Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Хой только смиренно улыбался в ответ на этот бурный натиск, к тому же он еще не знал, какой все-таки ему выплатят гонорар.

Наконец наступил день, когда роман вышел из печати, и Хой отправился в издательство за авторскими экземплярами. Куанг Тьеу вручил ему две книжки.

— Держи своего первенца. Отныне ты настоящий писатель! Даю тебе пока два экземпляра, чтобы, так сказать, отметить событие. Из следующей части тиража получишь остальные восемь. А как тебе оформление? Немного кричаще, правда, но зато привлекательно!

Хой смотрел на мечтательную сельскую девушку с пунцовыми губками сердечком, изображенную на обложке, и не знал, радоваться ему или сердиться. Впрочем, черт с ним, хорошо еще, что Ле Хунг Зунг с издателем не переделали книжку на свой лад и не изуродовали ее. Хой был в замешательстве, он не знал, как спросить о гонораре. И тут Тьеу с улыбкой протянул ему конверт.

— Это твой гонорар. Тридцать пять донгов.

Хой вспыхнул, принимая конверт. Казалось, насмешливый взгляд издателя следит за ним: решится ли он что-либо возразить. Хой скользнул взглядом по обложке, где стояла цена — девять с половиной хао.

— Благодарю. — Хой выдавил из себя улыбку. — Я сейчас в таких стесненных обстоятельствах… Впрочем, что вам объяснять. Эти тридцать пять донгов мне как нельзя кстати. Но я думал, что полагается…

— Ты имеешь в виду десять процентов авторского гонорара, — перебил его Тьеу, пренебрежительно выделив слово «проценты». — Верно, считается, что издательства платят их авторам. Однако, как я уже тебе говорил, на титульном листе они обычно указывают только половину фактического тиража, утаивая вторую половину от автора. Говорят, к примеру, что тираж — тысяча экземпляров, и платят десять процентов от продажной цены этого тиража. В действительности же они издают книгу тиражом в две тысячи, так что автор фактически получает половину суммы, то есть пять процентов. Мало того, под эту книгу издатель получил от Бюро поставок бумагу на издание тиражом в четыре тысячи, и деньги от продажи оставшейся бумаги на черном рынке тоже идут в его карман. Поверь, у меня нет никакого желания наживаться за твой счет. Ведь я намерен продолжать сотрудничать с тобой, и как можно дольше, поэтому все дела веду в открытую. Видишь, я раскрыл тебе всю механику нашего дела. Право, ты мне стал как родной. Ведь я немало сделал для того, чтобы твоя книга не прошла незамеченной.

Тьеу доброжелательно улыбнулся:

— Для полноты картины должен еще сказать несколько слов о хозяевах книжных магазинов — это свора бандитов, которая грабит нас, при том что сами они пальцем о палец не ударят. Тебе известно, какие взятки приходится им платить? От двадцати пяти до тридцати процентов стоимости книги! Режут без ножа! А чуть залежится книга, тут же отсылают ее в издательство. Хочешь протолкнуть — плати тридцать пять процентов! А стоимость бумаги, типографские расходы, расходы на рекламу, штрафы за нереализованную продукцию, авторский гонорар. Вот и прикинь, сколько всего набирается. Откровенно говоря, роман твой принесет мне от силы сто донгов чистой прибыли, а на распродажу его уйдет месяцев восемь, а то и год. Теперь тебе ясно? Нет, лучше не стоит нам начинать все эти денежные расчеты. Только испортим отношения. Я хочу, чтобы ты подумал о втором романе. У меня есть одна блестящая идея, и, если тебе удастся написать то, что я задумал, издам моментально!

С двумя экземплярами своего романа, еще пахнувшими типографской краской, Хой спускался по винтовой лестнице, с удовольствием нащупывая в кармане конверт с деньгами. Выйдя на улицу, он остановился в нерешительности, не зная, куда идти. Домой не хотелось. Чтобы там ни было, а настроение у него было приподнятое. Ведь все-таки ему сейчас возместилось за все — за долгие месяцы упорного, кропотливого труда, за бесчисленные траты на марки, за бесконечные хождения по издательствам, за те муки, которые он испытывал, встречая молчаливый вопрошающий взгляд Тхао. И вот наконец его книга издана! Хой с довольным видом шагал по улице, желая, чтобы все эти люди, проходившие мимо, обратили внимание на две новенькие книжки, которые он нес. Через несколько дней такие же книжки появятся на прилавках не только на Севере, но и на Юге. Люди будут читать его роман и гадать, что за человек автор. Девушки захотят познакомиться с писателем. За первое же его произведение издатель согласился выплатить почти пятьдесят процентов. Не так уж плохо! Тридцать пять донгов — это все-таки немало! Трехмесячное жалованье в его паршивой школе. Первый раз за всю жизнь он привезет Тхао не несколько жалких донгов, а довольно солидную сумму. Он сможет несколько месяцев спокойно работать дома, побыть в семье. Ведь с тех пор, как родилась Нга, Тхао ни разу не поела досыта. Ничего. Теперь, когда у них есть деньги, все будет по-другому. Надо скорее ехать в деревню! В Ханое, даже при том, что он поселился у Биня, жизнь влетает в копеечку. «Рисовое поле» он писал почти четырнадцать месяцев, работал не разгибая спины, писал, правил, переписывал заново. И сейчас, когда работа закончена, у него возникло знакомое чувство тревоги: а что они будут делать через несколько месяцев, когда исчезнут эти тридцать пять донгов? Сможет ли он, как Ле Хунг Зунг, писать по нескольку романов в год? Едва ли. Нет, он сделает по-другому. Он будет писать коротенькие рассказы для газеты, чтобы зарабатывать донгов пятнадцать в месяц и одновременно начнет второй роман. Недавно появились различные серии книг для малышей: «Роза», «Цветок абрикоса», «Персиковый цвет». Он сможет писать и для них. Его перо должно, подобно мачете, рубить направо и налево, рубить без передышки, добывая пропитание семье!

Пронзительный визг тормозов приковал Хоя к месту.

— Ты что, оглох?! Тебе жить надоело?!

Машина остановилась всего в шаге от Хоя. Высунувшись из кабины, багровый от ярости водитель выкрикивал ругательства прямо в лицо Хою. Пассажирка, дама в платье канареечного цвета, опустила стекло и бросила в сердцах: «Что за идиот! — И, отвернувшись к шоферу, крикнула: — Ладно, поехали!»

Хой отошел в сторону, виновато улыбаясь. Когда машина проезжала мимо, ему показалось, что он узнал жену начальника уезда Мона. Да, счастливо отделался!..

Придя немного в себя, Хой быстро зашагал по улице. На Угольной он сел в трамвай. В вагоне было пусто. Хой смотрел на пробегавшую перед глазами набережную, ему пришел в голову неплохой сюжет: молодой безработный парень бредет по улице, голодный, размышляя над своим будущим, и попадает под машину. Дома Хой сел за стол и в один присест написал рассказ.

На следующее же утро он уложил вещи в небольшой чемоданчик и выехал к себе в деревню.

15

В машине, которая чуть было не задавила Хоя, действительно сидела Фыонг. Когда они миновали угол Бобовой, Фыонг обернулась на прохожего. «Чудак какой-то! Ну и мужчины пошли — глаза бы мои на них не глядели!» Фыонг достала из сумочки зеркальце и посмотрела в него. Последнее время у нее пропал всякий интерес к мужчинам, и она все чаще ловила себя на этой мысли.

Машина въехала на Персиковую и остановилась против магазина Ить Фонга. Эта одна из самых оживленных улиц Ханоя была, верно, и самой узкой, так что машина Фыонг почти загородила проезд. С импортными товарами теперь стало совсем плохо, и ханойские щеголихи вернулись к отечественным хадонским шелкам. Женщины шили наряды к предстоящему новогоднему празднику, которым обычно открывался и сезон свадеб. В этом году свадебные платья шились длинными, из белой вуали на бледно-розовом или ярко-красном чехле. Невесты повязывали вокруг головы шарф в виде широкой ленты, как это делала «Королева Юга» — жена Бао Дая. Все это напоминало старинный свадебный наряд и в то же время не противоречило современной европейской моде. Разумеется, предпочтительным по-прежнему оставался французский или английский бархат, но его было почти невозможно достать, поэтому женщинам приходилось шить платья из отечественных тканей — атласа, муара, гипюра, газа, отделанных национальными рисунками. И что всего удивительней, сейчас, когда шла война, люди стали уделять все больше внимания нарядам, точно хвастая друг перед другом.

17
{"b":"840846","o":1}