— Твои родители любили друг друга?

— О, нет. Поначалу мама была благодарна отцу, но, как оказалось, тот женился на ней лишь из-за её магического дара. У неё, как и у Тристана, был неплохой потенциал в боевой магии, в то время как отцу больше давалась природная магия.

— Значит, ты пошёл в отца?

— Да. Я — величайшее его разочарование в жизни. Я должен был родиться внешне похожим на него и с магией мамы, но родился с его магией и внешностью рода матери.

— Я заметила, что вы с Тристаном похожи… были.

— Да. Было время, когда я ненавидел Тристана почти так же, как отца. Дядя муштровал меня так фанатично, что у меня, как только начал подрастать, не было времени на игры с придворными мальчишками. Из меня выжимали максимум, чтобы я как можно лучше прокачал свой магический резерв. С десяти лет у меня были только бесконечные уроки с учителями и тренировки. За нытьё меня наказывали вахтой в карауле, — Ричард горько усмехнулся. — Однажды я сбежал из дворца и даже добрался порталом до соседнего города, но меня позорно поймали, когда я пытался снять комнату в таверне.

Арета повернулась набок лицом к Ричарду и подпёрла ладонью голову, внимательно слушая рассказ.

— Оказалось, что один из моих охранных амулетов дополнительно служил маячком. Так что Тристан легко нашёл меня и лично явился за мной. Он мог бы поймать меня раньше, но временно ослабил поводок и дал мне видимость свободы.

— Сколько лет тебе тогда было?

— Тринадцать. Когда я поднялся в арендованную комнату, на кровати уже развалился мой дядя, поджидая меня. Со мной тогда приключилась самая дикая за всю мою жизнь истерика. Я рыдал, как девчонка, пытался побить Тристана, кричал, что отрекаюсь от престола и хочу быть обычным мальчишкой. На удивление, дядя не стал наказывать меня. Просто сказал, что однажды я ещё поблагодарю его за науку. Так и вышло. Я обязан ему тем, какой я есть.

— А где твоя мама?

— Ушла в послушницей в обитель. Отец вынудил. Когда мне было восемь, он узнал, что мама пьёт травки, чтобы не забеременеть второй раз. А у отца была навязчивая идея избавиться от бракованного меня и заиметь полносильного наследника. У меня есть пара десятков единокровных братьев и сестёр от отцовых любовниц, но бастарда наследником не сделаешь. Отец тогда едва не убил маму. Так разгневался, что сгоряча отослал её в закрытую обитель. Там она прожила четыре года, заболела и умерла.

— А отец?

— Ему на охоте стрела попала в глаз. Богиня даровала ему мгновенную смерть. Мне тогда было восемнадцать, и я к тому времени даже наполовину не прошёл академическую программу. Мне пришлось взойти на престол, — снова безрадостная ухмылка. — Я всё больше верю, что все события, начиная с самого детства — не случайны. Это странно и страшно. Мне не хочется думать, что всё предрешено, и я ничего не решаю.

— Это не так. Уверена, наши судьбы в наших руках.

— Прости. Это была минута слабости.

— Не извиняйся. Я рада, что ты рассказал мне свою историю.

— Спасибо, что выслушала, — он повернул голову к ней и в темноте пытался поймать её взгляд. — Обычно девушкам такое не интересно.

— А что им интересно?

— Мода, драгоценности, сплетни…

— Держу пари, высший свет не примет меня, — усмехнулась Арета.

— Это неважно.

— Я не умею танцевать. Совсем. Если не считать танцы с бубном вокруг лесного костра.

Ричард рассмеялся, на этот раз уже весело.

— Значит, введём новую моду. Обустроим кострища, сошьём наряды… — поддержал он.

Пришла очередь Ареты прыснуть со смеху.

— Я же пошутила насчёт костров!

— Да? А жаль. По мне так пляски с бубнами веселее, чем вальсы и фокстроты.

Они замолчали, но тишина эта была уютная, лёгкая.

Нарушил её снова Ричард:

— Я и сам не фанат балов и светских сборищ. До совершеннолетия я имел весьма смутное представление, как общаться с девушками. Дядя так муштровал меня, что эта область жизни у меня хромала на обе ноги. По мнению Тристана, влюблённость туманит разум, особенно у таких юнцов, каким был я.

— Как ты отнёсся к тому, что у него завязались отношения с твоей женой?

— С радостью, — на удивление легко ответил Ричард. — Я чувствовал нечто сродни мукам совести, когда… общался с ней. Мы настолько не подходили друг другу во всех областях жизни, что мне казалось, что наша несовместимость заметна со стороны. А с Тристаном Франческа была счастлива. Мы с ней договорились, что я её не трогаю, а она ведёт тихую жизнь в загородной резиденции и не афиширует свои отношения с моим дядей.

— В день, когда мы познакомились, Тристан обозвал тебя бабником…

— Ну, одно время я активно навёрстывал то, что упустил в юности. Корона давила, и я таким образом стравливал пар. Ничего серьёзного. Я старался не наводить шума вокруг своей персоны. Сейчас те времена кажутся мне беззаботным детством.

— Ты хороший человек, Ричард. Мне дико жаль, что всё обернулось вот так. Но мы справимся, — она вскочила с постели, достала из-под подушки сунутый туда по привычке кинжал, обошла кровать, встала со стороны, где лежал король, и порезала ладонь лезвием. — Клянусь никогда не замышлять против тебя и защищать твою жизнь, как свою.

Порез ярко вспыхнул, а рана исчезла, как будто её не было. Богиня приняла клятву.

— Ты не обязана была это делать.

— Разве? — с иронией спросила она. — Не ты ли объявил начальнику стражи, что твоё слово приравнивается к моему? Значит, ты должен доверять мне, как себе, и исключить все сомнения на этот счёт. Уверена, сплетни о том, что ради союза со мной ты убил королеву, уже расползлись по дворцу. Возможно, меня попытаются оклеветать и тому подобное.

— Никогда не слушал сплетников.

— В данном случае они действуют на руку нашим врагам. Пожалуйста, будь осторожен в высказываниях. Веди себя, как подобает королю в трауре. Ни намёка на личную симпатию.

— Слушаюсь, мой командир! — полушутливо ответил он.

— Ричард… — голос ведьмы звучал строго.

— Да понял я, понял. Ложись, Анна. Завтра, а точнее, уже сегодня тяжёлый день. С утра я объявлю траур в стране. Потом возьму кровные клятвы со всех подданных, приближенных ко мне. После обеда на большом собрании Королевского Совета и в присутствии всех служащих дворца я официально назначу тебя своим первым советником. Так что готовься. А вечером я сяду разгребать срочные бумаги, и это до самой ночи.

— А как же расследование и пойманные во время покушения преступники?

— И это тоже, но оно может и подождать до следующего дня.

Утром, открыв глаза, Арета увидела ожившего Тристана.

Строгая чёрная одежда, короткий ёжик волос, а вот глаза… Глаза голубые.

Так, стоп.

Ричард… Как можно было спутать его с Тристаном, да ещё зная, что тот погиб?

— Когда ты успел постричься? И зачем? — спросила она.

Кудряшек было жаль. Всё-таки они здорово прибавляли живости и лёгкости образу Ричарда.

Новая причёска вкупе с мрачным костюмом прибавила ему лет десять, делая его удивительно похожим на дядю. Даже лицо из живого и улыбчивого превратилось в каменную маску.

Может, это такая дань памяти о близком человеке?

Король был полностью при параде, словно встал давным-давно и успел перелопатить гору дел.

— Будем считать, что недавние события заставили меня повзрослеть, — с нотками горечи ответил он. — Мне не спалось. Я встал раньше.

— Как ты себя чувствуешь? Я должна осмотреть твою рану.

— В этом нет необходимости, Анна. Со мной всё в порядке, — прозвучало вежливо, но как-то отстранённо. — Возвращайся к себе, не забудь накинуть полог отвлечения. Горничная поможет тебе собраться к завтраку. Можешь не бояться: еду проверили на отсутствие яда. Я не смогу тебя дождаться: дела. Увидимся в большой столовой, — и он, не дожидаясь ответа, шагнул к выходу.

Арета не стала его останавливать. Сама же перед сном советовала ему вести себя без намёков на симпатию к ней. Он воспринял её слова всерьёз, так, что даже Арета поверила в его холодность.