Тем временем Майно Дегатти вместе с попугаем Матти и енотом Ихалайненом рассчитывал семейный бюджет. После подарка для старшей дочери и совсем уж бестолковой покупки со стороны некой расточительной демоницы тот заметно просел. Дегатти неплохо подработал, остановив мор скота, но уж никак не на двести пятьдесят орбов.

Такое большое поместье требует регулярных расходов. Академическое пособие, назначенное ученым советом, достаточно щедро, но одного его на все не хватает. И даже мамины бриллианты теперь не продашь — из них выстроили свои корабли астридианцы.

— Какие мы неудачники, — произнес вслух Дегатти. — Вот я вроде уже и деньги не проигрываю, а они все равно куда-то утекают. А, Лахджа?..

Ну слушай, это демон, он полезный.

Полезный?! Чем?!

Ну я вернусь, и мы вместе с ним поговорим! Не отвлекай меня!

Дегатти угрюмо уставился на бутылку с фархерримом. Они ее все еще не распечатали. Демон колупал пальцем стекло со своей стороны и вроде что-то говорил, но сосуд ему достался повышенной непроницаемости, и никаких звуков наружу не доносилось.

Однако побеседовать все-таки можно, особенно для хозяина сосуда. Разумеется, перед тем, как выпускать демона, следует все с ним обговорить, Артубба не продает котов в мешке.

Хозяйка сосуда — Лахджа. А значит, и Майно тоже. Он положил ладонь на стекло и услышал то же самое, что и раньше:

— Выпусти меня!

Настоящие переговоры они пока не начинали. Пленный фархеррим чувствовал, что его купил сородич, и был полон оптимизма, но Дегатти не собирался выпускать его просто так.

Теперь у него уже… сколько уже демонов у него в доме? Волосню продать не удалось… хотя ее можно продать позже. И уж конечно, он не будет выпускать этого новенького просто так. Зачем он ему?

Зачем он тебе, вернее!

— Ладно, кто ты такой, как попал в бутылку и что у тебя есть? — перешел к делу волшебник.

Ответа не последовало. Лишь презрение к жалкому смертному. Это не он купил его, демон знал.

— Тебя купил мой фамиллиар, так что это все равно что я.

Демон угрюмо молчал. Несговорчивый типчик.

Ничего, заговорит, если хочет когда-нибудь покинуть бутылку. За него двести орбов плачены, так что «спасибо» не отделается.

Лахджа и Астрид вернулись довольно быстро. Бумажный Вепрь — это Доктадис, Ученый День. Да, во всех школах начинаются занятия, но именно сегодня они чисто номинальные. Уроков как таковых не было, а было только торжество, куча горланящих детей, угощение, воздушные шарики и знакомство с классной наставницей, так что Астрид вернулась домой предовольная, ошибочно полагая, что вот так теперь будет каждый день.

— Меня попросили первое время ее провожать, — сказала Лахджа, входя в кабинет и беря бутылку. — А то она демоненок, мало ли… Так, этот сказал что-нибудь?.. Послушай, парень…

— Не говори с ним, — потребовал Майно.

— Почему?!

— Ну есть у меня мыслишки, почему ты его купила, — закинул ногу на ногу Майно.

Лахджа уставилась на него, как на вонючий сорняк. Долго смотрела, ни разу не моргнув. Муж выдержал ее взгляд и холодно сказал:

— Лахджа, я все-таки не Хальтрекарок. У меня всего одна жена и другой не будет. Я с тобой навсегда связан.

— Поэтому ты так зол? — догадалась Лахджа. — Не из-за денег?

— И из-за денег. Он не стоит двести орбов! Это совершенно бесполезная покупка! Думаешь, твои братья и сестры тебе за это гостинцев пришлют?

— А кто говорил, что я это делаю ради гостинцев? Можно заключить договор. У меня будет свой агент в Паргороне. Будет присылать мне весточки.

— Это рядовой фархеррим, — забрал у нее бутылку Дегатти.

— Но он может находиться в Паргороне — а я нет, — выхватила ее назад Лахджа.

— К нам Совнар все время на чай захаживает! Он банкир, он может куда больше!

— Я не могу приказывать Совнару! Дай выпустить брата!

— Бра-а-ата?!

Драка за бутылку перешла в активную фазу. Но они просто толкались и пихались — Лахджа не метаморфировалась, а Майно не применял фамиллиарный контроль.

Если начать конфликт всерьез, то это может стать концом семейной жизни. Из любящих, хотя и временами ссорящихся супругов они действительно превратятся в волшебника и фамиллиара. Ненавидящих друг друга, но при этом скованных незримой цепью хозяина и раба.

— Что ты обо мне думаешь?! — возмутилась демоница. — Думаешь, я просто купила первого попавшегося фархеррима, потому что мне нестерпимо хочется мужика своего вида?!

От Дегатти пошла волна стыда. Все еще смешанного с подозрением, но стыда.

— Ты переверни ситуацию! — мстительно продолжила Лахджа. — Представь, что ты, человек, живешь в мире демонов! Ты что, притащишь домой первую попавшуюся тетку просто потому, что она тоже человек?!

— Мой отец бы так и сделал, — огрызнулся Майно, но уже только чтобы оставить за собой последнее слово.

Но потом он представил себе эту картину и не сумел сдержать улыбки. Лахджа тоже ухмыльнулась. Лед был растоплен.

— Это хорошая покупка, — уже спокойно сказала Лахджа. — Нам пригодится кто-то не враждебный, кто время от времени сможет оказывать нам услуги. Чтобы не приходилось его умолять, как Совнара. Сейчас я помирилась с родней — но мало ли что они потом замыслят? А так я всегда буду в курсе, что у них происходит.

— Сомневаюсь, что тебе это будет полезно. Самое важное все равно знают только апостолы, а этот точно не из их числа.

— Кроме того, он сможет доставлять мне из Паргорона… некоторые вещи. То, о чем я бы не посмела просить Совнара. Ну пожалуйста!..

Бутылка водрузилась обратно на стол. Майно прикинул, как лучше ее открыть. Сургуч очень волшебный, запечатано надежно… возможно, сам Артубба и запечатывал. Делай такую покупку Майно, обязательно спросил бы, у кого и при каких обстоятельствах он этого демона приобрел… хотя ничего и не мешает, вообще-то.

— Номер Артуббы?.. — спросил он, доставая дальнозеркало.

— Тр-ри девять пять семь тр-ри пять! — с готовностью ответил попугай.

Майно подышал на стекло, набрал номер и сказал:

— Мир тебе, Артубба, тут моя благоверная у тебя купила кое-что…

— Майно, если хочешь вернуть товар, удержу всего десять процентов, — тут же ответил торговец. — Только для тебя. И только если ты его еще не выпустил. Потом не приму.

Дегатти невольно задумался. Вернуть аж сто восемьдесят орбов… вообще-то, отличное предложение. Видимо, у Артуббы есть на примете другой покупатель, раз он так расщедрился…

— Нет, я о другом хотел спросить… — все же наступил жадности на горло Майно.

Лахджа тем временем расспрашивала самого фархеррима. Вчера-то времени не было, они до позднего вечера лечили бегемотов от ящура, пока Астрид и Вероника пили чай с Зуктой. А утром Лахджа собирала в школу дочь, и ей тоже было не до какого-то бутылочного пленника.

Сквозь стекло она не могла разобрать, с кем имеет дело. Фархеррим, да. Мужского пола. Точно не апостол, у этих аура заметно мощнее. Но на этом все, а сам демон оказался скуп на слова и только повторял, как заевшая пластинка: выпусти-выпусти-выпусти-выпусти. Лахджа даже усомнилась, что от него будет какая-то польза.

Артубба тоже поведал немного. Да, молодой совсем демон. Да, усмиренный. Ему продали… кто, он не скажет, это коммерческая тайна… а он запечатал в надежный сосуд и как следует приковал. Наложил все нужные заклятия — если сорвать печать, демон не сможет причинить вред и будет обязан исполнить три желания, как подобает. Или просто отслужить определенный срок — это уж как договоришься.

— Его имя — Ахвеном, — сказал Артубба напоследок, и стекло погасло.

— Ну что, выпускаем Ахвенома? — спросила Лахджа.

— Давай снаружи, — поднялся из-за стола Майно. — Я Артуббе верю, но вдруг он все-таки буйный.

Они вышли на задний двор. Там, между домом, сараями, цветником и колодцем была большая лужайка — этакий мини-полигон для испытания сомнительных чар. Лахджа устроила тут огромную песочницу для детей, но места осталось еще порядочно.