Глава 75
Роберт Лэнгдон уставился в пространство отсутствующим взглядом, уже не находя в себе сил поторопить водителя медленно ползущего автомобиля. Кэтрин тоже погрузилась в расстроенное молчание, обескураженная безуспешными попытками понять, что такого особенного хранит в себе пирамидка. Они с Лэнгдоном заново проговорили все, что им было известно о пирамиде, о навершии и о странных событиях сегодняшнего вечера, — однако оставалось совершенно непонятным, каким образом эта пирамида может превратиться в карту.
«Jeova Sanctus Unus… Тайна сокрыта внутри Ордена…»
Таинственный телефонный собеседник обещал дать ответы, если им удастся отыскать его местоположение.
«Приют в Риме, к северу от Тибра».
Лэнгдон знал, что Новый Рим еще на заре своего существования был переименован в Вашингтон, однако следы романтических чаяний отцов-основателей в городе сохранились: речка под названием Тибр по-прежнему впадает в Потомак; над залом для заседаний сенаторов все так же возвышается купол, скопированный с собора Святого Петра, а погашенный много лет назад очаг в Ротонде до сих пор охраняют Вулкан и Минерва.
До ответов на вопросы, мучившие Кэтрин и Лэнгдона, оставались считанные мили.
«На северо-запад по Массачусетс-авеню».
Там их действительно ожидал приют, убежище к северу от вашингтонского Тибра. Если бы еще не эта черепашья скорость…
Вдруг Кэтрин подскочила на сиденье, будто осененная неожиданной догадкой.
— Боже, Роберт! — побледнев, воскликнула она и после секундного молчания произнесла с нажимом: — Мы едем не туда!
— Разве? Нет, все правильно, — возразил Лэнгдон. — На северо-запад по Массачу…
— Да нет же! Я про само место!
Лэнгдон опешил. Он уже объяснял Кэтрин, как догадался, какое здание имел в виду таинственный телефонный собеседник.
«В приюте моем десять камней с горы Синай, один прямо с небес и один в образе темного отца Люка».
Только одно сооружение на свете подходило под описание — именно туда сейчас направлялось такси.
— Кэтрин, я все разгадал правильно.
— Нет! — не уступала она. — Нам не туда надо! Я разобралась, в чем дело с пирамидой и навершием. Мне теперь все ясно!
— Все ясно? — изумился Лэнгдон.
— Да! И нам теперь надо на Фридом-Плазу.
Лэнгдон совсем растерялся. Фридом-Плаза, конечно, рядом, но что толку туда ехать?
— Jeova Sanctus Unus! — продолжала Кэтрин. — Единый бог иудеев. Священный символ евреев — звезда Давида, Соломонова печать, является одновременно священным символом масонов! — Она выудила из кармана долларовую купюру. — Дай мне ручку.
Недоумевающий Лэнгдон послушно протянул ей перо.
— Смотри! — Кэтрин разгладила купюру на коленке и концом ручки ткнула в изображение Большой печати на обратной стороне. — Если совместить Соломонову печать и Большую печать США… — Она начертила поверх пирамиды шестиконечную звезду. — Видишь, что получается?
Лэнгдон посмотрел на купюру, затем перевел на Кэтрин тревожный взгляд, будто опасаясь, не сошла ли она с ума.
— Роберт, да присмотрись же! Неужели не видишь, куда я показываю?
Он снова взглянул на изображение.
«К чему это она?»
Рисунок был хорошо знаком Лэнгдону: излюбленное среди сторонников теории заговоров «доказательство» масонского влияния на зарождающуюся американскую нацию. Если точно наложить шестиконечную звезду на Большую печать США, верхний луч звезды идеально совпадет с масонским всевидящим оком… а остальные пять лучей по загадочному стечению обстоятельств укажут на буквы, образующие слово «масон».
— Кэтрин, это просто совпадение! И при чем тут Фридом-Плаза?
— Да ты взгляни еще раз! — Она уже почти злилась. — Сюда… Не видишь, что ли? Вот! Заметил, нет?
И тогда Лэнгдон наконец заметил.
Командир опергруппы ЦРУ Тернер Симкинс стоял у здания Адамса и, плотно прижав трубку к уху, вслушивался в разговор пассажиров на заднем сиденье такси.
«Что-то случилось».
Отряд уже готовился погрузиться на борт модифицированного вертолета «Сикорский UH-60», чтобы вылететь на северо-запад и перекрыть дорогу, но обстановка, по-видимому, резко изменилась.
Несколько секунд назад Кэтрин Соломон вдруг заявила, что они едут не туда. Из ее объяснений — что-то насчет долларовой купюры и еврейских звезд — командир ничего не понял (впрочем, как и Роберт Лэнгдон). По крайней мере сперва. Теперь, судя по всему, Лэнгдон ухватил суть.
— Точно! — раздался его взволнованный голос. — Как же я раньше не видел?
Симкинс услышал, как пассажиры забарабанили по плексигласовой перегородке, и она опустилась.
— Мы передумали! — крикнула Кэтрин водителю. — Отвезите нас на Фридом-Плазу.
— На Фридом-Плазу? — испуганно переспросил тот. — А как же северо-запад по Массачусетс-авеню?
— Не надо! — отрезала Кэтрин. — На Фридом-Плазу! Вот здесь налево! Вот тут! Поворачивайте!
До Симкинса донеслось, как, взвизгнув тормозами, такси завернуло за угол.
Кэтрин, взволнованно тараторя, что-то втолковывала Лэнгдону насчет знаменитого бронзового барельефа с изображением Большой печати, вмонтированного в гранитный тротуар.
— Мэм, я хотел уточнить, — вклинился напряженный голос водителя. — На Фридом-Плазу, да? Угол Пенсильвании-авеню и Тринадцатой?
— Да! — подтвердила Кэтрин. — И поскорее!
— Тут совсем близко. Две минуты.
Симкинс улыбнулся.
«Молодец, Омар».
Кинувшись к вертолету, Тернер Симкинс крикнул на бегу своим бойцам:
— Они попались! Фридом-Плаза! Вперед!
Глава 76
Фридом-Плаза — это карта. Широкая площадь на углу Пенсильвания-авеню и Тринадцатой улицы вымощена так, что можно увидеть изначальную планировку вашингтонских улиц по замыслу Пьера Ланфана. У туристов она пользуется популярностью — не только потому, что забавно походить по гигантской карте, но и потому, что в соседнем отеле «Уиллард» написал большую часть своей речи «У меня есть мечта» Мартин Лютер Кинг, в честь которого Фридом-Плаза — площадь Свободы — и получила свое имя.
Таксисту Омару Амиране постоянно случалось привозить туристов на Фридом-Плазу, но сегодняшние двое явно ехали не любоваться достопримечательностями.
«Их преследует ЦРУ?»
Из такси они выпрыгнули чуть ли не на ходу, едва дождавшись, пока Омар притормозит у тротуара.
— Никуда не уезжайте! — крикнул ему пассажир в твидовом пиджаке. — Мы сейчас!
Они забегали по огромной карте на мостовой, что-то крича друг другу и обшаривая взглядом сеть пересекающихся улиц на каменном плане.
Омар схватил с приборной доски сотовый.
— Сэр, вы меня слышите?
— Да, Омар! — прокричали в ответ, перекрывая громкий рокот на том конце. — Где они?
— Бегают по карте. Кажется, что-то ищут.
— Не спускайте с них глаз. Я на подходе! — велел оперативник.
Омар следил в оба. Двое беглецов отыскали знаменитую Большую печать — громадный бронзовый барельеф, — замерли над ним на секунду и неожиданно устремили взгляды куда-то на юго-запад. Пассажир в твидовом пиджаке вдруг бросился к такси, и Омар поспешно вернул сотовый на приборную доску.
— Александрия, которая в Виргинии — это в каком направлении? — запыхавшимся голосом спросил пассажир.
— Александрия? — Омар указал на юго-запад, туда же, куда только что показывали оба беглеца.
— Значит, правильно! — облегченно шепнул пассажир и крикнул своей спутнице: — Ты права! Александрия!
Женщина указывала на другую сторону площади, где светился знак метро.
— Нам нужна станция «Кинг-стрит»! Отсюда и доедем, по синей ветке, без пересадок.
Омара охватила паника.
«Только не это».
Пассажир протянул водителю пачку банкнот — многовато для платы за проезд.
— Спасибо, больше никуда не надо.
И, подхватив свой кожаный портфель, он сорвался с места.
