— Не будь ты, Зинаида Зотовна, всегда на боевом посту, не пекись так о мужицком аппетите, здесь бы химкомбинат строить не стали. Да и сама ты вкус в еде знаешь.

— Скажете тоже, Павел Антоныч, — притворно обиделась раздатчица. — И вовсе не с еды я так раздалась.

— С чего же вдруг? — удобнее усаживаясь перед пышущей паром тарелкой, спросил Плотников.

— С тоски, Павел Антоныч, — хохотнула раздатчица. — Исключительно с женской тоски. Уж очень вы мужчина видный!

— А что, — шутливо посерьезнел старший лейтенант, — вполне вас понимаю, Зинаида Зотовна. В меня еще как влюбиться можно. Малость подкормить бы только.

— Об этом не беспокойтесь, — певуче протянула Зинаида.

— Ты бы у ней, Антоныч, ел бы да ел, а она бы тем временем на твоем мотоцикле гоняла, — вступила в разговор пожилая добродушная повариха.

— Ой, мамочка родная, приревновала меня Прасковья, — шутливо всплеснула руками раздатчица.

Хлопнула входная дверь — и ввалилась толпа строителей с ночной смены. Помещение столовой враз наполнилось гулом, звяканьем кассового аппарата, подносов, ложек и вилок.

— Правда, очень вкусно, — отодвигая пустую тарелку, сказал Сергей. — И недорого.

— С душой женщины работают, — согласился Плотников, все еще чему-то улыбавшийся, — как для домашних. Второе-то ешь, чего отставил?

— Наелся уже, Пал Антоныч. Не лезет.

— Ты что, миллионер? Неизвестно, когда еще сегодня перехватить удастся. Так что давай отставим разговорчики…

Когда они встали из-за стола, Плотников, уходя, помахал рукой Зинаиде, а та засмеялась, кивнула головой. Вышли на крыльцо, охотно закурили. Над еще не дымившимися трубами нового комбината занималось радостное весеннее солнце.

До полудня время пролетело быстро. Плотников учил Сергея правильно и тактично проверять водительские удостоверения, технические паспорта и путевые листы.

— Главное, Сергей, не просечку в талоне сделать. Главное — научить людей ездить безопасно для себя и для других. Это я называю основой нашей службы, хотя, может, и выражаюсь малость высокопарно. Вот такой линии и надо подчинять свою работу. Каждый шофер отдельного подхода требует. Одного водителя достаточно пожурить, второму — предупреждение сделать, а у иного надо права придержать, а самого направить на комиссию. Мы часто видим, так сказать, исход, результат нарушения, когда налицо разбитая техника или, того хуже, есть пострадавшие. А ведь основную массу нарушений не знаем, они совершаются без нас, дорог и улиц сотни, а автомобилей тысячи. Вот и рассуди. Если мы не привьем людям навыков правильной и безопасной езды, то вся эта идея нашей автомобилизации зайдет в тупик. Полетит вверх колесами. А теперь скажи: основную мысль понял?

Сержант повел плечами.

— Да что тут не понять, Павел Антоныч! Ребенку ясно.

Плотников насупился и долго смотрел куда-то вдаль. Сергей сообразил, что легкостью своего ответа обидел старшего лейтенанта. Потоптался смущенно, достал сигареты «Интер», протянул пачку Плотникову. Сигарету Павел Антоныч взял, но молча.

— Павел Антоныч, вы извините, а? Это у меня присказка такая. Еще со школы. А так вы все очень интересно рассказывали. Почти наглядно.

— Наглядно, — проворчал Плотников. — Тут, сержант, одним словом, знай, гляди да гляди в оба.

Подле поста остановился, ухарски завизжав тормозами, потрепанный дорогами и временем «газик».

— Здорово, инспекция! — высунувшись из кабины, заявил мордастый шофер в здоровенном кепи. — Плохие вести вам везу.

— Выкладывай, раз привез, — сказал Плотников и легонько пнул сапогом по заметно спустившему баллону «газика». — После новостей подкачать не забудь, а то на ободе поедешь.

— «Запорожец» в кювет на повороте вылетел. Километров пятнадцать отсюда. Переднюю подвеску вчистую разнес.

— Пострадавшие есть?

— Вроде нет, — ответил шофер «газика» и полез под сиденье за насосом.

— Ладно, — хмуро произнес Плотников. — Сами посмотрим.

Он сел за руль, а Савину показал на коляску. «Урал» резко взял с места, пошел по шоссе, набирая скорость.

День уже разгулялся, прогретый солнцем воздух был свеж и сух. Сергей с удовольствием вытягивал навстречу ему лицо. Плотников угрюмо глядел на дорогу, стлавшуюся под колеса.

Сначала они увидели на фоне деревьев бежевую машину. «Запорожец», завалясь на нос, стоял за кюветом, неестественно выпятив в разные стороны передние колеса. Рядом на пне сидел человек, горестно обхватив руками голову. Возле него быстрыми шажками прохаживалась девочка лет тринадцати и что-то возбужденно говорила. Это было видно по ее отчаянной жестикуляции. Заслышав треск мотоцикла, мужчина отнял от лица руки, девочка повернула голову и умолкла.

Плотников выключил зажигание, соскочил с седла и не спеша подошел к ним.

— Старший инспектор дорожно-патрульной службы Плотников, — козырнул Павел Антонович. — Как получилось-то?

У водителя «Запорожца» скривились губы. Был он уже немолод, сутуловат.

— Сам не знаю. Шел под восемьдесят, перед поворотом тормознул, и вот — вынесло с дороги… Миг какой-то, я ничего и сообразить не успел, удар только почувствовал.

— Понятно, — сказал Плотников. — Давно ездите?

— Первый год, — вздохнул мужчина. — Машину-то недавно купили.

— Так-так, — протянул Плотников, ближе подходя к «Запорожцу», и спросил вдруг: — Дочка с вами, что ли?

— Дочка. В город ехали. За покупками, — совсем тяжело вздохнул водитель.

Плотников присел на корточки, оглядел подвеску, ощупал ее пальцами.

— Ну, конечно, придется менять, — резюмировал он, поднявшись, — а вообще легко отделались. Запросто могли и на крышу встать. Так что, дорогой товарищ, убиваться не следует. Можно сказать, в рубашке родились…

— Да чего там!.. Чуть дочку не угробил…

— А вот об этом вы правильно сейчас сказали, — жестко заметил Плотников, потому что вообще не любил такие запоздалые эмоции. — Только об этом раньше надо было думать. Зачем перед поворотом на акселератор жать? Знак «Поворот дороги» ведь видели? Для чего он там поставлен?!

Водитель виновато промолчал, глядя на дочь, а девочка с осторожным любопытством стояла уже около милицейского мотоцикла.

— Дайте, пожалуйста, ваше удостоверение, — сказал Плотников. Он занес в карточку данные водителя и оформил протокол. — Сейчас мне надо вас как-то отсюда эвакуировать вместе с машиной. Кран придется вызывать.

Плотников подозвал к себе Сергея и негромко бросил:

— Ты пока малость успокой потерпевшего, а я поеду технику пригоню. До меня никуда не отлучайся.

«Урал» взревел, и скоро Плотников скрылся за поворотом. Сергей стоял в нерешительности: честно говоря, он не знал, что надо делать. Потоптался на месте и предложил пачку «Интера»:

— Может, закурите, товарищ?

Водитель сигарету взял и долго, неумело прикуривал от спички.

— Папочка, — подойдя, произнесла девочка, искоса глянув на Сергея, — давай поедим. Нам мама пирожков на дорогу положила.

Отец послушно достал из кабины сверток и расстелил его на пеньке. Девочка взяла пирожок и стала аккуратно жевать.

Сергей постоял немного подле них и пошел замерять тормозной путь. Рулетки с собой не было, и он начал вымерять черную полоску, перечеркнувшую шоссе, шагами.

— Дяденька, — вдруг услышал он за спиной голос девочки, — покушайте, пожалуйста. Очень вкусные.

Сергей обернулся, смущенно поблагодарил, но девочка глядела на него так искренне и просяще, что он взял пирожок из протянутой руки. Взять-то взял, но откусить не решился: неудобно как-то — все же он при исполнении служебных обязанностей. Так и держал до возвращения Плотникова.

— Ну, здесь все, — подытожил Плотников, когда ЗИЛ увез потерпевшего с дочкой в кабине, а беспомощный «Запорожец», поднятый автокраном, — в кузове. — Проедемся по трассе, посмотрим, что делается. Начало, будь оно неладно, положено.

Сергей вздохнул и забрался в коляску. На душе было пасмурно. Плотников, видимо, понял его состояние.