— Ты знаешь этого парня? — я протягиваю удостоверение Фёдорову.

Старик выхватывает его у меня из рук и смотрит. Когда заканчивает, он поворачивается и протягивает его блондину, а затем лысому. Они разговаривают между собой по-русски. По тому как они качают головой, они не знают этого парня.

Фёдоров это подтверждает.

— Мы его не знаем. — Блондин делает снимок удостоверения личности, возвращает его Фёдорову, а тот предлагает его мне. — Но мы найдём его.

— Он мёртв. Мне нужно, чтобы ты выяснил, на кого он работает.

Фёдоров приподнимает подбородок, рассматривая меня с новым уважением.

— Ты убил его?

— Его и остальных. — Я протягиваю украденный телефон поднятым экраном, чтобы показать карту, где, по-моему, находился склад. — Вы найдёте тела на складе из кирпича. Один из них — мой сотрудник. Рядом с дверью. Застрелен в грудь. Буду признателен, если вы поможете мне забрать домой его и двух моих людей из отеля.

Блондин склонился над плечом Фёдорова, чтобы посмотреть на карту и место.

— Там есть склады. Я знаю местность.

— Сделай звонки, Костя. Может, у нас будет больше ответов, — приказывает Фёдоров, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Скажи, когда что-то найдёшь. Я сделаю то же самое, — говорю я.

Выражение его лица меняется на лицо упрямого переговорщика, которое было у него, когда он сидел за столом напротив меня, делая пометки в уже согласованном им контракте.

— Согласен. Но в России Ульяне было бы безопаснее.

— Ты не знаешь этого наверняка. — Я засовываю бумажник и телефон обратно в карман. — Угрозы могут быть связаны с тобой.

Фёдоров выпячивает нижнюю губу.

— Если бы они были связаны со мной, они бы забрали Ульяну, а не тебя. Ты же не станешь отрицать, что у тебя тоже есть враги, Фордж. Насколько мне известно, Бастиен де Вир жаждет крови, хотя раньше он бы не осмелился причинить вред Ульяне. Всё это из-за тебя.

Его хорошо продуманный удар попадает прямо туда, куда он намеревался — по моей совести. Раньше Бастиен никогда бы не причинил вреда Инди. Но его отношение к ней полностью изменилось, когда она стала моей женой. Сначала инцидент с вертолётом на Майорке, а затем наркотики в чемодане.

— Я буду оберегать её.

Фёдоров подходит ко мне, без сомнения, пытаясь запугать, но я не один из его подчиненных.

— Надеюсь, или я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда снова её не увидел. Не обмани меня, Фордж. Я не потеряю её, когда только что снова нашёл.

— Сообщи, если найдёшь что-нибудь. Я буду на связи. — Это всё, что я могу сделать, пока не вернулось ещё больше тягучего чувства вины.

— Я скоро увижу её снова. Ты сделаешь так, чтобы это произошло, — приказывает Фёдоров, когда я поворачиваюсь, чтобы пойти к самолёту.

Я искоса смотрю на него.

— Она увидит тебя, если захочет.

Фёдоров показывает на меня.

— Добейся этого, Фордж.

Я больше не спорю со стариком. У меня есть дела поважнее — например, убедиться, что никто не прикоснулся ни к одному волоску на красивой белокурой голове моей жены, пока я не отомщу.

Индия

Джерико поднимается на борт, и бортпроводница закрывает за ним дверь. Когда он идёт ко мне, меня переполняют эмоции. Я стараюсь найти слова, но ни одно из них не кажется подходящим.

— Мне так жаль, — говорит Джерико, садясь рядом со мной и сжимая мою руку между своими окровавленными ладонями. — Мне так чертовски жаль, Инди.

Я отстраняюсь, потрясённо глядя на него.

— Почему ты извиняешься? Мы оказались здесь из-за меня. Всё это из-за меня. Коба, Бейтс, Донниган… — я шмыгаю носом, когда сдерживаемые слёзы начинают течь по щекам.

Джерико поднимает подлокотник между нашими сиденьями и прижимает меня к себе.

— Туз, нет. Это не так. Ты не виновата.

— Как это не виновата? Я настояла на поездке. Если бы я не…

— Они бы схватили меня как-то иначе.

Я качаю головой.

— Нет. Я поставила нас под удар. Мы оказались на виду, я облегчила кому-то задачу сделать это. Я никогда не думала, что покидать этот проклятый дом так опасно.

На челюсти Джерико дёргается мышца, и он морщится, словно от боли.

— Я права. Тебе не нужно жалеть меня, чтобы я почувствовала себя лучше. Я никогда себе этого не прощу.

— Не надо, — произносит он, усаживая меня к себе на колени и утыкаясь лицом в мои спутанные волосы. — Это всё из-за меня, Туз. Не из-за тебя. Или, чёрт возьми, может из-за твоего отца. Мы не знаем. Когда узнаем, кто за этим стоит, обвиним их. Но Твоей. Вины. Здесь. Нет. — Он оставляет поцелуи на моём лице, подчёркивая каждое слово. — Меня убивают твои слова.

Мои руки сжимают его рубашку, и я смотрю в эти бездонные серые глаза. Слёзы падают всё быстрее и сильнее, пока я не начинаю рыдать.

— Я так чертовски рада, что с тобой всё в порядке. Я… Мне было так страшно. Я думала… когда я вышла из лифта и увидела те тела… Я думала, что найду твоё, и сломаюсь.

Джерико ловит мои слёзы своими большими пальцами, пытаясь вытереть их, но они льются слишком быстро.

— Не говори так. Ничто не может сломать тебя. Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Что бы ни случилось со мной, с тобой всё будет в порядке. Поняла?

Но он ошибается. Он не понимает. Я полностью и безвозвратно влюбилась в него, и, если бы с ним что-то случилось, со мной было бы не всё в порядке. Джерико Фордж стал такой же необходимостью в моей жизни, как дыхание. Он даёт мне то, чего у меня никогда раньше не было — признание.

Я хочу рассказать ему о своих чувствах прямо здесь и сейчас, но я в рыдающем беспорядке. Когда я скажу, что люблю его, не хочу, чтобы он подумал, что я не ведаю, что говорю.

«Что, если у тебя никогда не будет шанса?» — шепчет внутри меня коварный голос. — «Никогда не знаешь, какой день будет у тебя последним. Или у него…»

Я приказываю этому голосу заткнуться, устраиваясь на своём сиденье, и пристёгиваю ремень, когда капитан объявляет, что мы взлетаем. Через несколько мгновений самолёт несётся по взлётно-посадочной полосе и взлетает в воздух. Как только мы выравниваемся, Джерико отстёгивает мой ремень безопасности и обнимает меня за плечо, чтобы прижать к себе. Он стонет, и я поднимаю вверх подбородок, чтобы увидеть, как от боли искажаются его острые черты лица.

— Что такое?

— Ничего. Всё хорошо.

Я всматриваюсь в его лицо, выискивая каждое вздрагивание от дискомфорта.

— Правду. Сейчас же. — Когда он пытается улыбнуться и скрыть это, я добавляю: — Пожалуйста, Джерико. Я могу с этим справиться.

— У меня такое ощущение, будто голова сейчас треснет, и плечи болят от того, что меня подвешивали за запястья. Хотя, со мной всё будет в порядке.

— Нам нужно найти что-нибудь от боли. — Я вскакиваю на ноги, прежде чем он успевает поспорить, и нахожу бортпроводницу. Через несколько минут я возвращаюсь с бутылочкой с таблетками. — Прими их.

Пока я вытряхивала в его руку таблетки, а затем протягивала бутылку с водой, в голове всплывает образ Джерико, свисающего с крюка и ожидающего пыток, и по моему телу пробегают мурашки.

«Слава богу, Коба помог ему сбежать». Никогда в жизни я не была рада ошибаться в ком-то так, как в нём. Если бы он не помог… Я даже не хочу думать о том, что могло случиться.

«Но с Джерико всё в порядке. Он здесь. Он жив». Я продолжаю повторять это про себя, пока мурашки не исчезают. Но после этого возникает другое видение. На этот раз о жертвах этой трагедии.

— А что будет с… — я не могу заставить себя сказать «телами». — Донниганом, Бейтсом… и Кобой?

— Я попросил твоего отца о помощи. Мы вернём их домой.

Судя по глубоким морщинкам на заросшем щетиной лице Джерико, очевидно, что его уничтожает изнутри то, что он оставил погибших. Часть меня хочет, чтобы мы остались и позаботились о них сами, но я знаю, что мы не можем. Джерико хочет сначала доставить меня в безопасное место, и я хочу, чтобы он был в безопасности, поэтому не собираюсь спорить.