Маргарита начала издавать ежемесячное приложение к «Иль пополо д’Италия» — журнал, посвященный вопросам культуры. В память о Роберто и в честь его товарищей — «смельчаков» — этот новый журнал назвали «Ардита»[146]. В нем Маргарита печатала писателей, вхожих в ее салон. А чтобы заручиться поддержкой своих идеи со стороны художников, знакомила их с богатыми коллекционерами.

В предисловии к первому номеру «Ардиты» Муссолини призвал деятелей искусства проявлять политическую зрелость, и его призыв был услышан. Сам создатель футуризма Маринетти немало потрудился, чтобы молодые художники, поэты, писатели вступали в фашистское движение, объявленное таким же «свежим ветром молодости мира», каким в свое время Маргарита объявила футуризм.

Прошло немногим больше года после гибели Роберто, а Маргарита уже вернулась к жизни, нему очень помогла ее любовь к Муссолини. Хотя эта любовь доставалась ей дорогой ценой. Муссолини все больше подчинял ее себе, к тому же его возрастающей слава мешала им скрывать свои отношения, а Маргарита но-прежнему не хотела унижать мужа, несмотря на то, что их брак давно стал формальностью. Может быть, потому, что семнадцатилетний Амедео и десятилетняя Фьяметта росли на глазах «дяди Бенито», они еще не задавали Маргарите неловких вопросов. А на людях Маргарита и Муссолини старались вместе не показываться. После рабочего дня, когда очередной номер был сдан в печать, сначала из редакции выходила Маргарита «и шла по спящему городу под серебряный перезвон часов кафедрального собора», и только минут через пятнадцать-двадцать за ней выходил Муссолини. Он еще немного прогуливался и потом уже шел на свидание с Маргаритой либо в гостиничный номер, либо в квартиру, которую она снимала.

Летом 1919 года Маргарита с детьми отдыхала на адриатическом побережье на вилле своего знакомого, директора крупной итальянской авиакомпании. От него она узнала, что Габриэль Д’Аннунцио задумал совершить беспосадочный перелет Рим-Токио. Авиакомпания была в восторге, поскольку лучшей рекламы для нее быть не могло. Маргарита сразу написала Д’Аннунцио, умоляя взять ее с собой. На самолете она уже летала не раз, такой перелет, уговаривала Маргарита своего старого друга, будет для нее бальзамом на душу, поможет ей хотя бы немного одолеть неутихающую тоску по сыну.

Д’Аннунцио не ответил на это письмо, так как уже отказался от своего замысла, поняв, что его место не в небе, а на земле. Он хотел решить проблему города Фьюме, намереваясь присоединить его к Италии.

Портовый город Фьюме на восточном побережье Адриатического моря по Версальскому договору отошел к новообразованному государству — Югославии. Италия оспаривала такое решение союзников, ссылаясь на то, что большинство населения города составляют итальянцы. Напряжение дошло до пика, когда толпа итальянских матросов напала на французских солдат. Было убито девять французов, и союзники приняли решение передать город под контроль английских вооруженных сил. Это решение должно было вступить в силу осенью 1919 года.

А летом того же года Д’Аннунцио и Муссолини встретились в Риме на конгрессе ветеранов войны, где они обсуждали проблему Фьюме. Это была их первая встреча.

— Власть переходит к народу! — обратился Д’Аннунцио к конгрессу. — Новый порядок может родиться только в битве. Наш пароль — к оружию!

Рядом с Д’Аннунцио, «аристократом в жизни и в искусстве, Муссолини выглядел плебеем», сказал один из друзей Д’Аннунцио. Но это не помешало им заключить политический союз, правда, не без помощи Маргариты. Она же предложила Муссолини печатать статьи Д’Аннунцио в «Иль пополо д’Италия», чтобы увеличить тираж газеты.

В первый послевоенный год Д’Аннунцио был главным народным героем Италии. Его речи увлекали тысячи людей. Маргарита послала Д’Аннунцио телеграмму с поддержкой его требований не отдавать Фьюме: «Вы — символ Италии. Мы с вами».

Кроме Маргариты у Д’Аннунцио оказалось столько сторонников, что он собрал из них целое войско. За сутки до передачи Фьюме под контроль английских вооруженных сил на главную улицу города въехала автомобильная колонна во главе с Д’Аннунцио. В колонне были солдаты регулярной армии, добровольцы, дезертиры из разных родов войск и даже королевские гвардейцы. Всего под командованием Д’Аннунцио оказалось восемь с половиной тысяч солдат и матросов.

Население города встретило их как освободителей.

Английские и французские воинские части покинули Фьюме.

Вечером того же дня Д’Аннунцио вышел на балкон губернаторского дворца и, развернув огромный итальянский флаг, обратился к собравшейся на площади толпе:

— Вы согласны с решением мэрии Фьюме стать независимой республикой?

— Согласны! — заревела толпа.

— В таком случае я провозглашаю Фьюме независимой республикой.

Для своего войска Д’Аннунцио скопировал черную форму «смельчаков», придумал специальный боевой, хотя и совершенно бессмысленный, клич «Эй-я, эй-я, ала-ла» и прочие атрибуты, позднее взятые на вооружение фашистами Муссолини, которые «в своей форме удивительно похожи на наших трубочистов — у них такие же черные шапочки с кисточками и зубы так же сверкают»[147], — заметил Карел Чапек.

В независимой республике Д’Аннунцио ввел свою конституцию и даже установил связь Фьюме с большевистской Россией на основе общих интересов в создании «нового социального строя».

Но Д’Аннунцио толком не знал, что делать с освобожденным городом. Правительство и армия Италии бездействовали, народ безмолвствовал, и даже Муссолини не счел нужным присоединиться к «символу Италии».

«Вы и народ Италии меня удивляете, — написал разгневанный Д’Аннунцио Муссолини. — Я рисковал всем. Я — хозяин Фьюме. В любой другой стране, даже в Лапландии, уже давно свалили бы правительство. Опомнитесь!»[148]

Муссолини видел в Д’Аннунцио своего соперника и попытался его успокоить, напечатав в «Иль пополо д’Италия» статью под огромным заголовком «Вива Фьюме!». «Революция на марше, — писал в ней Муссолини. — Она началась во Фьюме и закончится в Риме». Он послал фашистов на демонстрацию по случаю освобождения Фьюме. Обращаясь к толпе, Муссолини воздал должное Д’Аннунцио не только как великому поэту, но и как первому солдату Италии. Самого же Д’Аннунцио Муссолини просил не торопиться, пока они не встретятся и не обсудят все толком. Он понимал, что если революция в самом деле победит, то правителем Италии станет не он, а Д’Аннунцио.

Наконец правительство потребовало капитуляции Д’Аннунцио и после его отказа отдало приказ армии и флоту блокировать Фьюме.

Маргарита была с Муссолини на всех его выступлениях, постоянно обсуждала с ним положение дел, с ее помощью отношения между Д’Аннунцио и Муссолини наладились. Муссолини оценил преданность Маргариты. Если раньше его письма к ней начинались «Дорогая синьора», потом «Дорогой друг», то теперь — «Любовь моя». Они перешли на «ты».

Муссолини с Маргаритой отправились в Венецию, надеясь оттуда прорваться на лодке через морскую блокаду и попасть в штаб Д’Аннунцио. Тайная полиция, не спускавшая с Муссолини глаз, пронюхала об их намерении и бросилась за ними. В родной Венеции Маргарита без труда запутала следы. Но им все же не удалось добраться до Фьюме.

Д’Аннунцио правил во Фьюме целый год, пока правительство Италии не заключило договор с Югославией, по которому Фьюме получил статус независимого города. Тогда правительство, подтянув войска к городу, предложило Д’Аннунцио покинуть Фьюме, на что он объявил войну Италии. Итальянская армия перешла в атаку. Первый снаряд, выпущенный из корабельного орудия, попал в стену дворца, где находился Д’Аннунцио, чуть не убив его самого. После четырех дней уличных боев и пятидесяти двух убитых солдат Д’Аннунцио капитулировал. Он вернулся к себе на виллу в Венеции и отошел от политики. В 1924 году, после подписания Италией нового договора с Югославией, по которому Фьюме стал итальянским городом, король пожаловал Д’Аннунцио титул принца.