— Похоже, иллюминаты умели хранить свои тайны.

— Совершенно верно. Они так и не открыли свое убежище никому из посторонних. Такая секретность защищала их, но в то же время являлась преградой для набора новых членов.

— Рост братства «Иллюминати» был затруднен отсутствием соответствующей рекламы, — перевела на современный язык проблему древнего ордена Виттория, легко двигаясь рядом с быстро идущим американцем.

— Да, если хотите. Слухи о созданном Галилеем сообществе начали циркулировать где-то в тридцатых годах семнадцатого века, и многие ученые мужи из разных стран Европы совершали тайные паломничества в Рим в надежде вступить в братство «Иллюминати». Им не терпелось взглянуть в телескоп Галилея и услышать идеи великого мыслителя. Но к сожалению, по прибытии в Рим ученые не знали, куда идти или к кому обращаться. Иллюминаты нуждались в притоке свежей крови, но они не могли позволить себе открыть местонахождение своего храма.

— Похоже, они попали в situazione senza soluzione[60], — заметила Виттория.

— Именно. В заколдованный круг, как говорится.

— И что же они предприняли, чтобы этот круг разорвать?

— Не забывайте, что это были ученые. Они всесторонне изучили проблему и нашли решение. Блестящее решение, надо сказать. Иллюминаты создали нечто вроде весьма хитроумной карты, указывающей путь к их убежищу.

Виттория настолько изумилась, что даже замедлила шаг.

— Карты? — не скрывая удивления, переспросила она. — Мне это кажется весьма опрометчивым поступком. Если бы копия карты попала в чужие руки, то…

— Этого произойти не могло, — прервал ее Лэнгдон. — Никаких копий просто не существовало. Эта карта не изображалась на бумаге. Ее размеры были огромны. Это была своего рода тропа с вехами по всему городу.

— Нечто вроде стрелок на тротуаре? — спросила Виттория, еще более замедляя шаг.

— В некотором смысле да. Но знаки, ведущие к убежищу братства, были несколько более замысловатыми. Карта состояла из символов, размещенных в общественных местах города и в то же время невидимых постороннему взгляду. Первый знак указывал путь к следующему, тот к очередному и так далее вплоть до самого убежища братства «Иллюминати».

— По-моему, это очень похоже на игру в поиски клада, — сказала девушка, подняв на него вопросительный взгляд.

— В некотором роде именно так, — усмехнулся Лэнгдон. — Путь просвещения — так иллюминаты называли эту тропу. Каждый, кто желал встать в ряды братства, должен был пройти ее от начала до конца. Это являлось своего рода испытанием.

— Но если церковь так хотела обнаружить иллюминатов, то почему она не направила по ней своих агентов? — спросила Виттория.

— Ватикан не мог этого сделать, — ответил Лэнгдон. — Тропа была хорошо замаскирована. Это была головоломка, сконструированная таким образом, что лишь немногие люди могли обнаружить вехи и понять, где находится Храм Света. Братство «Иллюминати» рассматривало эту тропу не только как средство защиты, но и как своего рода интеллектуальный тест. Это был способ сделать так, чтобы лишь самые светлые умы появлялись на пороге храма. Если хотите, это было первым шагом посвящения в иллюминаты.

— Не могу с этим согласиться, — сказала девушка. — В начале семнадцатого века самыми образованными людьми в мире были служители церкви. Если эти вехи были размещены в общественных местах, в Ватикане наверняка имелись люди, способные расшифровать их значение.

— Естественно, — согласился Лэнгдон, — но только в том случае, если им вообще было известно об их существовании. Но в Ватикане о вехах ничего не знали. Иллюминаты создали такие указатели, что, даже глядя на них, клирики ничего не замечали. Братство «Иллюминати» использовало метод, определяемый в науке, изучающей символы, термином «диссимуляция», или по-другому — сокрытие.

— Камуфляж.

— Вы знакомы с этим термином? — изумился Лэнгдон.

— Dissimulazione. Или «мимикрия». Лучший способ защиты в природе. Попробуйте-ка обнаружить рыбу-трубу, плавающую вертикально в колыхающихся водорослях.

— Именно этой идеей и воспользовались иллюминаты. Они создали знаки, которые совершенно не выделялись на общем фоне Древнего Рима. Использовать амбиграммы или научную символику иллюминаты не могли, поскольку это сразу же бросилось бы в глаза. Поэтому братство призвало художников из числа своих членов — тех безымянных гениев, которые создали амбиграмматический символ «ILLUMINATI», — и поручило им изваять четыре скульптуры.

— Скульптуры «Иллюминати»?

— Да. Изваяния, отвечающие двум жестким требованиям. Во-первых, они не должны были выделяться среди других произведений искусства… Ватикан не должен был даже подозревать, что эти шедевры есть дело рук братства «Иллюминати».

— Религиозное искусство, — подхватила Виттория.

Лэнгдон утвердительно кивнул и, чувствуя необыкновенное возбуждение, заговорил быстрее:

— Второе требование состояло в том, чтобы каждая из скульптур отвечала определенной, четко обозначенной теме. Изваяния должны были прославлять один из четырех основных элементов природы.

— Почему только четырех? — удивилась Виттория. — Ведь элементов больше сотни.

— Но только не в начале семнадцатого века, — сказал Лэнгдон. — Алхимики считали, что вся вселенная состоит из четырех элементов, или «стихий», если хотите. Это земля, огонь, воздух и вода.

Лэнгдон знал, что первые изображения креста были не чем иным, как символом четырех стихий. Четыре конца креста обозначали землю, огонь, воздух и воду. Кроме креста, в истории существовали десятки иных символических изображений земли, огня, воздуха и воды. Циклы жизни по Пифагору, китайский хонфан, мужские и женские рудименты Юнга, квадранты Зодиака… Даже мусульмане обожествляли четыре древних элемента, хотя в исламе они были известны как «квадраты, облака, молнии и волны». Но что производило на Лэнгдона самое большое впечатление, что всегда вгоняло его в дрожь, так это современное четырехчленное деление мистических степеней масонства на пути к Абсолютной Инициации. Эти степени именовались: Земля, Воздух, Огонь и Вода.

Виттория казалась озадаченной.

— Значит, этот художник-иллюминат создал четыре произведения искусства, которые лишь казались религиозными, а на самом деле обозначали землю, воздух, огонь и воду?

— Именно, — продолжил тему Лэнгдон, сворачивая на ведущую к архивам виа Сентинель. — Эти скульптуры влились в бесконечный ряд украшающих Рим религиозных произведений искусства. Анонимно жертвуя статуи церкви, ваятели, используя свое политическое влияние, помещали скульптуры в заранее намеченном ими храме. Каждое из этих изваяний и служило вехой… незаметно указывающей на следующую церковь… где страждущего поджидал другой указатель. Таким образом создавалась система вех или тайных знаков, замаскированных под произведения религиозного искусства. Если кандидат на вступление в орден находил первую церковь с символом земли, то он мог следовать далее к знаку воздуха… затем огня и, наконец, воды. И лишь там ему открывался путь к Храму Просвещения.

— И какое отношение все это имеет к поимке убийцы? — спросила вконец запутавшаяся в четырех стихиях Виттория.

— Ах да! — Лэнгдон улыбнулся и извлек из рукава свой главный козырь. — Иллюминаты дали этим четырем церквям весьма специфическое название. Они именовали их «алтарями науки».

— Но это же ничего не зна… — начала было Виттория, но тут же умолкла. — «L'altare di scienza»! — воскликнула она после небольшой паузы. Эти слова произнес убийца. Он сказал, что кардиналы станут жертвенными агнцами на алтаре науки!

Лэнгдон одобрительно улыбнулся девушке и сказал:

— Четыре кардинала. Четыре церкви. Четыре алтаря науки.

— Неужели вы хотите сказать, что те четыре храма, в которых должны быть принесены в жертву кардиналы, являются вехами на древней тропе к Храму Света? — изумленно спросила Виттория.

— Думаю, что это именно так.