И все же Сьюзан понимала, что остановить Хейла могут только его представления о чести и честности. Она вспомнила об алгоритме «Попрыгунчик». Один раз Грег Хейл уже разрушил планы АНБ. Что мешает ему сделать это еще раз?

«Но Танкадо… — размышляла она. — С какой стати такой параноик, как Танкадо, доверился столь ненадежному типу, как Хейл?»

Сьюзан понимала, что теперь это не имеет никакого значения. Нужно немедленно доложить обо всем Стратмору. Ирония ситуации заключалась в том, что партнер Танкадо находился здесь, прямо у них под носом. Ей в голову пришла и другая мысль — известно ли Хейлу, что Танкадо уже нет в живых?

Сьюзан стала быстро закрывать файлы электронной почты Хейла, уничтожая следы своего посещения. Хейл ничего не должен заподозрить — пока. Ключ к «Цифровой крепости», внезапно осенило ее, прячется где-то в глубинах этого компьютера.

Когда Сьюзан закрывала последний файл, за стеклом Третьего узла мелькнула тень. Она быстро подняла глаза и увидела возвращающегося Грега Хейла. Он приближался к двери.

— Черт его дери! — почти беззвучно выругалась Сьюзан, оценивая расстояние до своего места и понимая, что не успеет до него добежать. Хейл был уже слишком близко.

Она метнулась к буфету в тот момент, когда дверь со звуковым сигналом открылась, и, остановившись у холодильника, рванула на себя дверцу. Стеклянный графин на верхней полке угрожающе подпрыгнул и звонко опустился на место.

— Проголодалась? — спросил Хейл, подходя к ней. Голос его звучал спокойно и чуточку игриво. — Откроем пачку тофу?

— Нет, спасибо. — Сьюзан шумно выдохнула и повернулась к нему. — Я думаю, — начала она, — что я только… — но слова застряли у нее в горле. Она побледнела.

— Что с тобой? — удивленно спросил Хейл.

Сьюзан встретилась с ним взглядом и прикусила губу.

— Ничего, — выдавила она.

Но это было не так. Терминал Хейла ярко светился. Она забыла его отключить.

Спустившись вниз, Беккер подошел к бару. Он совсем выбился из сил. Похожий на карлика бармен тотчас положил перед ним салфетку.

— Qué bebe usted? Чего-нибудь выпьете?

— Спасибо, нет. Я лишь хотел спросить, есть ли в городе клубы, где собираются молодые люди — панки?

— Клубы? Для панков? — переспросил бармен, странно посмотрев на Беккера.

— Да. Есть ли в Севилье такое место, где тусуются панки?

— No lo sé, señor. Не знаю. Но уж определенно не здесь! — Он улыбнулся. — Может, все-таки чего-нибудь выпьете?

Беккер понимал, что, по мнению бармена, ведет себя странно.

— Quiere Ud. algo? — настаивал бармен. — Fino? Jerez?

Откуда-то сверху накатывали приглушенные волны классической музыки. «Бранденбургский концерт, — подумал Беккер. — Номер четыре». Они со Сьюзан слушали этот концерт в прошлом году в университете в исполнении оркестра Академии Святого Мартина. Ему вдруг страшно захотелось увидеть ее — сейчас же. Прохладный ветерок кондиционера напомнил ему о жаре на улице. Он представил себе, как бредет, обливаясь потом, по душным, пропитанным запахом наркотиков улицам Трианы, пытаясь разыскать девчонку-панка в майке с британским флагом на груди, и снова подумал о Сьюзан.

— Zumo de arándano, — с удивлением услышал он собственный голос. — Клюквенный сок.

Бармен смотрел на него озадаченно.

— Solo? — Клюквенный сок популярен в Испании, но пить его в чистом виде — неслыханное дело.

— Sí, — сказал Беккер. — Solo.

— Echo un poco de Smirnoff? — настаивал бармен. — Плеснуть чуточку водки?

— No, gracias.

— Gratis? — по-прежнему увещевал бармен. — За счет заведения?

Превозмогая шум в голове, Беккер представил себе грязные улицы Трианы, удушающую жару, безнадежные поиски в долгой нескончаемой ночи. Какого черта! Он кивнул.

— Sí, échame un poco de vodka.

Бармен с видимым облегчением приготовил ему напиток.

Беккер оглядел затейливое убранство бара и подумал, что все, что с ним происходит, похоже на сон. В любой другой реальности было бы куда больше здравого смысла. «Я, университетский профессор, — подумал он, — выполняю секретную миссию».

Бармен с любезной улыбкой протянул Беккеру стакан:

— A su gusto, señor. Клюквенный сок и капелька водки.

Беккер поблагодарил его. Отпил глоток и чуть не поперхнулся. Ничего себе капелька!

Хейл остановился в центре комнаты и пристально посмотрел на Сьюзан.

— Что случилось, Сью? У тебя ужасный вид.

Сьюзан подавила поднимающуюся волну страха. В нескольких метрах от нее ярко светился экран Хейла.

— Со мной… все в порядке, — выдавила она. Сердце ее готово было выскочить из груди.

Было видно, что Хейл ей не поверил.

— Может быть, хочешь воды?

Она не нашлась что ответить. И проклинала себя. Как я могла не выключить монитор? Сьюзан понимала: как только Хейл заподозрит, что она искала что-то в его компьютере, то сразу же поймет, что подлинное лицо Северной Дакоты раскрыто. И пойдет на все, лишь бы эта информация не вышла из стен Третьего узла.

А что, подумала Сьюзен, если броситься мимо него и побежать к двери? Но осуществить это намерение ей не пришлось. Внезапно кто-то начал колотить кулаком по стеклянной стене. Оба они — Хейл и Сьюзан — даже подпрыгнули от неожиданности. Это был Чатрукьян. Он снова постучал. У него был такой вид, будто он только что увидел Армагеддон.

Хейл сердито посмотрел на обезумевшего сотрудника лаборатории систем безопасности и обратился к Сьюзан:

— Я сейчас вернусь. Выпей воды. Ты очень бледна. — Затем повернулся и вышел из комнаты.

Сьюзан взяла себя в руки и быстро подошла к монитору Хейла. Протянула руку и нажала на кнопку. Экран погас.

В голове у нее стучало. Повернувшись, она увидела, как за стеной, в шифровалке, Чатрукьян что-то говорит Хейлу. Понятно, домой он так и не ушел и теперь в панике пытается что-то внушить Хейлу. Она понимала, что это больше не имеет значения: Хейл и без того знал все, что можно было знать.

«Мне нужно доложить об этом Стратмору, — подумала она, — и как можно скорее».

Росио Ева Гранада стояла перед зеркалом в ванной номера 301, скинув с себя одежду. Наступил момент, которого она с ужасом ждала весь этот день. Немец лежит в постели и ждет ее. Самый крупный мужчина из всех, с кем ей приходилось иметь дело.

Нарочито медленно она взяла из ведерка кубик льда и начала тереть им соски. Они сразу же затвердели. Это было одной из ее многочисленных хитростей: мужчинам казалось, что она сгорает от страсти, поэтому они стремились прийти к ней снова и снова. Росио погладила руками свои пышные загорелые формы — дай Бог, чтобы они сохраняли свою привлекательность еще лет пять-шесть, пока она не накопит достаточно денег. Сеньор Ролдан забирал большую часть ее заработка себе, но без него ей пришлось бы присоединиться к бесчисленным шлюхам, что пытаются подцепить пьяных туристов в Триане. А у ее клиентов по крайней мере есть деньги. Они ее не бьют, им легко угодить. Росио натянула ночную рубашку, глубоко вздохнула и открыла дверь в комнату.

Когда она вошла, глаза немца чуть не вывалились из орбит. На ней была черная ночная рубашка; загорелая, орехового оттенка кожа светилась в мягком свете ночника, соски призывно выделялись под тонкой прозрачной тканью.

— Komm doch hierher, — сказал немец сдавленным голосом, сбрасывая с себя пижаму и поворачиваясь на спину.

Росио через силу улыбнулась и подошла к постели. Но, посмотрев на распростертую на простынях громадную тушу, почувствовала облегчение. То, что она увидела пониже его живота, оказалось совсем крошечным.

Немец схватил ее и нетерпеливо стянул с нее рубашку. Его толстые пальцы принялись методично, сантиметр за сантиметром, ощупывать ее тело. Росио упала на него сверху и начала стонать и извиваться в поддельном экстазе. Когда он перевернул ее на спину и взгромоздился сверху, она подумала, что сейчас он ее раздавит. Его массивная шея зажала ей рот, и Росио чуть не задохнулась. Боже, поскорей бы все это закончилось, взмолилась она про себя.