Веронику она тоже пыталась сманить, потому что Вероника — это непобиваемый козырь. Если она выстроит зуккират, то в войске богини Астрид будет сто миллионов тысяч демонов. Но мама, услышав о таких грандиозных планах, сразу вспомнила, что они обещали научить Веронику правильно пользоваться способностями, и та послушно затопала в библиотеку.
Первые два дня мама просто показывала Веронике буквы и цифры, потому что даже самому великому волшебнику прежде всего нужно уметь писать свое имя. Но алфавит учился плохо, буквы Вероника запоминала с трудом, так что решили сразу перейти к практическим занятиям, это сейчас важнее. На улице все замело снегом, и мама с папой и Вероникой поднялись в мансарду, где полно места, а на полу можно сколько хочешь рисовать мелками.
— Прежде всего надо позаботиться о самозащите, — говорила мама. — Ты знаешь, что такое самозащита?
— Зассита… сомов? — предположила Вероника, морща лоб.
— Почти. Защита себя.
— Тода это себязассита, — логично рассудила Вероника.
— Называй как хочешь. Для себязащиты нам нужны две вещи. Первая — неразрывность круга призыва.
— Неяз… ивность…
Сидящий на стуле Майно потер виски. Все-таки слишком рано. Ну не начинают учить детей так рано! Его самого отец принялся натаскивать года за три до поступления в Клеверный Ансамбль, но все-таки ему было уже почти восемь, он закончил второй класс…
А Веронике нет даже четырех. Она умеет считать только до пяти и знает всего несколько букв.
— Неразрывность, — повторила мама. — Ты должна аккуратно и красиво рисовать круг. Или пентаграмму. Или другую сетку. Потому что если нарисуешь плохо — никакой тебе власти, а только злой голодный демон. Поняла?
— Поняла, — серьезно кивнула Вероника.
— Молодец. Теперь вторая вещь. Договор. Не выпускай демона, пока он не даст слово слушаться или хотя бы не вредить. Поняла?
— Договой! — вспомнила Вероника. — Да, сьтобы закон!..
— Правильно. А еще демонов надо призывать при мне. При маме. При взрослых. И только с нашего разрешения. Давай сейчас немного потренируемся.
— Давай!.. Пьизываю…
— Нет-нет-нет!.. Сейчас мы никого не призовем, а просто поиграем, как будто призвали. Сначала нарисуй вот такой вот круг призыва.
Лахджа открыла ноутбук и показала нарисованную в PowerPoint картинку — круг с завитушками в виде цветочков, а внутри бегущие кольцом кролики.
— Вот это нарисуй, — велела Лахджа, вручая дочери мелок. — Это будет круг призыва меня…
— Лахджа, ты… ты чокнулась?! — привстал доселе молча наблюдавший Майно. — Это же теперь твой круг призыва!
— Ну да, понарошку.
— Понарошку не бывает. Это теперь твой настоящий круг призыва. Твой личный сигил. Ты сама это провозгласила, сама его нарисовала… и теперь он твой! Вот так тебя теперь можно призвать и контролировать! Даже против твоей воли, если очень постараться!
— Нет… — протянула Лахджа. — Нет!.. НЕТ!!!
Она почувствовала. Глядя на эту глупую картинку, она почувствовала… внутреннюю связь. Ее как будто притягивало к экрану, манило, влекло чем-то неодолимым…
— НЕЕЕЕТ!!! — убежала она с чердака.
— Круг призыва Изувера, — произнес Майно. — С кроликами. Вообще-то, это даже стильно. И очень иронично.
Через некоторое время Лахджа вернулась, уничтожила файл и сказала:
— Забудем про это. Вероника, просто нарисуй круг. Обычный.
— Мы-то забудем, а бессознательное — нет, — вздохнул Майно. — Ты демон, Лахджа. У тебя внутри уже отложилось, что это твой круг. Сигил. Как Слово Вызова, только нарисованное. Ты только что вручила мирозданию еще один ключик к власти над собой.
— Я не знала, что это так работает… — простонала Лахджа. — Слушай, Майно, а как вообще волшебники узнают про круги призыва? Демоны же не заинтересованы такое о себе разглашать…
— Так же, как про слова призыва. И ваши тайные имена. Если информация просочилась, она переходит от волшебника к волшебнику. Что-то узнаем магией. Что-то рассказывают сами демоны, потому что они часто как раз заинтересованы, чтобы их призывали. А еще… это ты себе круг призыва сама назначила, но его за тобой может закрепить и волшебник. Если чародей нарисовал какую-нибудь каляку и объявил, что это круг призыва такого-то демона, а тот согласился прийти… все, теперь он это за собой закрепил. Принцип невозражения. Кроме того, есть еще и универсальные круги… но это уже другое…
— Хорошо, что я учила ребенка, а не прикалывалась, — покачала головой Лахджа. — Иначе мой круг был бы не только позорен, но и нецензурен. А у вас про волосы демонов и крыс знают?
— Нет, — успокоил ее Майно.
Но я знаю.
Вероника, толком ничего не понявшая из этой перепалки, послушно нарисовала кривоватый круг и попыталась добавить кроликов, но мама торопливо ее остановила.
— Нет-нет-нет, — сказала она, переступая через черту. — Тот круг забудь навсегда, мама ошиблась. Вот, давай ты как будто меня призвала. Я стою… сижу в круге. Что ты мне скажешь?
— Пьивет, кафету будись? — спросила Вероника, протягивая конфету.
— Конечно, — ответила Лахджа. — Подойди сюда и дай мне эту конфету.
Вероника послушно подошла и переступила через черту…
— Так, нет, неправильно! — схватила ее Лахджа поперек пуза. — Вот ты и попалась, маленькая глупая девочка! Теперь я тебя сожру, а перед этим защекочу-защекочу-защекочу!..
Вероника завизжала одновременно от страха, восторга и щекотки.
— Ладно, попытка номер два, — сказала Лахджа, выпуская дочь. — Подойди и дай мне эту конфету.
— Н-нет?..
— ДАЙ МНЕ ЕЕ! — произнесла мама чужим и очень жутким голосом.
Вероника вздрогнула, папа тоже. На чердаке вдруг как будто стемнело, а из круга задул ледяной ветер.
— Нет! — решительно ответила Вероника.
— Ну пожа-а-а-алуйста!.. — проскрипела Лахджа уже другим голосом — жалобным, но тоже пугающим. Так скрипит старое дерево холодной осенью.
— Ничего себе ты вошла в образ… — пробормотал Майно.
— Пожа-а-алуйста, девочка, у меня так болят ножки!.. — провыла Лахджа, придавая лицу сходство с печальной ослицей. — Зайди в кружок!..
— Ну яз нозьки болят… — шагнула к ней Вероника.
— НЕПРАВИЛЬНО!!! — снова схватили ее поперек живота. — И тебя снова сожрали!
— Не-е-ет!.. — разревелась Вероника. — Я никого нихатю пьизывать босе никада!..
Это тоже было неплохим результатом. В принципе, родителей устроило бы, если б Вероника настолько перепугалась, что просто перестала бы кого-то призывать. По крайней мере до тех пор, пока немного не подрастет.
Но это, конечно, было сказано просто на эмоциях. Уже после ужина Вероника подергала маму за подол и застенчиво попросила снова поиграть на чердаке.
Они продолжили с того же места. Мама сидела в круге, делая вид, что не может переступить черту, а Вероника напряженно размышляла, что же ей сказать этому коварному хитрому демону, который каждый раз пытается вместо конфеты съесть ее саму.
Астрид наблюдала за этим с большим интересом. Ей пришлось закончить на сегодня войну с Рыцарем Кланосом, потому что Орден Света и Легионы Страха разогнали по домам ужинать. Завтра снежная крепость снова будет атакована, но сегодня богиня Астрид присоединилась к дрессировке своей младшей сестры.
— Я дам тебе кафету, но потом, — подумав, сказала Вероника. — И в кьюг не войду. Ты выди.
— О, мне можно выйти из круга? — вкрадчиво спросила мама.
— Мозя…
— А ВОТ И ЗРЯ! — выпрыгнула мама, снова хватая Веронику.
Мансарда в очередной раз наполнилась истошным визгом, но теперь к нему добавился смех Астрид. Заливисто хохоча, она лупила хвостом по полу, подпрыгивала и вопила:
— Мам-мам, дай я попробую!.. мам-мам, моя очередь, моя очередь мучить Веронику!..
«Демоны в массе своей — игривые существа», — записывал Майно Дегатти, макая перо в парящую рядом чернильницу. — «У меня была возможность убедиться в этом на конкретных примерах, да и попросту в быту. Всем известно о их пристрастиях к жестоким шуткам и розыгрышам, любви к играм и пари, загадкам и головоломкам. Даже в самой тяжелой для мага ситуации при столкновении с демоном можно уговорить его на даже, казалось бы, невыгодную для него игру. Даже когда демон и так может взять желаемое ему силой, существует хороший шанс, что он согласится поставить свой приз на кон, потому что это придаст охоте азарт, остроту. И в случае победы смертного демон обычно честно исполняет условия пари. Здесь я отсылаюсь на выдержки из кодекса гохерримов, которые сообщаю в приложении к этому тому».
