Чуть выше на гравийной дороге взвизгнули шины, и невысокий толстяк, размахивая черным чемоданом, прыжками понесся по склону. Дэвид устало махнул ему. Доктор Бойл, единственный врач деревни, кивнул в ответ, силясь перевести дух.

— Признаки жизни есть?

Врач открыл сумку и вытащил шприц с длинной иглой. Нажал на поршень, и на острие повисла капелька.

— Он мертв, док. Мертвее мертвого, — отозвался Дэвид. — Тридцать минут назад он хотел поймать окуня к ужину. А теперь его больше нет. Каких-то тридцать минут — и бедолага остался в прошлом.

Доктор Бойл посмотрел на него с легким недоумением и пожал плечами.

— Если б ты знал, как порой трудно убить этих старых хрычей… — сказал он чуть ли не весело.

Их внимание вновь переключилось на фермера. Доктор Бойл совершенно невозмутимо ввел ему в сердце иглу.

— Если осталась хоть одна искорка, снова будет как новенький. А там как знать… Отдохнул, мальчик мой? Давай помогай.

Он принялся растирать пациенту конечности, а Дэвид стал делать тому искусственное дыхание. На восковых щеках проступил румянец. Вдох, выдох — и старик закашлялся.

— Воскрес из мертвых… — прошептал Дэвид.

— Ну, если тебе по душе подобный пафос, то да, мы вернули его из мертвых, — сказал доктор Бойл, раскуривая сигару. Он не отрывал глаз от утонувшего старика.

— Неужели и правда?

— А это как посмотреть, — безразлично ответил Бойл. Было очевидно, что тема ему совершенно неинтересна. — Все эти утопленники, задохнувшиеся, поджарившиеся на электрическом стуле — они, как правило, здоровые люди с хорошими легкими, крепким сердцем, почками, печенью: все по высшему разряду. Да, они умерли. Но если поймать нужный момент, процесс можно повернуть вспять. — Он сделал фермеру другой укол, на сей раз в руку. — Так что наш мертвец еще пару лет порыбачит.

— Каково это — быть мертвым? — спросил Дэвид. — Он сумеет нам рассказать?

— Вот только не надо банальностей, — сухо отозвался врач. — И с чего бы такому молодому парнишке вдруг думать о смерти? Тебе же не шестьдесят…

Он вдруг смутился и похлопал Дэвида по плечу.

— Прости — забыл.

— Так он сможет рассказать? — настаивал на своем Дэвид.

Врач с любопытством уставился на него.

— Каково это — быть мертвым?.. Можно описать одним словом: ты мертв. Вот и все.

Он приложил стетоскоп к забившемуся сердцу старика.

— А что нам расскажет наш приятель?.. Не сомневайся, скажет ровно то, что говорят в такие моменты. Ты сто раз читал об этом в газетах. «Воскресшие из мертвых» не помнят ничего особенного, поэтому в девяти случаях из десяти повторяют то, что у всех на слуху. — Он щелкнул пальцами. — Понимаешь, о чем я?

— Нет. Как-то не интересовался прежде.

Доктор Бойл выудил из кармана жилета листок бумаги и огрызок карандаша, нацарапал какую-то фразу и отдал записку Дэвиду.

— Вот. Только не смотри, пока наш протеже не очнется. Ставлю пять долларов: он скажет именно то, что там написано.

Дэвид аккуратно сложил лист. Вдвоем они отнесли фермера в дом.

Дэвид и доктор Бойл сидели в гостиной у камина. Дэвид развел огонь. Был вечер, они оба выпили. Из соседней спальни доносился тихий храп фермера, укутанного одеялами. В деревенской больнице на десять коек ему место не хватило.

— Если бы ты принял пари, я бы выиграл пять долларов, — шутливо заметил Бойл.

Дэвид кивнул. Он все еще крутил в пальцах записку врача. Когда фермер очнулся час назад, то произнес именно эту фразу — почти дословно. Дэвид прочитал вслух:

— «Вся моя жизнь пронеслась перед глазами».

— Что может быть банальнее? — Доктор Бойл вновь наполнил стакан.

— Откуда вам знать, что это неправда?

Тот снисходительно вздохнул.

— Неужто умному человеку вроде тебя нужны разъяснения? — Он приподнял брови. — Если бы вся жизнь и впрямь проносилась перед глазами, значит, у него должен был работать мозг. Именно он отвечает за зрение. Но раз сердце остановилось, то мозг не получал крови. Без крови он работать не может. Следовательно, мозг не работал, и старик не мог видеть, как перед глазами проносится вся жизнь, quod erat demonstrandum — что и требовалось доказать, как говорили римляне и твой учитель геометрии. — Он встал. — Можно мне еще льда, а?

И, чуть пошатываясь и напевая под нос, направился в сторону кухни.

Дэвид тоже встал и потянулся, чувствуя, что тепло камина, пустой желудок и несколько порций спиртного окончательно затуманили ему голову. Он испытывал странный душевный подъем: не совсем счастье, скорее радость от разгадки хитрой тайны. Казалось, что он близок к тому, чтобы перехитрить время, чтобы победить его и отправиться куда хотелось — в прошлое.

Сам не понимая как, Дэвид оказался в темной спальне и встряхнул спящего фермера за плечо.

— Проснитесь! — велел он. — Ну же.

Дэвид вел себя грубо, его раздражало, что старик никак не просыпается. Почему-то было важно поговорить с ним как можно скорее.

— Слышите, просыпайтесь!

Фермер заерзал и недоуменно открыл красные глаза.

— Что вы видели, пока были мертвы? — требовательно спросил Дэвид.

Тот моргнул, облизывая губы.

— Вся моя жизнь…

— Это я уже слышал. Хочу знать конкретнее. Вы видели людей или места?

Фермер зажмурился.

— Я очень устал. Не могу думать. — Он потер виски. — Все произошло слишком быстро, словно перемотали кино, показывая кадры из прошлого

— Помните хоть что-нибудь? — нетерпеливо требовал Дэвид.

— Пожалуйста, дайте мне поспать…

— Сперва ответьте. Можете описать детали?

Фермер снова облизал губы.

— Я видел мать и отца, очень хорошо видел, — хрипло начал он. — Они были совсем молодыми, почти подростками. Только что вернулись с выставки в Чикаго. Привезли мне всякие сувениры. Рассказали о том, как катались на электрическом поезде вокруг выставочного комплекса…

Старик затих.

— Что еще они говорили? — Дэвид встряхнул его за плечо.

— Папа сказал, что потратил меньше, чем думал. — Голос фермера срывался на шепот. Дэвиду пришлось наклонить голову к самой кровати. — У них осталось еще много денег.

— Сколько?

— Он сказал, пятьдесят семь долларов.

Фермер затрясся в приступе кашля, такого сильного, что ему пришлось сесть.

— Что еще? — взволнованно произнес Дэвид, как только тот прокашлялся.

Фермер испуганно взглянул на него.

— Он сказал, что хватит на печку «Терма-Кинг», и три доллара останется.

Старик упал на подушку, закрывая глаза.

— Дэвид! А ну оставь его в покое! — рявкнул вдруг доктор Бойл. Его круглый силуэт возник в дверях спальни. — Бедолага еще толком не оправился. Хочешь добить?!

Схватив Дэвида за рукав, доктор сердито вытолкал его из комнаты.

Тот не сопротивлялся, сам не понимая, что происходит. Он ничего не говорил, даже не притронулся к стакану, который налил ему Бойл. Лишь написал на клочке бумаги число пятьдесят семь, лег на диван и заснул с мыслями о Дженет.

— Простите, врач не принимает в среду после обеда, — заявила светловолосая медсестра, разглаживая на костлявых бедрах униформу.

— Я по личному вопросу. Мы друзья. Я хотел показать ему кое-что важное, — затаив дыхание, ответил Дэвид. — Он у себя?

Медсестра, окинув его скептическим взглядом, щелкнула коммуникатором на столе.

— Доктор Бойл, к вам один юноша по какому-то важному делу. Говорит, ваш друг. Как ваше имя, молодой человек?

Она зорко следила за ним, будто бы ожидая, что он схватит ее авторучку с золотым колпачком и бросится бежать.

— Дэвид Гарнден.

По ее гримасе тот понял, что выглядит не лучшим образом. За эту неделю, прошедшую со дня спасения фермера, он не брился и не купался, разве что изредка остужал разгоряченное лицо мокрым полотенцем. Дэвид кое-как пригладил костюм, собравшийся в складки. Брюки были заляпаны грязью. Утром по пути из библиотеки он попал в грозу на том самом склоне, где всего шесть месяцев назад они с Дженет гуляли…