Как приятно отдохнуть дома! Никто тебя не унижает, не придирается, не надоедает бесконечными замечаниями. С утра Ан натаскала полный водоем воды, перестирала все белье, подмела, убралась в доме и во дворе, вскипятила воды, чтобы искупать Чунга. Когда она посадила его в деревянное корыто, малыш блаженно вытянулся в воде.

— Посиди спокойно, я посмотрю, как у тебя спина. И хватило же у людей совести так избить малыша!

— Ой, мама, не трогай, там больно!

— Вот беда! А внутри у тебя ничего не болит? Здесь не больно?

Чунг, не отвечая, набрал воды в ладошки и плеснул на нее.

— Ах, ты на маму брызгать!

Ан зачерпнула ладонью воды и вылила ее на голову Чунгу. Тот поежился, смеясь, потом протянул руку и пощекотал ей шею. Она в ответ пощекотала его под мышкой. Сын запрокинул голову и залился веселым смехом. Но вот купание закончилось, Ан отнесла малыша в дом, вытерла, переодела в чистое белье и посадила на кровать.

— Посиди здесь, пока я переоденусь. Видишь, что ты сделал с моим платьем!

В дверь постучали.

— Кто там? Это вы, Тощая Хай?

Ан открыла дверь и зарделась от смущения — это был доктор Тиеп.

— Извините. Входите, пожалуйста.

— Вы со мной так почтительны, а ведь я теперь почти свой человек в этом доме.

— Ну что вы, как можно! Садитесь, пожалуйста.

Ан вышла в соседнюю комнату и наскоро переоделась. Потом она заварила чай. Сегодня доктор, этот немолодой седеющий мужчина в очках, казался ей каким-то смущенным.

— Я тут был по соседству, у одного пациента, ну и решил зайти проведать малыша. Сон рассказывал мне…

— Спасибо. Где же вы оставили машину?

— В начале улицы. Я уже так давно не был у вас, что едва дом не перепутал. Как ваше здоровье? Приведите-ка сюда Чунга, я посмотрю его.

Доктор внимательно осмотрел синяки на спине мальчика, потом приложил ухо, послушал, а когда закончил осмотр, вынул из портфеля баночку с мазью и таблетки.

— Если у ребенка поднимется температура, сразу сообщите мне.

— Хорошо. Всю ночь он вздрагивал и один раз даже закричал во сне.

— Он у вас здоровенький мальчик, я думаю, все обойдется. Но на всякий случай возьмите лекарства. Я слышал, вы опять без работы? Ну что за люди!

Доктор Тиеп снял очки, долго протирал их, близоруко щурясь, задумчиво и как-то растерянно смотрел на Ан. Она разлила чай и пододвинула ему чашку. Он взял было чашку и тут же снова поставил на стол.

— Послушайте, Ан, я смотрю, нелегко вам с братом живется… Я один, весь дом, приемная, инструменты, лекарства — все это без присмотра. Те, кто служит у меня, разворовывают все это потихоньку… Если бы вы… я был бы очень…

Ан долго молчала.

— Я вам очень благодарна за доброту, но я ничего не понимаю в вашем деле, боюсь, не справлюсь.

— Но… вы все-таки подумайте.

Он надел очки, взял портфель и пошел к двери. Ан проводила гостя и остановилась на пороге. Доктор медленно шел по переулку, высокий, сутуловатый, грустно понурив голову. Нет, Ан просто не могла принять его предложение!

Под вечер у переправы Жинг, на пути из Хайфона в Куангиен остановился старенький автобус с газогенераторным двигателем. Пассажиры высыпали из него, надеясь немного размяться и успеть заскочить в чайную, пока не пришел паром — он еще на том берегу и, конечно, не скоро вернется.

По реке, заметно поднявшейся в часы прилива, гуляли волны. Молодая женщина в длинном развевающемся платье, перекинув узел через плечо и придерживая одной рукой нон, стояла на дамбе и смотрела, как девочка, шлепая босыми ногами по грязи, собирала выброшенные на берег сучья. Порой взгляд женщины устремлялся вдаль, к далеким изломам гор на горизонте.

От устья вверх по реке неслись, подскакивая на волнах, большие джонки с тугими, трепещущими под ветром парусами. Они стремительно проносились мимо и терялись вдали. Женщина провожала их рассеянным взглядом. Куда плывут эти джонки? Может быть, свернут в Хайфон, а может, поднимутся дальше — по рекам Дабать, Красной или Киньтхай… Оттуда совсем близко до Лыонга! Сейчас тетушка Бэй и Тху сидят, наверное, на кухне, ужинают и вспоминают ее, Куен. Откуда им знать, как ей сейчас тоскливо, как скучает она по дому…

Джонки совсем пропали из виду, а горы в свете догорающей зари стали темно-лиловыми. Пролетела белая чайка, плавно взмахивая крыльями. Вот она резко опустилась и снова взмыла вверх. Куен вообразила вдруг, что она идет по берегу Лыонга к себе в село… Вот она сворачивает на тропинку, проходит через сады вай, вот уже идет по селу, которое погружается в вечернюю мглу… Она видит сады тутовника, бананов, видит крыши домов, над которыми курится дымок… Вот знакомый проулок, а вот и нян, под которым прячется дом… «Тху!» — громко зовет Куен…

Тарахтение катера, дотащившего паром до середины реки, вывело Куен из задумчивости. Она давно уже свыклась с бродячей жизнью: вечером в одной провинции, к утру — в другой. Где только не побывала она, под какими только крышами не ночевала, сколько обличий за эти годы пришлось ей сменить! Теперь даже имени ее никто не знал. Она стала связной партии и должна была все время быть начеку, быть сообразительной, смелой, готовой на любые уловки, готовой переносить дождь и зной, туман и ветер, лишь бы выполнить задание. Но сегодня перелетная птица, пролетая мимо родного гнезда, почувствовала вдруг, как тянет ее туда, и невольно задержалась на мгновение, чтобы бросить взгляд на родные места, послать привет и, взмахнув крыльями, устремиться дальше.

В туманную ночь паром, покачиваемый бурным течением при входе в залив Халонг, подплывал к Хонгаю. Куен стояла на пароме в толпе пассажиров. По заливу ходили волны. Город лепился по склону горы, подступающей к самому берегу. Сверкающая россыпь синих огоньков сбегала сверху и вплотную подходила к морю.

Когда паром приблизился к берегу, Куен заметила деревянный забор, наглухо закрывающий пристань со всех сторон, а единственный проход в нем был ярко освещен — там пассажиров поджидали агенты тайной полиции, которые проверяли каждого, кто вступал на территорию Тонкинской угольной компании.

Пассажиры сошли с парома и столпились у прохода. Куен стояла позади какой-то дородной женщины в сережках, которую она приметила еще на пароме. Судя по всему, это была торговка с угольных копей. Парня с велосипедом, одетого в белую рубашку, полицейские задержали.

— Встань здесь и жди! — сказал ему полицейский в берете с сигаретой во рту.

— Но вы отдайте мне удостоверение!

— Сказано, подожди!

Протискиваясь через узкий проход, полная женщина улыбнулась пожилому чиновнику с усиками в длинном черном платье и тюрбане.

— Здравствуйте, сержант Ки!

— А, Тан Лой, откуда вы? Есть что-нибудь интересное?

— Найдется, заходите завтра.

Куен попробовала незаметно проскользнуть следом за женщиной.

— Стоп, а вы куда?

Полицейский в берете преградил ей дорогу. Девушка улыбнулась.

— Я приехала навестить брата.

— Кто такой? Кем работает? Где живет?

— Брата зовут Хан, он капрал местной охраны в Кыаонг, а родом он из уезда Хайван.

Полицейский в берете бросил взгляд на сержанта Ки, тот раздвинул губы в улыбке:

— А, сестра Хана! Что у тебя в узле?

— Кое-какая одежда, господин сержант, и гостинцы из дома для брата. Я сейчас развяжу, можете проверить!

Сержант покрутил ус.

— Не надо, проходи. Увидишь брата — передай от меня привет, скажи, будет случай — пусть заглянет в гости.

— Хорошо, господин сержант!

Куен быстро выскользнула за забор и улыбнулась про себя: вот уж не ожидала, что брат сборщика Шана окажет ей такую услугу! Ладно, придется зайти в Кыаонг, отблагодарить его.

И Куен зашагала по тропинке мимо холма.

Над заливом Байтылонг вставало солнце. И небо, и море замерли в тишине. Сотни скалистых островков самых причудливых форм казались стадом фантастических животных, резвящихся на зеркально-гладкой сини залива. Далеко в море маячили крохотные паруса джонок — точно стаи бабочек порхали над водой.