Отец вздохнул.

– Хорошо. Обратись к Вигго.

Эскилль уже собирался шагнуть в коридор, когда в спину ему донеслось:

– И не забудь про Зимний бал. Я уже заказал для тебя костюм.

Он нахмурился, задержавшись на пороге. Вокруг чаще, чем когда-либо, гибли люди, а отца заботил Зимний бал. Да, на него, по традиции, съедутся капитаны Огненной стражи со всего Крамарка. Да, это официальный совет, во время которого командиры обмениваются бесценным опытом по борьбе с исчадиями льда. Так, во время одного из подобных собраний капитан Якобсен из небольшого городка на Пепельном побережье рассказал об удачном извлечении из Фениксова моря крови саламандры, которую с тех пор стали использовать все огненные стражи. Но уж хотя бы без торжественного мероприятия, который предшествовал собранию капитанов – того самого Зимнего(а как иначе?) бала, могли бы обойтись.

Не время рядиться в роскошные одежды, когда невинных людей за порогом ждет бледная госпожа с ледяным дыханием. Смерть.

Вигго Эдегор, капитан городской стражи (он предпочитал называть себя начальником) и, по совместительству, заведующий городским архивом, был крепким и рослым мужчиной с громовым голосом и рыжими волосами, не тронутыми сединой. Их с отцом Эскилля можно было даже назвать друзьями, если представить на мгновение, что Улаф Анскеллан тратил время на такие глупости, как увлечения и друзья. Во всяком случае, Вигго с самого детства Эскилля был вхож в их дом. И настаивал, чтобы тот звал его исключительно по имени.

Огненный серафим рассказал Вигго о цели своего визита, чем немало его удивил.

– Да ты никак в сыщики заделался, – гоготнул начальник городской стражи.

У Эскилля скулы свело от досады. Да что ж такое-то! Хоть кто-нибудь из старших принимает его всерьез? Или считают, раз Пламя в крови и сотканные из огня крылья – не его заслуга, значит, поводов для уважения к нему особых нет?

Он с детства старался не выделяться, уверенный, что свой дар не заслужил. Похоже, так считали и остальные.

Эскилль терпеливо выслушал беззлобные подначки Вигго, но своей цели добился: на стол перед ним стайкой птиц с кожистыми крыльями упали журналы стражи Атриви-Норд – как городской, так и Огненной. Он погрузился в чтение. Пальцы, надежно окутанные зачарованной кожей перчатки, скользили по строчкам и столбцам.

Отец был прав – в Атриви-Норд люди пропадали часто. Заигравшаяся детвора, лесоруб, что ушел слишком далеко в лес, пойманный в ловушку исчадия льда охотник или горожанин, который впустил в дом со стертым знаком-оберегом духа зимы.

Впрочем, это Эскилль прекрасно знал и без него. И все казалось логичным: близость Ледяного Венца, а с ним – и близость исчадий льда и вероломных духов зимы. Но люди жили рядом с зимними тварями и ветрами всю свою жизнь, поколение за поколением, и знали, чего от них ждать. Ничто не могло заставить обычного горожанина – не охотника, не стража, не лесоруба – по собственной воле выйти за пределы Атриви-Норд. За детьми следили пристально, да и стражей у городских врат и патруль за их пределами никто не отменял. Перед лицом такой близкой угрозы вторым именем жителей Атриви-Норд стала Осторожность.

Но во всем происходящем Эскилль заметил одну очевидную странность: около полугода назад исчезновения людей участились. И это настораживало.

Под некоторыми записями о пропавших Эскилль нашел краткие отчеты стражей. Так, Арнульф Хольте утверждал, что был последним, кто видел исчезнувшую месяц назад Марту Фредриксен. Марта точно не была одурачена духами: стоящий на страже Хольте остановил знакомую, чтобы за беседой скрасить время караула. Если верить записи, разговаривала Марта с ним неохотно и вообще казалась очень расстроенной. Но это была она, а не пурга-пересмешница, которая притворилась ею. Обратно Марта не вернулась: тем же вечером встревоженный мрачным настроением знакомой Хольте наведался к ней домой. Не вернулась она и месяц спустя.

Похожая запись принадлежала Оге Скоглунну. Он стоял в патруле, когда увидел пивовара Оддбьерна Янсена в сосновом лесу. И шел тот в сторону Ледяного Венца. Скоглунн окликнул его, спросил, что тот делает так далеко от города. Ответа не получил и, как истинный огненный страж, попытался убедить Янсена свернуть с опасного пути. За что был не только осыпан ругательствами, характерными для обычной речи Янсена, но и получил сильный удар толстой палкой по лицу. Очнувшись, Скоглунн не обнаружил рядом пивовара. К счастью, как и духов зимы.

Оскорбленный, он «нанес визит» Янсену, чтобы «попытаться понять причину его странного поведения». Как оказалось, больше пивовара не видел никто.

Влетев в кабинет капитана, Эскилль с порога выпалил:

– Некоторые из исчезнувших точно не могли быть одурачены духами зимы. Они говорили со стражами…

– Знаю.

– Но ты…

– Честно говоря, я думал, ты забросишь эту идею. Перегоришь.

Капитан ухмыльнулся, найдя в собственных словах иронию. Эскилля она, однако, не порадовала и не впечатлила. Глядя на него, отец тяжело вздохнул.

– Ты не думал, что они по собственному желанию уходят в Ледяной Венец?

– Чтобы стать пищей для духов? – фыркнул Эскилль. И по потемневшему лицу отца понял все. – Хочешь сказать, они делают это осознанно, чтобы свести счеты с жизнью?

– Марта – бедная душа, всего пару месяцев назад похоронившая супруга. Ни мужа, ни детей. Может, она думала, что ей не для кого жить? Дочку Харалля недавно сгубила лихорадка…

Эскилль мотнул головой.

– Нет.

– Знаю, это сложно принять…

– Я не об этом. Даже если предположить, что они действительно уходили из Атриви-Норд, чтобы не вернуться… Люди веры никогда не предпочтут проклятый холод очистительному пламени.

Эскилль говорил о священном Обряде Пепла в Фениксовом море и отец его, разумеется, понял. Наверняка ушедшие близкие Марты и Харалля, для которых море огня по традиции стало погребальным костром, верили, что однажды их души вернутся в этот мир в новом воплощении… Так отчего же им самим в это не верить? Как они могут позволить слугам и детям Хозяина Зимы украсть тепло из их тела, предав свою веру, предав огонь?

Капитан пожал плечами.

– Некоторые из нас вольны не только строить свои жизни, но и выбирать свою смерть.

Эскилль не был уверен, что понял то, что капитан вкладывал в эту фразу, и все же кое-что в словах отца заставило его задуматься.

Зацепка, конечно, слабая, но почему бы не проверить? Эскилль вернулся в архив, заставив рыжие брови Вигго вопросительно взлететь, и перечитал журналы стражи. Выписал имена исчезнувших, а потом сверился с городским архивом. Он действительно нашел некую закономерность – но не ту, которую искал.

Почти каждый из пропавших за пределами Атриви-Норд людей незадолго до исчезновения потерял близкого человека. Мужа, отца, сына, дочь… Неужели отец прав? Эскилль отказывался в это верить. Отказывался верить в слабость духа людей, чьи тела закалены вечным холодом. Отказывался признавать, что их вера в святую силу пламени мертва.

Вечером был новый патруль, и Эскиллю пришлось сосредоточиться на собственной осторожности, а значит – прогнать на время мысли о горожанах Атриви-Норд, которые исчезли где-то в лесу или снежных пустошах Крамарка.

Но вернуться к ним пришлось.

Эскилль отчего-то решил, что, поправившись, Бия уедет как можно дальше от Атриви-Норд. Как можно дальше от холодящих кровь воспоминаний. Но Бия была здесь – на границе между еловым лесом и Ледяным Венцом.

Новое платье, как и в прошлый раз, подрано, в побелевшей руке – кинжал. На лице корочкой застыли слезы, а в васильковых глазах, что смотрели в небо – страх.

Казалось, вендиго, упустивший свою жертву, ее все-таки настиг.

Подарки от духов зимы, желающих получить причудливые наряды – и непременно красивее, чем у других – не заканчивались. Хрустящее, словно ледок на ведре с водой, сахарное печенье (Сольвейг догадывалась, что выпекли его из снега, но все равно с удовольствием съела свою часть десерта, а вторую протянула Дагни), бусы из льдинок, хрустально-ледяная тиара, браслет из тончайшего ажурного серебра, которое слишком сильно напоминало иней. И только один дух зимы – хрупкая поземка-скиталица – догадалась спросить: