Смех в аудитории.

— В Кентукки, — рассказывал Кирш, — есть один пастор, Питер Ларуффа. Так вот он публично заявляет: «Если я прочту в Библии, что два плюс два — пять, то без всякого сомнения приму это за истину».

Опять смех в аудитории.

— Согласен, смешно. Но поверьте, на самом деле это не смешно, а очень опасно. Многие из тех, кто разделяет подобные убеждения, выдающиеся и, заметьте, образованные люди, — врачи, юристы, учителя, а некоторые даже занимают высокие государственные посты. Недавно конгрессмен Соединенных Штатов Пол Браун сказал буквально следующее: «Эволюция и теория Большого взрыва — это ложь и адский соблазн. Нашей Земле около девяти тысяч лет, и она, как известно, была создана за шесть дней творения». — Кирш сделал паузу. — И что самое удивительное, конгрессмен Браун — член комитета по науке, космическим исследованиям и технологиям. Недавно его спросили, что он думает о биологических останках в отложениях древних пород, которым миллионы лет. И он ответил: «Господь поместил туда эти останки, чтобы испытать нашу веру».

Кирш вдруг заговорил совсем тихо, с печалью в голосе.

— Не обращая внимания на невежество, мы поощряем его. Презрительно оставляя без внимания абсурдные заявления государственных деятелей, мы проявляем преступную беспечность. Учителя и церковь в школах оболванивают наших детей. Учат их неправде. Настала пора действовать. Пока не освободим наш разум от суеверий, мы не дадим ему развернуться в полную силу. — Он умолк, и в аудитории повисла звенящая тишина. — Я люблю человечество. Я верю в силу разума, я верю в нас, в наши безграничные возможности. Я верю, что мы на пороге новой эры, нового мира, в котором больше нет религии и царит наука.

Аудитория взорвалась восторженными овациями.

— Ради всего святого, — сказал Вальдеспино с гримасой отвращения на лице. — Выключите это.

Министрант послушно нажал на кнопку, и все трое молча ехали в тишине.

В этот самый момент в подвале королевского дворца Моника Мартин стояла напротив запыхавшегося Суреша Бхаллы — он только что ворвался в ее кабинет, протягивая сотовый телефон.

— Долго объяснять, — задыхаясь бормотал Суреш. — Вы должны прочесть сообщение, которое недавно получил епископ Вальдеспино.

— Постой. — Мартин чуть не выронила гаджет. — Но это же телефон епископа?! На каком основании…

— Не спрашивайте. Читайте.

Встревоженная, Мартин посмотрела на экран смартфона. Лицо ее побелело.

— Господи, епископ Вальдеспино…

— …очень опасен, — закончил фразу Суреш.

— Но… это невозможно! Кто прислал это сообщение епископу?

— Номер не определился, — ответил Суреш. — Попробую выяснить.

— Но почему Вальдеспино не уничтожил сообщение?

— Понятия не имею, — сказал Суреш. — Беспечность? Самоуверенность? Я попробую восстановить все стертые сообщения. Посмотрим, с кем переписывался Вальдеспино. Но я подумал, вам нужно знать об этом сообщении и как-то на него отреагировать, сделать заявление для прессы.

— Ни в коем случае, — не согласилась Мартин. Она до сих пор не могла прийти в себя. — Дворец не будет комментировать эту информацию.

— Тогда в скором времени ее прокомментирует кто-нибудь другой. — Суреш быстро рассказал, что начал искать телефон Вальдеспино после того, как получил письмо с наводкой от [email protected], того самого информатора ConspiracyNet. Он вряд ли будет долго молчать.

Мартин закрыла глаза, пытаясь представить реакцию общества на неопровержимые доказательства того, что епископ католической церкви имеет самое непосредственное отношение к заговору и совершенному сегодня убийству.

— Суреш, — прошептала Мартин, медленно открывая глаза. — Ты должен выяснить, кто скрывается за ником «Монте». Можешь это сделать для меня?

— Попробую, — неуверенно ответил он.

— Спасибо. — Мартин отдала ему телефон епископа и бросилась к двери. — И вышли мне скриншот этого сообщения!

— Куда вы? — прокричал ей вслед Суреш.

Но Моника Мартин не ответила.

Саграда Фамилия — храм Святого Семейства — занимает целый квартал в центре Барселоны. Несмотря на колоссальные размеры собора, кажется, что он свободно парит над землей и воздушный строй шпилей легко взмывает в каталонское небо.

Замысловатые, пористые и разновеликие башни делают храм похожим на прихотливый замок из песка, построенный озорным великаном. Самая высокая из восемнадцати башен, когда ее достроят, вознесется на высоту сто семьдесят метров — выше, чем Монумент Вашингтона. Тогда Саграда Фамилия станет самым высоким храмом в мире и превзойдет собор Святого Петра в Ватикане более чем на тридцать метров.

У здания три величественных фасада. Восточный, посвященный Рождеству, украшен поднимающимися вверх вьющимися висячими садами с разноцветными растениями, животными, плодами и людьми. Резко контрастирует с ним западный фасад Страстей Христовых — аскетический скелет из грубого камня, в котором угадываются кости и сухожилия. На юг смотрит фасад Славы Господней, где клубящиеся сонмы демонов, чертей, грехов и пороков постепенно уступают место возвышенным символам вознесения, добродетели и рая.

По периметру расположены бесчисленные малые фасады, подпоры, башенки; большинство будто слеплены из грязи. Бугристые и грубые, нижние ярусы здания как бы размыты, расплавлены и похожи на пузыри земли. Один выдающийся искусствовед сравнил нижние этажи здания «с полусгнившим пнем, из которого растет семейство грибоподобных башен».

В дополнение к обычным религиозным сюжетам Гауди, отдавая дань природе, использовал в оформлении храма бесчисленные образы животных и растений: черепахи в основании колонн, деревья на фасадах и даже гигантские каменные улитки и лягушки по стенам.

Но странным внешним видом дело не ограничивается. Настоящие чудеса внутри. Оказавшись в главном нефе собора, посетитель неизменно останавливается, пораженный увиденным. Наклонные, витые, похожие на стволы деревьев колонны вздымаются на высоту более шестидесяти метров и образуют череду парящих сводов, где психоделические коллажи геометрических форм создают кристаллический купол из ветвей. Этот «лес древовидных колонн», по мнению Гауди, должен напомнить нам об откровениях духовидцев прошлого, которые называли лес «храмом Божьим».

Неудивительно, что колоссальное творение Гауди в стиле ар-нуво вызывает и хулу, и хвалу. То, что одни превозносят за «чувственность, духовность и органичность», другие называют «вульгарным, претенциозным и пошлым». Критик Джеймс Миченер считает, что это «одно из самых экстравагантных сооружений на земле», а журнал «Архитектурное обозрение» назвал храм «священным монстром Гауди».

И если эстетическая концепция храма удивляет и кому-то кажется странной, то все, что связано с финансированием его строительства, вызывает еще больше вопросов. Храм строится исключительно на частные пожертвования, никакой материальной поддержки не поступает ни от Ватикана, ни от католических прелатов. Несколько раз дело близилось к банкротству и строительство останавливалось. Но храм демонстрирует неукротимую жизнестойкость в почти дарвиновской борьбе за выживание. Он пережил смерть своего создателя, разрушительную гражданскую войну, террористические атаки каталонских анархистов и даже прокладку тоннеля метро поблизости — она угрожала основанию, на котором покоится фундамент.

Несмотря на все превратности меняющегося мира, Саграда Фамилия выстояла и продолжает расти. Последние десятилетия дела храма значительно улучшились благодаря входным билетам, которые ежегодно покупают более четырех миллионов посетителей, чтобы осмотреть недостроенное сооружение. Сегодня поставлена цель: завершить строительство к 2026 году — столетию со дня смерти Гауди. Собор Саграда Фамилия, похоже, обрел второе дыхание, и башни устремились в небо с новой силой и новой надеждой.

Настоятель собора Саграда Фамилия отец Иоахим Бенья — худощавый, жизнерадостный, лет восьмидесяти, в сутане, в круглых очках и с круглым лицом, с которого почти никогда не сходит улыбка. Бенья всегда надеялся дожить до того дня, когда собор наконец будет достроен.