Он вновь стал мысленно перебирать мгновения от внезапного появления автомобиля до его падения по откосу карьера.

«Спит он там, что ли?! — вроде бы вскрикнул я, — вспоминал Плотников, — но это первое, что приходит на ум, когда действия шофера необъяснимы, и я, наверно, подумал машинально, по привычке. Но все же меня что-то поразило, когда свет фары попал на лобовое стекло «Москвича». Как будто за рулем никого не было. Может, водитель спал, уронив голову на баранку? Утомился вконец, это бывает на длинных рейсах. А может, будь он неладен, пьяным за руль сел, его и сморило? А если мне все это с устатку померещилось — его последнее слово?»

Плотников уловил в тиши далекий рокот мотоцикла и поднял голову. Дыхание своего «Урала» старший лейтенант узнал бы из сотни двигателей, а тут тишина, никаких помех. Звук нарастал, с ним сливались голоса «волговских» моторов. Придорожные сосны высветились рассеянными лучами автомобильных фар.

Плотников поднялся на ноги, одернул куртку и мысленно сделал рапорт о случившемся. Короткий и четкий, чтобы прибывшие сразу могли войти в курс дела, а не вытягивать из инспектора, как, что да почему.

Савин на «Урале» проскочил чуть дальше Плотникова и остановился. Следом затормозили две «Волги» с маячками на крышах и фургон «скорой помощи». Повеяло теплом от работающих моторов. Из передней «Волги» вылез начальник отдела ГАИ Лозовой. Он был в плаще и глубоко надвинутой на лоб шляпе.

«Вылитый Габен», — почему-то подумал Плотников и, подойдя, козырнул.

— Здорово, Паша, — сказал Лозовой, протягивая руку. — Что это у тебя стряслось?

Лозовой был на пять лет старше Плотникова, возраст, помимо долгой совместной службы, сближал их — полковника и старшего лейтенанта. Поэтому Лозовой и позволил себе слегка поворчать.

Пока Плотников докладывал полковнику, оперативно-следственная группа с ходу приступила к делу. Распоряжения следователя УВД Брайцева выполнялись четко. Легонько потрескивали затворы фотоаппаратов, мигали «вспышки», и слышался негромкий говор специалистов, определявших необходимые объекты и точки съемки. «Скорой помощи» делать здесь было нечего. Судебно-медицинский эксперт при свете мощного фонаря осмотрел труп и задумался.

Когда Лозовой с Плотниковым спустились в карьер, погибшего водителя уже уложили на брезентовые носилки и накрыли простыней. Лозовой бросил на носилки мрачный взгляд и вопросительно посмотрел на Брайцева.

— Документов у водителя нет. От одежды, несмотря на запах гари, отдает спиртным, но наличие алкоголя в организме выявит только экспертиза, — сказал следователь. — Я возбуждаю уголовное дело.

Лозовой махнул рукой. Сотрудники обвязали носилки ремнями и понесли наверх, к шоссе.

— Прошу слова, товарищ капитан, — обратился Плотников к Брайцеву и скупо, без эмоций, доложил свои наблюдения и факты. С самого начала. С момента, когда они с Сергеем увидели идущий навстречу автомобиль с выключенными фарами.

— Походило бы на мистику, — помолчав, сказал следователь, — не знай я вас, Павел Антонович.

— Прямо, говоришь, на твоих глазах? — насупясь, полуутверждающе спросил Плотникова Лозовой.

— Прямо на глазах, Степан Иванович. Как в телевизоре, — вздохнул старший лейтенант. — А вот помешать не мог.

— Ты же не всемогущий. Если бы мы успевали во все вмешиваться, — мрачно обронил Лозовой, сунув руки в карманы.

Плотников пожал плечами.

— Номер нашли, товарищ полковник. С переднего бампера, — доложил подошедший офицер из оперативной группы. — Кронштейны вчистую срезало. Видимо, при ударе о столбик.

Лозовой взял в руки согнутую почти под прямым углом штампованную железную полоску, повертел ее так и сяк, отдал обратно.

— Сообщи, капитан, по рации. Пусть установят личность владельца. Выставьте на шоссе и в карьере посты и отправляйтесь в город. Повторный осмотр произвести с рассветом. Все. Поехали, Паша. Подброшу до дома. Поспишь маленько, завтра будешь нужен. Свежий и мыслящий.

Когда усаживались в машину, Плотников дружески помахал Сергею. Тот взял под козырек. Порядок, мол, товарищ старший лейтенант.

Мотор заурчал, и водитель мастерски взял с места. Лозовой, насупясь, молча смотрел в лобовое стекло. Молчал на заднем сиденье и Плотников. Только оказавшись в тепле и комфорте, он ощутил, что устал за эти двое суток до изнеможения и держался, можно сказать, на одних нервах. Сразу потянуло в сон, веки будто камнями привалило.

— Слушай, Паша, — раздался откуда-то издалека хрипловатый голос полковника.

— Слушаю, — с трудом возвращаясь из дремотного состояния, сказал Плотников.

— Без Вали-то плохо?

Плотников ответил не сразу. Чего это он вдруг? Да и что можно было ответить?

— Плохо.

— Никого не жалеет. Без выбора, — неожиданно мрачно заключил Лозовой, и Павел Антонович не сразу сообразил, что тот говорит о болезни, сгубившей жену. Плотников хотел что-то ответить, но полковник опередил:

— Дочь забегает? Не забыла отца?

— Конечно, — сказал Плотников, — как иначе?! Правда, особенно ей забегать некогда, двойня все же на руках.

Впереди показалась темная громада города, кое-где мигавшая светлячками фонарей и окон. Старшина сбросил газ, двигатель притих, сбавляя обороты, и шум обтекавшего ветра стал на полтона ниже. «Волга» мягко шелестела колесами по новой для города улице, справа и слева застроенной девятиэтажными домами.

— Завезем старшего лейтенанта, — бросил Лозовой водителю, но тот уже и так держал путь на дом, где жил Плотников.

Машина остановилась против подъезда.

— До свидания, товарищ полковник. Благодарю за доставку.

— Давай, давай, не теряй времени, — посоветовал Лозовой. — Завтра к семи пригоню за тобой транспорт, хоть и выходной. Толя Брайцев следователь энергичный и, уверен, уже сейчас пишет постановление о возбуждении дела…

«Волга» круто повернулась и умчалась.

Лифт, вопреки обыкновению, работал, и Плотников даже порадовался такому маленькому везению. Выйдя на аккуратненькую, чистую лестничную площадку, услышал за дверью своей квартиры телефонные звонки. В спешке не сразу открыл замок. Ладно, квартира была махонькая, и телефон стоял тут же в коридорчике, на холодильнике.

Плотников быстро схватил трубку и тут же успокоился: звонила дочь.

— Татьяна? Ты откуда так поздно?

— Из автомата, — нетерпеливо и сердито сказала дочь. — Куда ты подевался? Ты же должен был смениться еще утром. Я вся извелась, дорога страх какая скользкая. Папа, — дочь сразу перешла к делу, причем ее вопрос прозвучал утвердительно. — Ты поводишься завтра с Котькой? У него что-то животик расстроился, надо бы посидеть дома. Виктор уехал в командировку, а мне завтра обязательно надо быть на выездном семинаре. Выручишь, папочка? Тебе завтра все равно отдыхать.

— Ладно. А как Павлик?

— В порядке, в интернате. В общем, ждем к семи. Целуем. Пока.

— Пока, — произнес Плотников растерянно, держа трубку у самого уха. Он только сейчас сообразил, что с утра должен снова быть на месте аварии, а в телефоне уже раздавались короткие гудки.

«Вот досада, — подумал Павел Антонович, — совсем память прохудилась. Ну ладно, что-нибудь придумаем. Не из таких кюветов выскакивали».

Сейчас, после трудного дежурства, следовало в первую очередь помыться, а потом думать о чем другом. Плотников быстренько разделся, встал под душ. Теплые упругие струйки приятно массировали уставшее тело. Потом он облачился в еще женой подаренный мохнатый халат и улегся на раскладушку. Спать на их общей с Валей кровати было выше его сил. Он хотел еще почитать газету, но та выпала из рук, едва Плотников коснулся головой подушки. А спал он плохо, тревожно и видел летящий под откос автомобиль. И еще, то ли во сне, то ли наяву, думал о том, что в баке у «Москвича» оставалось мало бензина, потому и взрыв был несильный, похожий на хлопок. И хорошо, что они с Сергеем все-таки сумели загасить пламя… Но главным, что беспокоило его даже в забытьи, был последний взгляд водителя, полный немого укора…