— А вы забыли, что нам еще предстоит с французами воевать? Ведь они снова высадились на юге. Неужели дедушка Хо меньше обо всем этом думает!

— Да, ему сейчас, наверное, трудно приходится. Ну вот и готов ваш букет.

Продавщица подала Ханг пышные ярко-желтые цветы. Эти две женщины очень похожи между собой, видимо, сестры, подумала она. У старшей очень грустное лицо, слушая ее, она только улыбалась, сама же не произнесла ни слова. Младшая заплатила за букет и защебетала:

— Мы идем провожать бойцов Народной Армии, которые сегодня уезжают на Юг.

— Ну! Тогда эти цветы будут очень кстати. Вот, подарите от меня еще вот эти!

Старшая чуть заметно улыбнулась:

— Дайте мне еще десяток пионов.

— Правильно! — воскликнула младшая. — Красный цвет оживит твою комнату…

— Я хочу пойти с тобой, Ханг. Хорошо?

— А ты не устанешь? Там ведь столько народу!

— Ничего. Проводим, а потом ты отведешь меня к Бить.

— Конечно. Да ты не беспокойся, она сохранила все картины, которые Ты оставил тебе. Остальные она передала в Союз деятелей культуры. Ведь скоро организуется выставка работ Ты… Бить переезжает на новое место. Я и Тоан чуть не все утро проговорили с Бить об этом. Ее устроили на работу в типографию в Хадонг. Она теперь и жить там будет. На днях должна переезжать.

Сестры отошли от цветочного ларька, продавщица смотрела им вслед. Наверное, пойдут прямо на вокзал… Теперь почти каждый вечер бойцы Народной Армии отправляются на Юг.

«Когда бойцы народной армии идут в бой…»

Хой стоял на тротуаре и смотрел, как по улице идут ребята и девушки и хором распевают песню.

Мы идем, мы идем… Сейчас всюду только и слышно: «Мы идем!» Молодежь идет на фронт с песней на устах… Удивительно! Страна только что избавилась от голода, от бомб, наводнения, только поднялась на ноги, как на нее стаей налетели враги, рассчитывая задушить в колыбели молодую республику, а по стране идет песня!

Мы идем, мы идем… Ну нет, не только вы, ребята, я тоже скоро выйду на дорогу!

Хой улыбнулся и ускорил шаги. Кто бы мог подумать, что «Общество умственного и морального совершенствования», а фактически просто игорный дом, станет Домом деятелей культуры! Не ожидал он, что писатели, участвовавшие в борьбе за спасение родины, вспомнят о нем и не только вспомнят, но и разыщут его в деревне! Неожиданным было и то, что его книгу «Весеннее поле» переиздали тиражом пять тысяч экземпляров, а ему вручили сумму в несколько сотен донгов! Теперь Тхао может быть спокойна за детей, им больше не грозит голод. Вместо старой, рухнувшей во время наводнения кухни можно будет построить новую. Но самым неожиданным было предложение поехать на несколько месяцев на Юг в качестве фронтового корреспондента!

Хой снова улыбнулся, вспомнив свое первое посещение бывшего «Общества совершенствования». Осматривая на складе, рядом с кухней, старую рухлядь: опрокинутое вверх ногами деревянное, отделанное золотом императорское кресло, то самое, в котором Бао Дай обычно сидел, когда приезжал с инспекцией на Север, бюсты бывших французских генерал-губернаторов, губернаторов провинций, — Хой вдруг обратил внимание на сшитые из красной ткани ливреи слуг, которые валялись теперь в углу. Он хотел было попросить управляющего продать ему несколько штук — ливреи можно перекрасить и сшить из них что-нибудь ребятишкам… Но не решился, хотя вряд ли кто-нибудь стал смеяться над ним. Ох уж эта его стеснительность!

На улице Куангтхань, куда Хой пришел, обвешанный покупками, он увидел Фи. Она мыла рис, чистила зелень.

— На рынок ходил? — спросила она, подняв голову. И вдруг рассмеялась: — Ты что, решил закатить пир на весь поселок?

— Конечно. Вот и вина французского купил, так что можно пить, не стесняться, не из риса ведь водку гоним. Дай-ка мне взглянуть, много ли в вашей «кошелке для бойцов»[25]. А, неплохо!

— Ну а ты как сегодня сходил, удачно?

— Даже очень. Ладно, мне еще надо забежать к дяде Дьему, повидать Нган. Она ведь теперь носит пилотку, работает медсестрой! А где Донг?

— Пошел в гости к Биню, на Западное озеро. Потом еще куда-то хотел зайти. Да, ты поосторожней, в тех местах шляются бандиты, если и встретишь кого, не связывайся, что бы они ни говорили. Знаешь, что они сейчас придумали? Посылают одного из своих на улицу, тот пристает к какому-нибудь прохожему, начинает ругать Вьетминь, правительство, а если он вступит в спор, остальные выскочат, схватят человека и не отпускают, пока не получат взятку. Местные жители уже знают всю эту тактику наизусть, а случайные прохожие часто попадаются на удочку.

— Говорят, сынок нашего депутата Кханя тоже с ними?

— Донг рассказывал, что он стал у них одним из заправил. Чанкайшисты использовали его даже для перевозок контрабандного опиума из Лаокая в Гонконг. Разъезжает на форде, завел себе притон, возит туда девушек, развращает их, спаивает, а потом тех, которые поддаются, передает чанкайшистам, и те готовят из них своих агентов. Хой вздохнул:

— Как подумаешь обо всем этом, обидно становится за тех, кто создавал эту партию. Разве Ню, Ки Кон, Нгуен Тхай Хок могли предполагать, что имя националистической партии будет так выпачкано в грязи! Ладно, пойду к Дьему ненадолго, сразу же вернусь.

Фи принялась разделывать курицу. Иногда она останавливалась и в задумчивости улыбалась каким-то своим мыслям.

Явился Донг. Он прошел на кухню и присел рядом с женой.

— Ты что же — с самого утра не вылезаешь из кухни?

— Вот именно! — Фи усмехнулась. — Если бы я не сидела здесь с утра, то что бы я успела сделать?

— Прости! — Донг чмокнул ее в щеку. — Так значит, ты еще не ходила в министерство?

— Ходила. Говорила с министром и уже дала согласие работать в отделе по ликвидации неграмотности. Через несколько дней меня оформят на работу.

— Ну вот и отлично. Ты же преподавала латиницу!

— Какое счастье — ты похвалил меня! Наверное, голодный как волк? Вот возьми, погрызи ножку.

Донг взял горячую куриную ножку и, посыпав ее солью, смешанной с тертыми лимонными листьями, стал, обжигаясь, есть.

— Знаешь… — говорил он, — я в этот раз должен буду уехать, и надолго. Наверное, в Лаокай. Чанкайшисты там сейчас подняли голову. Они захватили несколько провинциальных центров от Виньиена и дальше на север, в том числе Футхо, Йенбай, Лаокай. Они нагнали туда солдат, решили создать настоящую военную зону, использовав националистов. И все это направлено против нас. Вот меня и посылают разведать обстановку. Поеду вместе с Кимом.

— И когда же ты должен ехать, на сколько?

— Наверное, через несколько дней. А на сколько, я в сам не знаю. Думаю, что вернусь не очень скоро, впрочем, долго нам там задерживаться не позволят.

Фи, хоть она и была встревожена не на шутку, рассмеялась:

— Вот это ответ, определеннее не скажешь!

— Да ведь так оно и есть на самом деле. Ну, я пойду, пожалуй, накрывать.

Обед удался на славу. Циновку расстелили прямо на полу, а вместо подноса постелили газеты. После первой же рюмки вина Хой порозовел.

— Как было бы хорошо, если б сегодня с нами была и Тхао! — сказала Фи.

— Ладно, к Новому году приедете к нам в деревню. К этому времени я уже, наверное, вернусь с Юга, да и Донг, я думаю, тоже.

— Да, а как там депутатша с дочерью и зятем? — поинтересовался Донг.

— Живут по-прежнему у себя. Зять теперь работает в Хайзыонге, в отделе информации и пропаганды. По воскресеньям приезжает в село навестить жену и тещу. Послушаешь его — прямо поборник прогресса. Ладно, поглядим.

— А сам депутат приезжал?