– Или хорошенькую ледяную избушку, – подхватила другая.

– Кто пожелает себе избушку, когда можно получить целый замок? – пренебрежительно фыркнула третья метелица.

«А вы можете отыскать того, кого я потеряла?» – прерывая спор, написала Сольвейг на снегу.

– Наши братья-ветра, крылья Белой Невесты, способны найти ответы почти на любой вопрос.

– Они вездесущи.

– Обыщут весь Крамарк и найдут твою потеряшку – где бы она ни была.

Сольвейг нервно покусала губы. Казалось безумием идти на сделку с духами зимы. «Духи обманывали меня прежде, – подумала она, вспоминая тех, что заманил ее в лес и сорвал с ее шеи костяное ожерелье. – Духи постоянно обманывают людей. Так стоит ли им верить?» Вспоминая Льдинку, признала: не все духи зимы жестоки и коварны. Как и в случае с людьми, их палитра куда богаче, чем черный и белый цвета.

К тому же, сестры-метелицы ее все-таки спасли… Да и что Сольвейг еще оставалось делать? Плутать по лесу в поисках Летты? Возвращаться домой и надеяться, что кто-то из стражей ее найдет, и бояться, что будет уже поздно? Ведь каждая минута промедления обращалась песчинками, что утекали в нижнюю чашу песочных часов. Если кто и мог знать, где сейчас находится Летта, то это духи зимы.

И если существовал хоть один шанс, что она жива, Сольвейг должна сделать все возможное и невозможное, чтобы ее отыскать. Отправиться неведомо куда вслед за духами зимы – разве это такая большая плата?

Дрожащими пальцами она вывела на снегу: «Я согласна», будто подписывая договор кровью.

– Вот и прекрасно, – довольно сказала старшая сестра-метелица. – Пора отправляться в башню Авроры.

Младшая метелица стрельнула в ее сторону недовольным взглядом.

– Авроре башня больше не принадлежит. – Она улыбнулась Сольвейг, с взмахом ресниц сменив гнев на милость. – Мы отправляемся в Полярную Звезду.

Две сестры-метелицы подхватили ее под руки и поднялись ввысь. Кожу Сольвейг закололо снежинками, словно заострившимися по краям. Она терпела – другого способа добраться до башни духов зимы не было. Не на снежногривах же – зачем скакуны ветрам?

Старшая метелица плыла впереди, но Сольвейг едва ее видела – мир вокруг заволокла снежная пелена. С каждым ударом испуганного сердца сестры-метелицы поднимались все выше и выше и влекли Сольвейг за собой. Прочь от стылой земли, накрытой снегом, что не таял никогда.

В небо.

Нильс шел на поправку куда быстрее, чем ожидалось. С того момента, как он услышал о «приключениях» огненных серафимов в Ледяном Венце, он рвался к ним присоединиться.

Эскилль посмеивался:

– Я вообще-то планировал тебя напугать, чтобы ты и носу совать туда не вздумал.

– Я огненный страж, как-никак, – фыркнул друг, чем неуловимо напомнил Аларику.

Он не жалел сил и слов, убеждая Эскилля, что достаточно окреп для того, чтобы отправиться в Ледяной Венец. Эскилль был только рад это услышать. Патруль без Нильса (даже с участием очаровательной Аларики) – не патруль. Слишком непривычная без вечных шуточек следопыта и его нескончаемых жалоб на холод тишина. Да и доверять Аларике так, как лучшему – и единственному – другу, Эскилль не мог.

Какая ирония… Они оба готовы были вылезти из кожи вон, чтобы разгадать тайну рождения исчадий льда, овладеть знанием, способным спасти многие жизни. А это значило, что они, в общем-то, стали неплохими защитниками Атриви-Норд. Тем страннее тот факт, что Эскилль и Нильс были едва ли не единственными огненными стражами, которые поначалу и вовсе не желали ими становиться.

Отец мечтал забрать Эскилля в Огненную стражу с тех пор, как ему исполнилось восемь, но Хадду Анскеллан приводила в ужас одна мысль, что ее сыну так рано придется столкнуться с жесточайшими тренировками, которые включали в себя и призыв огня, а после – и с самими исчадиями льда.

Все изменил пожар.

Хадда больше не сопротивлялась настойчивому желанию мужа как можно раньше приступить к тому, чтобы вылепить из Эскилля огненного стража. Она не соглашалась – просто отмалчивалась, что каждый из них воспринимал как согласие. Тишина вообще стала частым гостем в их новом доме. Печать молчания словно склеила губы матери и отца. Эскилль спускался по утрам на кухню, а мать, чья щека была обмотана пропитанной целительным зельем тканью (тогда она еще надеялась, что сумеет избавиться от уродливого шрама), отводила глаза. Улаф Анскеллан по утрам здоровался с сыном сухим кивком – тем же самым, которым приветствовал и их повариху, и незнакомого прохожего, узнавшего в нем капитана Огненной стражи.

В доме огненных серафимов больше не осталось тепла.

Уже потом, когда Эскилль впервые надел броню-«кокон» в патруль, впервые наблюдал, как зажигается сталь, впервые испытал горячку боя и увидел труп поверженного исчадия у своих ног, он в полной мере осознал, каково это – быть огненным стражем.

Нильс, в отличие от большинства мальчишек Крамарка, которые с самого детства грезили о призвании защитника Атриви-Норд, владеющего магией огня, тоже не торопился вступать в Огненную стражу. Но никакими особыми талантами он не блистал, магией не владел, а участь фермера, лесоруба или ледокольщика его не прельщала. Еще подростком Нильс понял, что служба под командованием Улафа Анскеллана поможет ему не только обеспечить родителей и младших братьев и сестер, но и получить статус защитника, а с ним – уважение взрослых, умудренных опытом мужей и симпатию юных красавиц.

Эскилль был рад, что Нильс все-таки стал стражем. Сейчас он ничем не напоминал прежнего испуганного и неловкого мальчишку, что неумело выводил в воздухе огненные знаки и со скрипом учился выжигать пламя на лезвии клинка. Он вытянулся, возмужал – на войне взрослеешь быстро, и научился владеть мечом. Не только для того, чтобы отразить удар исчадия льда, если внимание друга-серафима перетянет на себя другой, но и для того, чтобы приходить на помощь самому.

Неважно, что побудило Нильса стать хорошим стражем и защитником Атриви-Норд: тщеславие ли, честолюбие, искреннее вера в важность их общего дела. Был ли причиной кто-то конкретный – Бритт, Венке, Грета, Ингер-Лисе, или те, чьи имена Эскилль позабыл… Важно, что Нельс стал им.

– Отдыхай, – сказал Эскилль с улыбкой, похлопав друга по плечу затянутой в кожу рукой. – Завтра отправляемся в Ледяной Венец.

Аларику он нашел во внутреннем дворе крепости – она тренировалась наряду с огненными стражами Атриви-Норд. Те поглядывали на чужачку с недоумением, который перерастал в жгучий интерес. Главной ему причиной была броня-«кокон», выдающая в красноволосой незнакомке огненного серафима. Впрочем, верная себе, Аларика оставалась безразлична к обращенным на нее взглядам.

Она была похожа на огненный вихрь – пламенные волосы взлетали и опадали. Неистовые удары обрушивались на несчастную куклу, и хотя та была зачарована от любых повреждений, чтобы огненные стражи могли бесконечно оттачивать на ней мастерство владения мечом, казалось, что сила, вложенная охотницей в каждый удар, способна разрушить эти чары и разрубить куклу пополам.

Язык не поворачивался назвать Аларику Слеттебакк кроткой, но такой яростной Эскилль видел ее впервые.

Она услышала шаги за спиной и порывисто развернулась. Кончик ее меча уперся Эскиллю в грудь. Он недоуменно изогнул бровь. Аларика, покраснев, отступила на шаг. Пробормотала, избегая встречаться с ним взглядом:

– Извини.

– Моему холодному трупу ты бы сказала то же самое? – с усмешкой осведомился он.

Эскилль лишь хотел разрядить обстановку, но вместо этого накалил ее еще больше. Лицо Аларики окаменело, она молчала, даже не пытаясь улыбнуться или пошутить в ответ. Так они и стояли, молча глядя друг на друга.

– Решила потренироваться немного, пока ждала тебя. Даже интересно было, как бы отреагировал твой отец, если бы меня здесь увидел. О его строгости ходят легенды.

– Как твоя стихия? – осторожно спросил Эскилль.