И хотя по-прежнему стоял на учете в детской комнате милиции, даже тут отметили, что изменился парнишка к лучшему.

Вскоре уехал я с Чердынской и долго ничего не слышал о Ваське. А недавно встретил начальника инспекции по делам несовершеннолетних Зою Васильевну Новикову, вспомнил о своем знакомом, поинтересовался его судьбой.

— Учится в ГПТУ, — ответила Зоя Васильевна, — ушел от родителей в общежитие. Не окажу, что паинька, но здорово изменился, совсем другим стал. В чем причина? Мальчишка впервые увидел: не все в мире зло. Доброта, она лечит.

Случается, что и во внешне, казалось бы, благополучных семьях вырастают социально опасные характеры и происходят трагедии. «Баловать ребенка все равно что бросить его». В справедливости этой японской пословицы я не раз убеждался на практике.

Однажды в дежурную часть Верх-Исетского ОВД обратился весьма солидный мужчина, занимавший, как я узнал позднее, довольно высокий пост в одном из свердловских трестов. Он сообщил, что его тринадцатилетнего сына среди бела дня жестоко избили неизвестные хулиганы в сквере у Дворца молодежи за то, что он отказался с ними пить вино. После избиения его насильно напоили и оставили одного, беспомощного, в сквере.

Было над чем призадуматься! Однако я все же усомнился в справедливости слов заявителя. Дело вот в чем: мальчика, по словам отца, подобрала бригада «скорой помощи» и доставила в детскую больницу № 11 Верх-Исетского района. Но в этот день в дежурную часть сообщений о нанесении телесных повреждений (тем более ребенку!) не поступало. Я, как мог осторожно, высказал свои сомнения отцу.

Лучше бы я этого не делал! Что тут началось… Отец обвинил меня в черствости, эгоизме и бездушии. Заявил, что о случившемся ему рассказал сын, который никогда родителей не обманывал. Возмущенный папа кричал, что дома у них всегда стоит вино и что сын не позволял себе ни разу к нему прикоснуться и т. д. и т. п. К вечеру я отыскал друзей Вити — сына заявителя. Ребята рассказали, что в тот день Витя принес из дома пять рублей и предложил купить вина. Они купили три бутылки «Вермута» и выпили их в сквере у Дворца молодежи, после чего Витя, который выпил больше всех, опьянел и тут же, на траве, уснул, а они ушли домой. Рассказали мне мальчишки и о том, что пили вино по инициативе Вити уже не раз. Случалось, и у него дома.

Я поехал в больницу. Витя, высокий, стройный, черноволосый и черноглазый паренек, приятно удивил меня широким кругозором, знаниями в области науки, техники и литературы, независимостью и категоричностью суждений. Однако особенно мне бросилось в глаза его пренебрежительное отношение к родителям, нотки иждивенчества и эгоизма, присущие крайне избалованным детям. Он рассказал мне, что частенько приглашал домой друзей и они понемногу выпивали из многочисленных бутылок с вином, про которые упоминал Витин отец. Мальчик никогда не знал отказа в деньгах. Получал любую понравившуюся ему вещь. А родителям Вити не хватало искренности и откровенности в общении между собой, с окружающими людьми, в контактах с сыном.

С поражающе откровенным цинизмом мальчишка заявил, что у папы на всякие случаи жизни есть в запасе не менее десяти дежурных фраз: для мамы, для сына, для сослуживцев, для родственников и т. д.

— Вся жизнь — сплошное вранье, — подытожил он.

Переубедить его было просто невозможно…

Позже я несколько раз встречал Витю в детской комнате милиции. Его поставили на учет, но он продолжал катиться по наклонной плоскости. Дело закончилось тем, что за участие в групповом хулиганстве Виктор был осужден и отправлен в колонию для несовершеннолетних.

Спустя шесть лет я снова встретился с Виктором. Он рассказал, что женился, работает на заводе, в семье растет дочь.

— Что говорить о прошлом! — Виктор махнул рукой. — Если бы не отец с матерью…

А бывает порой, что и парень неплохой, а вот подобрались друзья-приятели… Контроля никакого, никто слова не скажет. Тут иной раз просто встряска нужна, и все станет на свое место. С такой ситуацией пришлось мне однажды столкнуться. А началось все на Ивановском кладбище. Как-то летним вечером сообщили, что группа молодых ребят хулиганит, избивает прохожих. Дежурный наряд выехал на место происшествия. Машину оставили на центральной аллее. Сами разбились на две группы. Решили как следует прочесать кладбище. Пробираемся через частокол высоких кладбищенских оград, кустарник, высоченную траву. Ага! Вот какая-то теплая компания! Пьяные, длинноволосые юнцы бренчат на гитаре, тянут нудную мелодию. Увидев нас, парни разбегаются. Бегу вначале за тремя, потом двумя. Наконец одного из беглецов нагоняю. Веду к центральной аллее, сажу в машину. Здесь уже несколько его дружков. Какой у них, однако, отталкивающий вид! Пьяные, грязные, речь пересыпана нецензурщиной. А ведь молодые ребята! Старший едва ли переступил порог совершеннолетия. Везем их в отдел. Долго разбираемся. Чем занимаются обычно, каждый день? Бродят по городу, сидят у подъездов, бренчат на гитаре, иногда выпивают. Когда приходят домой? Всяко бывает. Как реагируют на это родители? Никак. Вот вам и еще одна из страшных, непонятных причин, порождающих преступность: бессмысленное времяпрепровождение, отсутствие контроля со стороны взрослых. Иногда ведь не требуется каких-то экстраординарных мер. Достаточно порой просто замечания. До глубокой ночи ездили в семьи задержанных. Привозили пап и мам, рассказывали о сути происшедшего. Одним из последних забрала свое протрезвевшее чадо мама задержанного мной подростка. Она кричала, плакала, пыталась отшлепать своего сыночка, которому едва доставала до плеча. Наша беседа с парнем была краткой. Помнится, я сказал, что до добра такая жизнь, такое поведение не доведут. Утром материалы на этих ребят мы отдали в детскую комнату милиции.

Прошло время. Однажды я проходил мимо кинотеатра «Буревестник».

— Здравствуйте, товарищ лейтенант! — окликнул меня высокий симпатичный парень.

— Здравствуйте, — недоумевающе ответил я.

— Не узнаете?

— Нет, — честно признался я.

— Помните, вы меня на Ивановском кладбище задерживали?

— Как же, как же, припоминаю, — отвечаю я, вспомнив тот случай, однако по-прежнему не узнавая в этом привлекательном юноше одного из тех грязных, заросших, пьяных подростков.

— Ну как дела? Чем занимаешься?

— В армию собираюсь, — просто ответил он.

— Ну что же, желаю удачи! Смотри не заблудись, как тогда на кладбище.

— Теперь уже не заблужусь. Хорошо, что тогда вы нас задержали. Вся жизнь перевернулась с тех пор!

Вот ведь как. А мы, собственно говоря, совсем ничего не сделали. Ну, вызвали мать, побеседовали, предупредили. А вот, смотри ты, оказалось достаточно и этого.

Сталкиваясь с преступлениями, которые совершают дети, всегда испытываешь чувство стыда за то, что мы, взрослые, не смогли вовремя прийти на помощь ребятам, и негодование по отношению к тем, кто стал главным виновником преступления. Преступниками не рождаются — ими становятся.

Главной нашей бедой, одной из основных причин, порождающих преступность, является порой уродливое семейное воспитание: грубость, брань, семейные скандалы, драки. Как и кто научит ребенка уважать окружающих, если он не чувствует себя личностью, не видит личности в своих родителях? И наверное, самое страшное в том, что, вырастая в атмосфере зла, унижения, грязи, человек привыкает к этому. Вдумайтесь! Привыкает к тому, что противоестественно самой природе человека.

Мне пришлось беседовать с выпускником Павлышской средней школы майором внутренней службы Борисенко, учившимся у В. А. Сухомлинского. Александр Николаевич, вспоминая своего учителя, говорил: «Не знаю, чем объяснить силу его влияния. Ничего особенного он вроде бы не делал. Просто очень любил детей. Проводил все время с нами. И всерьез, по-настоящему занимался всеми нашими делами».