Лэнгдон кивнул, в очередной раз пораженный широтой познаний Уинстона.
— И вот, — продолжал Уинстон, — позади вы слышите, как скачет мячик. Оборачиваетесь и видите, что мячик скачет прямо на вас. Он все ближе и ближе, потом проскакивает мимо, скачет дальше и, наконец, исчезает из виду.
— Все верно, — сказал Лэнгдон. — Вопрос не в том, скачет ли мячик. Очевидно, что скачет. Вы видели это своими глазами. Вопрос в другом — почему он скачет? И как он начал скакать? Кто-то бросил его? Или это какой-то особый мячик, которому нравится подскакивать? Или законы физики в этом коридоре таковы, что мячик должен все время скакать?
— Гулд считал, — заключил Уинстон, — что так и с эволюцией: мы не можем заглянуть достаточно далеко в прошлое, чтобы выяснить, как начался этот процесс.
— Именно, — кивнул Лэнгдон. — Все, что мы можем, — наблюдать, как этот процесс происходит.
— Та же история, — сказал Уинстон, — с теорией Большого взрыва в космологии. У астрофизиков есть прекрасные формулы, которые описывают расширяющуюся Вселенную в любой момент времени Т — и в прошлом, и в будущем. Но если мы посмотрим, что было в самый момент Большого взрыва — когда Т равно нулю, — вся математика летит к чертям: получаются бесконечно большие энергии и бесконечно большие плотности.
Лэнгдон и Амбра многозначительно переглянулись.
— И опять совершенно верно, — сказал Лэнгдон. — А поскольку человеческий разум не привык иметь дело с «бесконечностью», большинство ученых предпочитают говорить о нашей Вселенной только после Большого взрыва — когда Т больше нуля. Это гарантирует, что математика остается математикой, а не превращается в мистику.
Один из гарвардских коллег Лэнгдона — уважаемый профессор физики — настолько устал от «философских» вопросов на своем семинаре «Происхождение Вселенной», что в конце концов написал на дверях аудитории:
В моей аудитории Т > 0.
Все, кого интересует момент, когда Т = 0, обращайтесь на факультет истории религии.
— А как насчет гипотезы панспермии? — спросил Уинстон. — Она утверждает, что жизнь была занесена на Землю с других планет метеоритом или космической пылью. Панспермия — вполне научный способ объяснить появление жизни на Земле.
— На Земле — да, — согласился Лэнгдон, — но панспермия не дает ответа на вопрос, как появилась жизнь во Вселенной. Мы просто отодвигаем решение главного вопроса: почему все-таки мячик скачет? Откуда взялась жизнь?
Уинстон умолк.
Амбра потягивала вино. Ее очень позабавил этот диалог.
«Гольфстрим-G550» наконец набрал высоту и выровнялся. Лэнгдон пытался представить, какие изменения произойдут в мире, если станет известно, что Эдмонд действительно нашел ответ на вечный вопрос: откуда мы?
Но и это, если верить Эдмонду, только часть его тайны.
Какой бы она ни была, он защитил ее надежным паролем — стихотворной строкой из сорока семи знаков. Если все пойдет по плану, Лэнгдон и Амбра скоро найдут ее в доме Эдмонда в Барселоне.
Глава 43
Появившийся несколько десятилетий назад так называемый темный Интернет до сих пор остается terra incognita для подавляющего большинства рядовых пользователей. Недоступная привычным поисковикам, эта зловещая «темная сторона» Всемирной паутины предлагает анонимный доступ к умопомрачительному меню криминальных товаров и услуг.
Начав со скромного хостинга «Шелковый путь» — первого в Сети черного рынка наркотиков, темный Интернет превратился в гигантскую сеть криминальных сайтов торговли оружием, детской порнографии, политического компромата, а также наемных профессионалов — проституток, хакеров, шпионов, террористов и убийц.
Каждую неделю в темном Интернете заключаются миллионы сделок, и этим вечером в квартале руин-баров в Будапеште одна из них близилась к осуществлению.
Человек в бейсболке и синих джинсах, стараясь оставаться незамеченным, шел вслед за своей жертвой по улице Казинци. Подобная работа была его хлебом вот уже несколько лет, а заказы он получал через популярные в его кругах сети Unfriendly Solution, Hitman Network, BesaMafia.[325]
Оборот рынка заказных убийств исчисляется миллиардами долларов и с каждым годом растет — благодаря анонимности темного Интернета и невозможности отследить расчеты в биткоинах. Большинство убийств связано со страховыми мошенничествами, устранением партнеров по бизнесу, супруга или супруги. Впрочем, тех, кто выполняет заказы, причины вообще не интересуют.
Не задавать вопросов, думал киллер, неписаное правило, на котором стоит мой бизнес.
Сегодняшний заказ он получил несколько дней назад. Аноним предложил 150 000 евро за то, чтобы проследить за домом одного старого рабби и, если понадобится, «закрыть» объект.
«Закрыть» в данном случае означало — сделать рабби инъекцию хлорида калия, что приведет к почти мгновенной смерти от остановки сердца.
Сегодня ночью рабби неожиданно вышел из дома и поехал в злачный квартал на автобусе. Убийца сел ему на хвост и с помощью специального закодированного приложения на смартфоне сообщил заказчику:
Клиент вышел из дома. Доехал до квартала баров.
Возможно, с кем-то встречается?
Ответ пришел почти сразу:
То, что начиналось как слежка, в квартале руин-баров заканчивалось игрой кошки с мышкой.
Рабби Иегуда Кёвеш, обливаясь потом и задыхаясь, шел по улице Казинци. Легкие горели, мочевой пузырь готов был вот-вот разорваться.
Мне надо в туалет, надо немного отдышаться, решил рабби, замедляя шаг у толпы рядом с заведением «Шимпла» — одним из самых больших и знаменитых руин-баров Будапешта. Контингент его завсегдатаев был так пестр — и по возрасту, и по роду занятий, — что на рабби никто не обратил внимания.
Загляну на минутку, подумал рабби и пошел к бару.
Некогда великолепный особняк с элегантными балконами и высокими окнами, бар «Шимпла» теперь представлял собой каменную коробку, расписанную граффити. Пройдя по широкой галерее бывшей роскошной резиденции, рабби зашел в двери, на которых были начертаны какие-то тайные письмена: Egg-esh-Ay-ged-reh!
Рабби не сразу понял, что это всего лишь изображенное по принципу «как слышится, так и пишется» венгерское egészsé-gedre — «за здоровье!».
Кёвеш неуверенно осмотрелся. У бывшего особняка был просторный внутренний двор, заполненный странными предметами: кушетка, сделанная из старой ванны, манекен на велосипеде, парящем в воздухе, сделанный в Восточной Германии «трабант» — теперь разобранный и переделанный в место для ожидания свободного столика.
Внутренний двор был огорожен высокими стенами, на них красовались граффити, плакаты советской эпохи, рядом стояли классические скульптуры, на подвесных галереях веселые посетители подпрыгивали в такт бухающей музыке. В воздухе висел запах пива и сигарет. Молодые парочки страстно целовались на виду у всех, кто-то украдкой курил маленькие трубочки, кто-то пил палинку — популярную венгерскую фруктовую водку.
Кёвеш видел иронию в том, что человек, самое возвышенное Божье создание, по сути остается животным и его поведение во многом определяется стремлением к удовольствию. Мы ублажаем тела в надежде, что возрадуются и души. Большую часть жизни рабби увещевал тех, кто поддался плотским искушениям — в основном блуду и чревоугодию, — но с ростом интернет-зависимости и появлением дешевых наркотиков его задача становилась все труднее.
Единственная плотская потребность, которая сейчас волновала рабби, могла быть удовлетворена только в туалете. Препятствием стала очередь в десять человек. Не в состоянии ждать так долго, он начал осторожно подниматься по лестнице на второй этаж, где, как ему подсказали, очень много кабинок. Поднявшись, рабби стал пробираться через лабиринт бывших гостиных и спален особняка, в каждой из которых теперь были столики и барная стойка. Он спросил у одного из барменов, где туалет, и тот указал на длинный проход через галерею с видом на внутренний двор.
