— Пошёл ты, Фордж. — Мой голос дрожит так же сильно, как и мои руки. — Пошел ты. Ненавижу тебя. Ты так чертовски сильно хочешь развестись, чтобы избавиться от меня?

Как одержимая женщина, я хватаю со стола лист за листом, пытаясь найти тот клочок, на котором нужна моя подпись. Я замечаю его и хватаю, не заботясь о том, что бумага мнется у меня в руке. Я беру ручку со стола и нацарапываю свою подпись, пока разбитые осколки моего сердца превращаются в пыль.

— Ну вот. Можешь забирать. И это тоже.

Я срываю кольцо с пальца и бросаю в него. Оно отскакивает от его груди и звенит, когда падает на пол. Отступая, я надеюсь оставить за собой кровавый след от причиненного им разрушения.

Но ему, кажется, всё равно, что я сломлена. Джерико пристально смотрит на меня своим каменным взглядом, когда я тянусь к дверной ручке.

Слёзы затуманивают моё зрение, когда я её хватаю.

— Ты можешь получить свой грёбаный развод, Фордж. Но знай — я его не хотела. Я желала тебя. Только тебя. К чёрту деньги. Я больше ни черта не хочу от тебя. Я сама могу позаботиться о себе. Всегда могла. Всегда смогу. Так что пошёл ты на хуй.

Его рот открывается, но я не жду от него ещё одного проклятого слова.

Я дёргаю дверь и выхожу, хлопая ею за собой. Ослеплённая слезами, я чуть не сталкиваюсь с Дорси с охапкой полотенец.

— Миссис Фордж?

— Никогда не называй меня так больше, — рявкаю я, проводя рукой по лицу. Я не хочу больше плакать по нему, но не могу остановиться.

Лицо управляющей бледнеет, и как бы мне ни было жаль, что я срываюсь на неё, я не могу извиниться. Я сейчас потеряю сознание, или меня стошнит, или и то, и другое.

— Могу я… могу я чем-нибудь помочь, Инди?

Ещё одно рыдание срывается с моих губ.

— Помоги мне выбраться с этого долбаного острова. Я возвращаюсь домой.

Индия

С каждым шагом от виллы глупая, наивная часть меня надеется, что он выбежит на улицу, догонит меня и скажет, что всё это было огромной ошибкой. Что ему не выносима мысль о том, чтобы отпустить меня. Что он меня любит.

Верно. Этого никогда не случится.

Я не нужна Форджу. Ему никто не нужен. Тот человек, которого я мельком увидела за каменной стеной, был миражом. Его не существует.

Кажется, мои воспоминания оспаривают этот факт? Ложь. Всё это ложь. Я мечтала, что это может сработать, но столкнулась с реальностью. Всегда так было. Всегда так будет. Что бы здесь ни произошло… как он это назвал? Ошибкой.

Это слово бьёт меня как апперкот в челюсть. Я сопротивляюсь боли, но она окутывает меня.