Лэнгдон вдруг понял, почему Эдмонд расспрашивал его о мифах, касающихся сотворения мира, — во всех них присутствовала энергия или свет, который приходил из бесконечности и озарял предвечный мрак.

Ингленд считал, что фокус в том, как именно Вселенная рассеивает энергию.

— Мы знаем, что природа предпочитает беспорядок и возрастание энтропии, — говорил Ингленд. — Поэтому очень удивляемся, когда сталкиваемся с примерами самоорганизации материи.

На экране снова появились знакомые фотографии — вихрь торнадо, рябь на песчаном пляже, снежинки.

— Все это, — говорил Ингленд, — примеры так называемых «диссипативных структур» — то есть такого расположения частиц, которое позволяет системе более эффективно рассеивать энергию.

Ингленд быстро объяснил, что торнадо — это лучший способ уничтожить зону высокого давления, преобразовав потенциальную энергию в кинетическую, и в результате вращения вихря максимально быстро рассеять ее в атмосфере. То же происходит и с песчаными волнами на берегу, чьи гребни удерживают самые быстрые песчинки и «забирают» их энергию. Снежинки максимально рассеивают солнечную энергию, поскольку представляют собой многогранные структуры, равномерно отражающие свет во всех направлениях и тем самым рассеивающие его.

— Попросту говоря, — продолжал Ингленд, — природа самоорганизуется, чтобы эффективнее рассеивать энергию. — Он улыбнулся. — Природа пользуется упорядоченными структурами, чтобы быстрее достичь беспорядка. Упорядоченные структуры увеличивают беспорядок системы и тем самым увеличивают энтропию.

Лэнгдону никогда не приходило это в голову, но, очевидно, Ингленд был прав. Примеры повсюду. Взять хоть грозовую тучу. Когда она «упорядочивается» и копит электрический заряд — природа создает условия для разряда молнии. Иными словами, законы физики формируют механизмы для рассеивания энергии. Удар молнии переносит накопленную тучей энергию в землю и рассеивает там, увеличивая общую энтропию системы.

Элементы порядка в природе, понял Лэнгдон, это орудия достижения хаоса.

Лэнгдон меланхолично подумал, что ядерные бомбы с точки зрения энтропии — очень эффективные упорядоченные системы для создания хаоса. Он вспомнил знак для обозначения энтропии и понял, что тот похож на символическое изображение Большого взрыва — рассеяние энергии во всех направлениях.

— Но мы-то здесь при чем? — продолжал Ингленд. — Какое отношение энтропия имеет к возникновению жизни? — Он подошел к доске. — Как выяснилось, жизнь — одно из самых эффективных орудий рассеяния энергии.

Ингленд нарисовал мелом на доске солнце, свет которого лился на дерево.

— Например, дерево поглощает концентрированную энергию солнца. Использует ее для роста, а потом излучает в природу в инфракрасном диапазоне — в наименее сконцентрированной форме энергии. Фотосинтез — очень эффективный механизм увеличения энтропии. Сильно концентрированная энергия солнца ослабляется и рассеивается деревом. И тем самым увеличивается общая энтропия Вселенной. Сказанное еще более верно в отношении живых организмов — включая и человека. Живой организм использует упорядоченные системы в качестве пищи, преобразует их в энергию, а затем рассеивает в окружающую среду в виде тепла. Вообще говоря, — заключил Ингленд, — я считаю, что жизнь не просто подчиняется законам природы, она и возникла-то именно благодаря законам природы.

У Лэнгдона холодок пробежал по спине. До него окончательно дошла неумолимая логика этого рассуждения: солнечный свет нагревает плодородный ил, и законы физики вызывают к жизни растения, чтобы рассеять поступающую энергию. Получается, когда подводные вулканы извергают серу, в океане тоже появляются живые организмы, чтобы рассеять избыточную энергию.

— Я верю, — добавил Ингленд, — однажды мы найдем неопровержимые доказательства того, что жизнь появилась из неживой материи исключительно как результат действия законов физики.

Потрясающе, подумал Лэнгдон, строгая научная теория возникновения жизни на Земле… без сверхъестественного вмешательства Бога.

— Я религиозный человек, — сказал Ингленд. — Но моя вера, как и моя наука, постоянно развивается. Я не высказываюсь о вопросах, касающихся духа. Я просто пытаюсь понять, как «устроена» наша Вселенная. А вопросы духовные оставляю философам и религиозным деятелям.

Мудрый молодой человек, подумал Лэнгон. Если его теория подтвердится, она произведет эффект разорвавшейся бомбы.

— А пока нет повода для волнений, — продолжал Ингленд. — Очевидно, что доказать эту гипотезу сейчас практически невозможно. У меня и моих коллег есть несколько идей по моделированию развивающихся систем с диссипативной структурой. Но все это дело будущего. Нам нужно по меньшей мере несколько лет.

Ингленд исчез с экрана. Появился Эдмонд. Он стоял рядом со своим квантовым компьютером.

— А мне не нужны эти несколько лет. Мы прямо сейчас и займемся моделированием такой системы. — Эдмонд прошел к рабочему столу. — Если гипотеза профессора Ингленда верна, то Вселенная подчиняется одному принципу: максимально рассеивай энергию!

Эдмонд сел за стол и начал стремительно печатать на своей гигантской клавиатуре. На огромных экранах перед ним замелькали компьютерные коды.

— У меня ушло две недели на перепрограммирование условий эксперимента, который, как мы помним, ранее провалился. Я поставил перед системой фундаментальную цель — raison d’être, смысл существования. Я приказал системе рассеивать энергию любой ценой. Компьютер должен направить все свои способности на то, чтобы максимально повысить энтропию первичного бульона. Я позволил ему создавать специальные инструменты для достижения поставленной цели.

Эдмонд перестал стучать по клавишам, развернулся вместе с креслом и посмотрел прямо в камеру.

— А потом я запустил модель, и случилось невероятное. Оказалось, именно этого ингредиента и не хватало для нашего виртуального варева.

Лэнгдон и Амбра сосредоточенно смотрели на экран, где началась анимационная демонстрация развития модели. Камера снова погрузилась в кипящий первичный бульон, появилось увеличение на субатомном уровне. И снова химические элементы начали соединяться и распадаться.

— Я ускорил течение времени, чтобы «прошло» несколько сотен лет, — пояснил Эдмонд. — И увидел, что аминокислоты Миллера — Юри постепенно начали обретать форму.

Лэнгдон не очень разбирался в химии, но сразу узнал на экране характерные белковые цепочки. Постепенно образовывались все более сложные соединения, и наконец сформировались похожие на пчелиные соты последовательности шестиугольников.

— Нуклеотиды! — провозгласил Эдмонд. Шестиугольники продолжали формироваться в новые структуры. — Сейчас мы наблюдаем, что происходит спустя тысячелетия. И видим первые, но очевидные намеки на самоорганизацию.

По мере того как он говорил, одна из цепочек нуклеотидов начала закручиваться в спираль.

— Видите! — воскликнул Эдмонд. — Прошло несколько миллионов лет, и система уже пытается организовать структуру! Ей нужна эта структура, чтобы эффективнее рассеивать энергию. Все как предсказывал Ингленд!

Модель продолжала развиваться, и Лэнгдон с изумлением увидел, как одиночная спираль начала удваиваться, и на экране появилась всем известная двойная спираль одного из самых знаменитых химических соединений.

— Господи, Роберт, — прошептала Амбра с широко раскрытыми глазами. — Да это же…

— ДНК, — провозгласил Эдмонд и поставил процесс на паузу. — Вот мы и получили то, к чему стремились: ДНК, основу жизни. Живой код всех организмов. Но зачем, спросите вы, система, стремясь максимально рассеивать энергию, построила ДНК? Да потому что — один в поле не воин! Лес рассеивает больше энергии, чем одно дерево. Если ты — орудие энтропии, то самый простой способ ускорить процесс — сдублировать самое себя.