— Посмотрите на этих ребят! — Муссолини обвел рукой солдат в толпе. — Это — святые мученики! Я был с ними в траншеях, я видел их в сражении, они заслужили право требовать, чтобы в Италии разрушили старый порядок и установили новый.

Переждав аплодисменты, под крики «Да здравствует победа!» Муссолини закончил:

— Пока мы проливали кровь, социалисты и священники всаживали нам нож в спину. Но мы победим внутреннего врага, как победили внешнего!

Громче других аплодировали и кричали молодые люди, одетые в необычную военную форму. Какие-то черные фески, черные фуфайки под черными шинелями, черные галуны на брюках, на лацканах шинелей — изображение черного языка пламени. Один из них держал черное знамя с изображением черепа на скрещенных костях с ножом в зубах.

— Пираты! — хихикнул кто-то.

— Анархисты! — прогудел густой мужской голос.

— Да нет, это же «смельчаки», — уверенно сказал третий.

В самом деле это были отчаянные парни, прозванные «смельчаками», отобранные в специальные отряды итальянской армии для особых операций и обученные нападать на противника с гранатой в каждой руке и с ножом в зубах.

«Смельчаки» с первого взгляда понравились Муссолини. Какая форма! Какая готовность перегрызть глотку всем, кому прикажут! А «смельчаки» сразу признали в Муссолини человека, который отдает приказы. Наутро они пришли в редакцию «Иль пополо д’Италия» и принесли в подарок Муссолини черное знамя. Он повесил его над своим столом.

В отличие от многих безработных демобилизованных солдат материальное положение Муссолини изменилось к лучшему. За счет чего, было неясно. Многие предполагали, что не только французы, но и хорошо заработавшие на войне итальянские промышленники отблагодарили Муссолини за пропаганду в пользу войны.

Как бы то ни было, Муссолини перевез семью в более просторную квартиру в центре Милана. Там у него и родился третий ребенок, которого назвали Бруно.

Старые знакомые, которые не видели Муссолини с довоенных времен, были поражены переменами в нем. Куда девался робкий, нервозный разнорабочий, которого встретила в Швейцарии Анжелика Балабанова, куда девался «худющий молодой человек», которого увидел на конгрессе социалистической партии Чезаре Царфатти? Вместо него появился широкоплечий, широкогрудый, толстошеий, уверенный в себе и в своих крепких мускулах человек огромной энергии. Наголо бритая голова, «квадратные, перемалывающие челюсти (…) и волчий взгляд»[136], как написал Маринетти, довершали новый облик Муссолини. А его подбородок кто-то назвал «наполеоновским» (эталоном «римского» подбородка он стал позднее). Маргарита постепенно привила сыну кузнеца светские манеры, он избавился от простонародной речи и начал совсем иначе одеваться. Строгие черные костюмы, котелок, серые гетры, которые он считал особым шиком. Подражая Д’Аннунцио, он брал уроки летного дела. Маргарита заботилась и о том, чтобы Муссолини интересовался искусством и литературой, основательно изучал историю Древнего Рима, экономику, философию и, что казалось ей не менее важным, основы политики и дипломатии. Женщина волевая, с присущей женщинам интуицией, она исподволь прилагала все силы к тому, чтобы Бенито Муссолини послевоенного образца был принят в высшем обществе. Уверовав в себя и в свою власть над людьми, Муссолини обрел даже некий шарм, действовавший и на мужчин.

Связь между Маргаритой и Муссолини из плотского влечения переросла в настоящую любовь, а социальные и психологические барьеры, которые их разделяли до войны, исчезли. Муссолини боролся за ту новую Италию, за которую погиб сын Маргариты. Сестра Муссолини Эдвиге, приехавшая в Милан на торжества по случаю победы, сразу же заметила, что брат влюблен. Он излучал спокойное счастье. И много лет спустя, прочтя оставленные ей на сохранение его дневники, она написала в своих мемуарах: «Мой брат Бенито был влюблен в писательницу и журналистку Маргариту Ц.». Из этих же дневников выяснилось, что Муссолини называл Маргариту «Вела» (парус). «Какие прекрасные образы моря, неба и приключений отражались в этом имени! — писала Эдвиге Муссолини. — (…) Любовь Бенито к этой женщине была очень глубокой (…) она изменила психологический и эмоциональный склад его характера. Ракеле чутьем поняла, что в Маргарите Ц. для нее таится особая опасность, и, возможно, ненавидела ее больше всех других женщин, которые мешали ей»[137].

Маргарита сказала Аде, что политическая прозорливость Муссолини в сочетании с ее, Маргаритиной, эрудицией, богатством и положением в обществе делают их непобедимой парой. Когда они не могли видеться, они обменивались письмами. Стоило Муссолини уехать из Милана на несколько дней, как Маргарита начинала скучать. Когда она снова повредила колено и была прикована к постели, Муссолини послал ей записку. «Уверен, вы скоро поправитесь (…) я приду к вам, и мы будем долго-долго болтать о всякой всячине»[138].

Маргарита держала его в курсе всего, что происходит в городе и особенно — в «Иль пополо д’Италия». Она вернулась к журналистской работе, в ее обязанности входили и переводы, ей приходилось регулярно бывать в редакции. Там ее сразу невзлюбили за привилегированное положение.

Маргарита радовалась тому, что проводит с Муссолини весь рабочий день. Редакция «Иль пополо д’Италия» размещалась в четырех комнатках на втором этаже заброшенного дома в старой части Милана. Вход был через грязный двор. В редакции все время толклись люди. Свой тесный кабинет Муссолини ласково называл «клетушкой». Там стоял книжный шкаф, а на столе — такая редкость, как телефон, рядом — чернильница, и возле нее лежало несколько ручных гранат и пистолет. Видимо, Муссолини не забыл, как у них с Маргаритой ничего не нашлось для самообороны, кроме ножниц. На стене висело черное знамя, подаренное «смельчаками». Пол в кабинете был усеян газетами — итальянскими, французскими, немецкими, испанскими, английскими и американскими.

Устав от работы, Муссолини вызывал к себе в кабинет Маргариту с сотрудниками и начинались беседы на злобу дня. «Мы, члены редакции, — писала Маргарита, — жили в атмосфере богемного братства (…)»[139]. Но особое обаяние Муссолини чувствовал в беседах, которые велись по вечерам в кафе между Маргаритиными друзьями — писателями, художниками, философами. В этих беседах, как написала Маргарита, «рождались самые невероятные идеи и планы на будущее». По воспоминаниям Маргариты, Муссолини обладал редкостной способностью хватать на лету новые веяния. Достаточно было высказать ту или иную мысль, чтобы уже через несколько дней Муссолини с ней освоился как со своей. Маргарита давала Муссолини книги по древней истории и современной литературе, водила по музеям.

Как она была счастлива! Так счастлива, что все это видели. И Чезаре? Об этом Маргарита думала все меньше и меньше, хотя по-прежнему соблюдала приличия. На вопрос Ады, почему они с Муссолини никогда не проводят вместе всю ночь, Маргарита отшутилась: «Он носит ночную рубашку и боится, что я его засмею».

Историю их отношений Маргарита описала в стихотворении: