О: Так я же сижу прямо напротив Верна! У него все рабочее место завалено этими журналами. И каждый раз, принося новый номер, он буквально носом меня в него тычет.
Д: Носом тычет?
О: Практически. И всегда говорит одно и то же.
Д: Что именно?
О: Неловко повторять перед стенографисткой…
Д: Ну, выразитесь иначе.
О: Верн открывает журнал на плакате с девицей и, выражаясь иначе, говорит: «Эх, я б сто долларов отдал, чтобы поцеловать такую куколку! А ты?»
Д: Вам это не нравится?
О: Спустя два года начало порядком доставать.
Д: Почему?
О: Получается, что у малого совсем туго с жизненными ценностями.
Д: А вы кто, Господь всемогущий — можете указывать людям, что следует ценить, а что нет?
О: Конечно, я не Господь. Меня даже хорошим христианином не назвать.
Д: Расскажите, пожалуйста, что случилось сегодня после обеда.
О: Я пришел и увидел, как Верн Петри сидит за столом со свежим номером «Мужской силы» и рассматривает плакат с девушкой по имени Петти Ли Майнот — она была в одном целлофановом халатике на голое тело. Верн держал возле уха телефонную трубку, прикрывая ее ладонью, и смотрел на девицу. Он подмигнул мне с таким видом, словно в трубке происходило нечто удивительное, и жестом предложил послушать, показав три пальца — мол, переключись на третью линию.
Д: На третью линию?
О: Да, у нас в конторе три телефонные линии. Я огляделся по сторонам и заметил, что за каждым телефоном кто-нибудь да сидит. И все на третьей линии. Я тоже стал слушать: в трубке шли гудки.
Д: Кто-то звонил Петти Ли Майнот — в Нью-Йорк?
О: Верно. Я тогда еще этого не знал, но так оно и было. Верн попытался жестами объяснить, что происходит: показал на фотографию Петти Ли Майнот в журнале и на стол мисс Хакльман.
Д: При чем тут стол мисс Хакльман?
О: Мисс Хакльман заболела и осталась дома, а за ее столом сидел один из уборщиков. Он-то и звонил по межгороду, а все остальные подслушивали.
Д: Вы с ним знакомы?
О: Нет, но я его часто видел на работе и знаю его имя, оно вышито на спине спецовки. Парня зовут Гарри. Потом я и фамилию узнал: Баркер. Гарри Баркер.
Д: Опишите его.
О: Гарри-то? Ну, он выглядит старше своих лет. На вид ему лет сорок пять, а на самом деле он даже моложе меня. При этом внешность приятная, в юности он явно был неплохим спортсменом. Но теперь быстро лысеет и лицо все в морщинах — нервы, наверное.
Д: Вы тоже стали подслушивать?
О: Да. И случайно чихнул.
Д: Чихнули?
О: Чихнул. Прямо в трубку. Все так и подскочили на месте, а кто-то сказал: «Гезундхайт!» Верн Петри жутко разозлился.
Д: Что он сделал?
О: Весь побагровел и завыл: «Да заткнитесь вы, придурки!» Он выл так, словно толпа идиотов грозила испортить ему все удовольствие. «Эй, вы! Или слушайте тихо, или кладите трубку! Дайте другим послушать!» Вдруг на том конце провода щелкнуло: трубку сняла горничная Петти Ли Майнот. Оператор уточнила номер и отключилась, а Гарри принялся разговаривать с девушкой. Он был взвинчен не на шутку и гримасничал, словно не мог решить, какой тон лучше взять. «Позовите к телефону мисс Мелоди Арлин Пфитцер, пожалуйста», — сказал он. «Кого-кого?». «Мисс Мелоди Арлин Пфитцер», — повторил Гарри. «Здесь таких нет», — ответила горничная. «Разве это не квартира Петти Ли Майнот?» «Верно». «Так вот Мелоди Арлин Пфитцер — ее настоящее имя». А горничная ему: «Я про это знать ничего не знаю».
Д: Кто такая Петти Ли Майнот?
О: Вы разве не в курсе?
Д: Мне нужно занести в протокол ваш ответ.
О: Как я уже говорил, то была девушка в целлофановом халатике из журнала Верна Петри. Девица с плаката. Звезда, если хотите… знаменитость! Она чуть ли не в каждом таком журнале есть, а иногда и в телевизоре мелькает. Раз я ее даже видел в фильме с Бингом Кросби.
Д: Продолжайте.
О: Знаете, как ту фотографию в журнале подписали?
Д: Как?
О: «Небесной красоты чистейший идеал». Так и написали, представьте себе.
Д: Вернемся к телефонному разговору.
О: В общем, Гарри продолжал дурачиться по телефону с горничной. «Вы ее как-нибудь назовите «Мелоди Арлин Пфитцер», посмотрим, как она отреагирует». «Если позволите, я лучше не буду», — процедила горничная. А Гарри и говорит: «Кликните ее к телефону, а? Скажите — звонит Гарри Баркер». — «Она вас знает?» — «Знает, только сразу может не припомнить». — «Где вы познакомились?» — «Да еще в школе», — ответил Гарри. «У нее сегодня съемки ТВ-шоу, не стоит ее беспокоить по пустякам, — сказала горничная. — Тем более о школе она вспоминает нечасто». Вдруг Гарри возьми и скажи: «Мы с ней были женаты в старших классах. Это что-нибудь меняет?» И тут Верн мне врезал.
Д: Врезал?
О: Да.
Д: Вы утверждаете, что он первым на вас напал?
О: Хм… любопытная мысль. Если б я нанял ловкача-адвоката, он бы так это и повернул. Нет, Верн на меня не нападал, просто двинул по руке — внимание привлек. Хотя было больно. А потом сунул мне под нос плакат Петти Ли Майнот.
Д: Сунул под нос?
О: Ага, чуть ли не по лицу размазал.
Д: И что сказала горничная на слова Гарри К. Баркера о его браке с ее хозяйкой?
О: «Подождите», — сказала.
Д: Ясно.
О: А потом, когда она ушла, я повторил прямо в трубку: «Подождите», и Верн взорвался.
Д: Не оценил вашу шутку?
О: Я всего-навсего изобразил горничную, а Верн прямо с катушек слетел от злости. Как заорет: «Ну все, идиот, заткни варежку! Я каждый день вынужден слушать твой райский голосок — каждый божий день, из года в год! Сейчас я хочу послушать голос Петти Ли Майнот — а ты будь добр, заткнись! Между прочим, звонок оплачиваю я! Слушай себе на здоровье, но пасть не раскрывай».
Д: За звонок платил Верн?
О: Вот именно. Это была его идея. Началось с того, что Верн показал Гарри фотографию Петти Ли Майнот и сказал, что готов выложить сотню баксов за поцелуй этой куколки. Ну, Гарри ему и говорит: «Забавно, я ведь был на ней женат». Верн не поверил, они поспорили на двадцатку, и Гарри решил позвонить.
Д: Когда Верн разозлился, вы не стали защищаться или спорить с ним?
О: Нет, смолчал. Ясно было, что в таком настроении с ним шутки плохи. Я как будто поставил под угрозу его личную жизнь, ей-богу. Можно подумать, он завел интрижку с этой самой Петти Ли Майнот, а я взял и все испортил. В общем, я умолк, и тут как раз к телефону подошла Петти Ли Майнот. «Алло», — сказала она. «Это Гарри Баркер, — сказал Гарри. Он пытался говорить эдак с ленцой, вальяжно, даже сигарку раскурил — Верн ему дал. — Сколько лет, сколько зим, Мелоди!» «Кто это? — переспросила она. — Опять ты дурачишься, Ферд?»
Д: Кто такой Ферд?
О: А я почем знаю? Видно, ее дружок, любитель розыгрышей. Какой-нибудь нью-йоркский хлыщ с отменным чувством юмора. Гарри ответил: «Нет, это и впрямь Гарри. Мы с тобой поженились пятнадцатого октября, одиннадцать лет назад, Мелоди Арлин. Помнишь?» «Если это действительно Гарри, во что я ни капли не верю, с какой стати ты мне звонишь?» — «Я подумал, ты захочешь узнать, как дела у нашей дочери, Мелоди Арлин. За все эти годы ты ни разу не звонила, не спрашивала о ней. Вот я и решил, что тебе будет интересно узнать про своего единственного ребенка».
Д: И что она ответила?
О: Несколько секунд молчала, а потом эдаким натянутым, звенящим голосом заговорила: «Кто ты такой? Вздумал меня шантажировать? Если да, то катись к черту, понял?! Вперед, сливай эту историю газетчикам, пусть растрезвонят на весь мир. Я ничего не скрываю. Да, в шестнадцать я вышла за парня по имени Гарри Баркер. Мы оба тогда еще учились в школе, а жениться нам пришлось потому, что я залетела. Валяй, рассказывай кому хочешь…» И тут Гарри ее оборвал: «Наша дочь умерла, Мелоди Арлин. Твоя крошка умерла через два года после того, как ты нас бросила».
Д: Простите?
О: Их ребенок умер. А она этого не знала. И вообще ей было плевать, как дела у дочки. Вот тебе и «чистейший идеал», мечта любого мужчины… Знаете, что она ответила?
