— М-м-м… ах… — из её уст вырвался до мурашек неприличный стон. Похоже, этой своей стороны Арета не знала до сегодняшнего дня.

— А, понял: залюбить! — вынес он вердикт, и, подхватив на руки, понёс её в купальню.

Кажется, Арета даже в детстве не смеялась и не дурачилась столько, сколько в этот день. Стены скованности пали, а тревоги временно отступили, словно тени не солнцепёке.

Самое время радоваться жизни и пить счастье большими глотками, ведь за ближайшим поворотом ожидает нечто, что заставит горько плакать.

Десять дней тайного счастья пролетели стайкой птиц по небу. Арета жила от встречи до встречи. Ричард много работал и вырывался к возлюбленной на полчаса после обеда и ночью.

До сих пор, вспоминая, что они вытворяют наедине, Арета густо краснела. Недаром интимную жизнь называют таковой.

Ричард умел и изобретателен. Испытывать на себе его эксперименты страшно, но каждый раз ведьма забывает обо всём в моменты блаженства. Ричард виртуозно играет на её теле, как на музыкальном инструменте, и тело поёт, изгибается в его руках и бьётся в экстазе.

Зато для всех остальных Анна — очередное амурное увлечение короля, новая фаворитка, чей триумф будет недолгим.

Никто не должен знать про венчание в храме Ша-Арон. Это тайна для всех.

Про свадьбу узнал только Каин Шойн благодаря своему проклятому дару, да и тот лишь разочарованно поджал губы, покачал головой и тихонько пробубнил:

— Ты всё-таки сделала это. Ну, что ж, я тебя предупреждал.

И всё.

Но ведь Шойн не пророк. Возможно, сильнейший менталист в мире, но будущее скрыто от него. Так что не ему предсказывать беды и несчастья.

Конечно, Арета не верит в сказки и присказки «и жили они долго и счастливо». Будет и зависть, и попытки устранить соперницу, и козни придворных дам, претендующих на престол.

У безродной слабосильной ведьмы нет аргументов против знатных особ, кроме одного: она уже жена Ричарда.

Только вот как пережить целый месяц прессинга?

Испытания начались буквально на следующий день после свадьбы, когда одна из дамочек-бабочек, разодетая в пышное невесомое платье, как бы невзначай спросила у Ареты:

— Какой ваш любимый танец? Только не говорите, что тафот. Это закоренелая классика и скука, дань истории.

Как назло, после любовных открытий ни одно название танца не пришло ведьме в голову.

— Я не любительница танцев, — честно ответила Арета.

— Как же вы тогда развлекаетесь? — неподдельно удивилась дамочка. — Поверьте, дорогуша, большинство мужчин выбирают женщин именно на балу, любуясь изящными изгибами талии, рук и шеи. Это в прямом смысле язык любви! К тому же без балов во дворце вы очень скоро покроетесь плесенью от тоски.

Сидящие за столом придворные, которые, оказывается, прислушивались к разговору, активно закивали, поддерживая говорившую.

— Мне есть чем заняться во дворце, — нейтрально ответила ведьма, надеясь, что неприятный разговор сойдёт на «нет».

— Ах, да, вы же советница Его Величества… — бабочка игриво переглянулась с приятельницами, видимо, под словом «советница» подразумевая «любовница».

И сколько среди них таких вот бывших «советниц»?

Н-да, обзавестись подругами в этих стенах вряд ли выйдет. Серпентарий во всей красе.

Ричард в тот раз отсутствовал за обеденным столом, внезапно сорвавшись на какую-то неотложную встречу. Поэтому Арета чувствовала себя дискомфортно и одиноко.

Шойн лишь смотрел на неё с укоризной. «Я же говорил», — читалось в его взгляде.

Не только менталист прожигал глазами дырки в самообладании ведьмы.

При коротких встречах Паршута бросала на сестру колючие и отнюдь не добрые взгляды. И это беспокоило. С каждым разом всё сильнее.

***

После обеда, на котором король в очередной раз отсутствовал, Арету за руку поймала Паршута.

— Идём! Скорее! — и потянула за собой.

— Куда? — подобное обращение заставило ведьму окаменеть и подозрительно взглянуть на девицу.

— Ты очень высоко залезла, сестрица, но вряд ли понимаешь, куда. Я желаю тебе добра, поверь. Пора тебе раскрыть глаза, пока ещё не поздно, — бросила та и ещё увереннее потащила Арету за собой в сторону крыла для высокопоставленных особ, как раз туда, где жила госпожа Паршуты.

Однако, вместо покоев Вивьен Ларгу, они свернули в неприметную дверцу в коридорчике для прислуги и теперь протиснулись в потайной вход. Лаз петлял туда-сюда, а временами и вовсе заставлял пригибаться, чтобы не стукнуться о низкий потолок. Пахло сыростью и подвальной пылью. Неприятное место.

Будь Арета одна, заблудилась бы.

Всё нутро ведьмы противилось такой прогулке. Это могло быть что угодно: ловушка, покушение на неё или просто козни местных змей. Тайные ходы на то и тайные, чтобы их не показывали случайным людям. Ясно одно: ничего хорошего это «раскрытие глаз» не предвещает.

Может, развернуться и сбежать? Арета сможет дать отпор Паршуте.

Но любопытство, вопреки голосу разума, победило.

Узкий тайный лаз привёл их к дверцам встроенного в стену шкафа, изготовленным из горизонтальных реек, неплотно подогнанных друг к другу. Видимо, специально, чтобы изнутри было видно и слышно, что происходит в комнате.

За дверцами находилась гостиная госпожи Ларгу, в которой, вольготно расположившись на мягком диване… сидел Ричард.

И если первую минуту Арета пристально вглядывалась в его образ, внушая себе, что это может быть кто-то другой под личиной короля, то вскоре она поняла: король настоящий. Жесты, стальной взгляд, как у Тристана, и голос…

Это был ОН! Богиня, что он забыл в покоях бывшей любовницы?

— …Не имею ни малейшего желания обсуждать с тобой это, — Ричард смотрел на собеседницу пренебрежительно, как на не слишком-то дорогую и изрядно набившую оскомину игрушку.

— Значит, я права, — Вивьен улыбалась, судя по голосу. — Вот почему ты не спешил возвращать меня. Очередное увлечение, да какое экзотическое! Чем тебя зацепила рыжая деревенщина, Ричард? Тебе без меня совсем сорвало крышу?

— Всерьёз думаешь, что твоё отсутствие могло как-то повлиять на меня? — король иронично изогнул бровь.

— Как же, как же, Его Величество ни одну женщину не возвысит выше ремня своих штанов, — уже с неподдельной горечью ответила госпожа Ларгу. — Я потеряла ребёнка в дороге. Ты в курсе?

— Да, мне доложили, — равнодушно кивнул тот.

Арета слушала разговор в оцепенении. Светлый образ Ричарда исказился в её сознании. Ибо происходящее в покоях Вивьен Ларгу точно не было постановкой.

Вивьен была беременна от него… и он это знал.

Конечно, Арета понимала, что Тристан не просто так назвал племянника бабником, но сейчас прикасаться к прошлому Ричарда было больно. В грудь будто зашили пушечное ядро. Тяжело. Хочется упасть и умереть.

Разговор в гостиной продолжился:

— И? — с вызовом вопрошала Вивьен Ларгу. — Я не получила от тебя ни весточки! Тебе всё равно, что умер наш ребёнок?

— Давай начистоту, Вив: какой была бы жизнь бастарда? Чтобы скрыть внебрачного ребёнка от общественности, ты оставила бы его у кормилицы в какой-нибудь захудалой деревеньке. Собственно, за этим ты и ехала. Обижаешься, что я тебя не пожалел? Для тебя ребёнок был нужен исключительно как инструмент давления на меня. Так что я рад, что проблема самоустранилась. Я — не мой отец. Мне не нужны бастарды.

— Вот как, значит… — голос брюнетки дрогнул. — Новой своей постельной грелке ты тоже поёшь любовные оды? А если она понесёт, ты её, как и меня, сошлёшь «подальше от дворцовых интриг»?

— Это не твоё дело, — холодно бросил он.

— Отчего же? — теперь Вивьен по-змеиному зашипела. — Мне же интересно, когда после очередной неумёхи ты явишься ко мне? Ха! Знаешь, во дворце уже делают ставки, когда рыжая овечка надоест тебе. Я поставила на окончание траура. Как думаешь успеешь остыть к ней до этого срока?

— Предупреждаю тебя, дорогая моя Вив, твой язык однажды доведёт тебя до пожизненной ссылки.