Джордж пытался вести себя профессионально и продолжил деловым тоном:

— Итак, по какой причине вы так рано решили прекратить образование?

— Мой отец был пьяница, — ответила мисс Сен-Пьер. — Мачеха сбежала. Я уже выросла, выглядела на двадцать один. Я могла иметь все, что захочу. Арни Паппас подарил мне желтый «Бьюик». Кабриолет! Дорогуша, на кой мне сдались алгебра и «Айвенго»?

— Гм, — хмыкнул Джордж. — А потом появился мистер Эйч, и они с мистером Джи устроили из-за вас кулачный бой.

— На ножах, — поправила она. — Они бились на ножах. Стен Гарбо — так его звали. Зачем называть его мистером Эйч?

— Чтобы обеспечить конфиденциальность и защитить любого, о ком вы захотите мне рассказать, — пояснил Джордж.

Мисс Сен-Пьер расхохоталась и через перегородку принялась показывать на Джорджа пальцем.

— Ты? Ты собираешься защищать Стена Гарбо? Да ты бы сначала посмотрел на него!.. Ох, как я хочу, чтобы ты его увидел!

— Что ж, — пробормотал Джордж, — возможно, в один прекрасный день мы встретимся.

— Он мертв, — сообщила мисс Сен-Пьер.

Она не казалась расстроенной. Судя по всему, ей было вообще все равно.

— Очень жаль, — проговорил Джордж.

— Ты первый, кто сказал о нем такое, — усмехнулась мисс Сен-Пьер.

— В любом случае, — продолжал Джордж, сверяясь с записями, — когда он еще был среди живых, мистер Эйч предложил вам работу танцовщицы экзотических танцев в своем ночном клубе в Ист-Чикаго. И вы согласились.

Глория снова расхохоталась.

— Дорогуша, видел бы ты себя! Видел бы ты свое лицо. Ты же весь красный. А скривился так, будто у тебя лимон во рту! — Она тряхнула головой. — Ладно. Чем ты тут, по-твоему, занимаешься?

Джордж уже несколько раз объяснял ей и теперь вынужден был делать это снова.

— Я говорил вам, — терпеливо начал он. — Я изучаю социологию, а социология изучает человеческое общество.

Не стоило говорить ей, что на самом деле он сейчас проходит курс криминологии. Это могло обидеть ее. Да и вообще не стоило говорить мисс Сен-Пьер лишнего.

— Они и из людей умудрились науку сделать? Сумасшедшая, должно быть, наука получилась.

— Она еще в младенчестве, — сказал Джордж.

— Как и ты, — заметила Глория. — Тебе сколько лет, малец?

— Двадцать один, — нахмурился Джордж.

— Боже, двадцать один! И каково быть таким старым? — Она откинулась на спинку. — Мне двадцать один будет только в следующем марте. Знаешь, встречая людей вроде тебя, я понимаю, что в этой стране можно состариться и так ничего и не увидеть. С такими, как ты, никогда ничего не происходит.

— Я полтора года воевал в Корее, — сказал Джордж. — Так что со мной кое-что происходило.

— Я вот что тебе скажу, — продолжала Глория. — Я напишу книгу о твоих невероятных приключениях, а ты можешь написать о моих.

Джордж впал в замешательство, когда она достала из кармана огрызок карандаша и пустую пачку из-под сигарет. Глория разорвала пачку и расправила ее, чтобы получился листок бумаги.

— Чудненько, — сказала она. — Поехали, малыш. Мы назовем книгу «Захватывающая история мистера Зет» — чтобы защитить тебя. Вы ведь родились на ферме, мистер Зет?

— Прошу вас! — взмолился Джордж, который и правда родился на ферме.

— Я ответила на твои вопросы, теперь ты отвечай на мои. — Она нахмурилась. — Ваш адрес, мистер Зет?

Джордж пожал плечами и продиктовал свой адрес. Он жил в каморке над гаражом декана богословской школы.

— Род деятельности? Студент… — Она помедлила. — В одно слово или в два?

— В два, — сыронизировал Джордж.

— Сту дент, — проговорила Глория и записала. — А теперь давайте исследуем вашу личную жизнь, мистер Зет. Это ведь главная часть вашей науки, хоть она и в младенчестве. Пожалуйста, расскажите, сколько сердец вы успели разбить. Давайте начнем с мисс Эй.

Джордж закрыл блокнот и слабо улыбнулся.

— Вы очень добры, мисс Сен-Пьер, спасибо, что уделили мне время, — промолвил он и поднялся на ноги.

Глория одарила его ослепительной улыбкой.

— О, прошу тебя, присядь, — проворковала она. — Я вовсе не была добра — а вот ты был добр, хотя я говорила ужасные вещи. Пожалуйста… пожалуйста, сядь, и я отвечу на любые твои вопросы. На любые. Задай самый сложный, и я сделаю все что смогу. Разве у тебя нет по-настоящему сложного вопроса?

Джордж сглупил. Он расслабился и сел на место. У него был сложный и важный вопрос. Вся гордость куда-то испарилась, ему больше нечего было терять, — и Джордж прямо спросил:

— У вас очень высокий ай-кью, мисс Пьер. Почему девушка, которая настолько умна, выбрала такую жизнь?

— Кто сказал, что я умна?

— Вас обследовали, — сказал Джордж. — Ваш коэффициент интеллекта выше, чем у рядового врача.

— Рядовой врач, — хмыкнула Глория, — собственную задницу обеими руками не найдет.

— Это не совсем так… — начал Джордж.

— От докторов меня тошнит, — отрезала Глория. Она позволила Джорджу окончательно расслабиться, и тут вся ее доброжелательность испарилась. — Но еще больше меня тошнит от детишек из колледжа. Убирайся! Ты самый скучный болван из всех, кого я когда-либо встречала. — Она презрительно махнула рукой. — Проваливай! И скажи своему учителю, что я живу так, как мне нравится. Глядишь, сделают тебя спецом по таким, как я.

В вестибюле к Джорджу подошел злобный чернявый коротышка. Он посмотрел на Джорджа так, словно собирался убить на месте. Голос у него был как у грача. Коротышку звали Бернар Грац, и он был мужем Глории.

— Ты там был с Глорией Сен-Пьер?! — рявкнул Грац.

— Верно, — вежливо ответил Джордж.

— Откуда ты взялся? Что тебе от нее нужно? Кто тебя прислал?

У Джорджа было рекомендательное письмо от профессора, который вел курс криминологии. Он протянул письмо Грацу. Тот скомкал его и отшвырнул.

— Плевать! Она не должна ни с кем говорить, кроме адвоката и меня. И она знает об этом!

— Она согласилась совершенно добровольно, — сообщил Джордж. — Никто не заставлял ее говорить со мной.

Грац вцепился в блокнот Джорджа.

— А ну-ка, что тут у тебя?

Джордж не выпускал блокнот. Кроме записей его беседы с Глорией, там были и лекции по другим предметам. Грацу все-таки удалось вырвать блокнот, и он сразу же принялся выдирать из него страницы и бросать в воздух. И тут Джордж поступил совсем не по-христиански — вырубил коротышку одним точным ударом.

Он привел Граца в чувство ровно настолько, чтобы тот смог пообещать, что будет убивать Джорджа медленно. Тогда Джордж собрал свои листки и отправился домой.

Две недели прошли без каких-либо происшествий. Джорджа не слишком беспокоила угроза. Он полагал, что Грацу ни за что не найти его в каморке над гаражом декана богословской школы. Джорджу уже и не верилось в то, что приключилось с ним в тюрьме. В газетах на днях была фотография, изображающая Глорию Сен-Пьер, покидающую тюрьму под руку с Грацем.

А потом, как-то ночью, он сидел в своей каморке и изучал Энциклопедию криминологии. Джордж искал подсказки, которые объяснили бы ему, почему Глория Сен-Пьер избрала именно такую жизнь. В энциклопедии, которая должна была объяснить все, не нашлось ни слова о том, почему такая красивая, умная девушка доверила свою жизнь столь уродливым, жадным и жестоким мужчинам.

В дверь постучали. Джордж открыл дверь и оказался лицом к лицу с двумя незнакомыми молодыми людьми. Один из них вежливо назвал имя Джорджа и его адрес, сверяясь с листком бумаги, в котором можно было угадать сигаретную пачку. Это был тот самый листок, на котором Глория Сен-Пьер писала биографию Джорджа — «Захватывающую историю мистера Зет». Джордж понял это за секунду до того, как его начали бить.

При каждом ударе молодые люди величали его «профессором». Они вовсе не были злы и прекрасно знали свое дело. Джордж попал в больницу с четырьмя сломанными ребрами, переломом обеих лодыжек, расплющенным ухом, заплывшим глазом и звоном в голове.