— Мэри, тебе хорошо при дворе?

— Прекрасно, Ваше Величество, — учтиво вру я.

Не собираюсь портить ей настроение своим нытьем.

— Мне нравится мое положение и нравится служить вам.

— А что твой муж? Он тебе тоже нравится?

Я не ожидала этого вопроса.

— Мой муж… Его Светлость постоянно в разъездах, но, когда мы видимся, я наслаждаюсь его обществом.

Я пугаюсь своих слов, которые можно расценить как угодно. Вдруг Анна подумает, что мы нарушили запрет короля? Но, кажется, мои опасения напрасны.

— А ты влюблена сейчас? — продолжает королева.

— Как любая жена, я должна быть влюблена в своего мужа.

Анна игриво смеется.

— Ты снова прекрасно подбираешь слова. Но со мной можешь быть откровенной, мы обе знаем, что брак — не синоним любви. Ты влюблена в юного герцога или, может, пока он ездил по делам, у тебя появился другой интерес?

Ее вопросы звучат опасно. Она подозревает, что я изменяю Генри?

— Мой муж похож на своего отца. — говорю я. — Умеет очаровывать. И я им очарована, Ваше Величество.

Она довольна моими ответами.

— А что насчет твоей подруги, Мэри Шелтон?

Внутри меня всё вздрагивает. Но Анна спрашивает это так легко, как будто не было никакой связи Шелти и короля. Как будто моя подруга — не ее соперница. Может, она и правда уже не видит в ней соперницу?

— Как думаешь, — говорит королева. — не пора ли ей замуж?

Кажется, Анна сегодня настроена найти мужей всем своим дамам. Я не понимаю, что ей отвечать про Шелти.

— Вероятно, что пора, Ваше Величество.

— А она этого хочет?

— Уверена, она бы оценила ваш интерес.

— Правда? — Анна усмехается. — А я вот не уверена.

Все-таки, королева ничего не забыла. Не простила. Она не стала высылать Шелти со скандалом, но задумала выдать ее замуж и отправить в поместье к какому-нибудь барону, подальше с глаз короля.

— Может, подберем нашей кузине хорошего жениха? — говорит королева. — Кто ей нравится при дворе?

«Король», — крутится у меня в голове. Конечно же, я никогда не скажу этого вслух. Я вообще не понимаю, что Шелти в нем нашла. И Анна. Зачем так убиваться из-за толстеющего и лысеющего мужчины, будь он трижды королем?

— Ей нравятся поэты, Ваше Величество. Томас Клер давно не сводит с нее глаз, и она находит его стихи талантливыми.

— О, Клер! — восклицает королева. — Я о нем и забыла. А ведь он тоже мой кузен. Все мы тут родственники, Мэри, всех и не упомнишь.

— Да, Ваше Величество.

— Надо будет послать тетушкам предложение, чтобы они рассмотрели эту партию. Спасибо за идею, дорогая.

Мое сердце начинает бешено колотиться, когда я понимаю, что наделала. Шелти не хочет замуж. Ей нравится двор. Ей плевать на Клера. И она меня убьет. Или просто окончательно возненавидит. Я предала подругу, с которой только что помирилась, но сослужила хорошую службу моей королеве.

Мои щеки горят огнем, когда я врываюсь в свои комнаты. Долгий майский день плавно переходит в вечер, и мои покои постепенно наполняются красным закатным светом.

Мне хочется рычать, реветь как дикий зверь. Я пугаю прислугу, которая, должно быть, уже проклинает тот день, когда она начала на меня работать. Сегодня я помогла Маргарет, но эта помощь похожа на измену. А потом я предала Шелти. Меня никто не тянул за язык, я сама сказала королеве про Клера.

Хочется сбросить кожу и оказаться другим человеком.

Всё, что бы я не сделала, идет не так. Как только я делаю что-то хорошее, тут же умудряюсь вытворить что-то ужасное. И даже мое «хорошее» — что-то на грани преступного. За последние месяцы я настроила против себя мужа и разочаровала отца, теперь почти потеряла Шелти. Что у меня есть вместо этого? «Спасибо» от Ее Величества?

Служанка делает вид, что увлечена мелкими поленьями в огне, но потом поворачивается и пристально смотрит на меня. Я стараюсь не замечать ее взгляда. Она меня раздражает, и у меня не хватает эмоций, чтобы испытать из-за этого стыд.

Хочется взять стул и начать всё крушить. Кинуть чем-нибудь в эту девицу.

— Ваша Светлость, — аккуратно говорит она.

— Чего тебе? — рявкаю я.

Она вздрагивает, и этим дерганием раздражает меня еще больше. Я никогда не кричала на слуг, всегда старалась относиться к ним милостиво, но не сегодня. Мне надоело быть милостивой. Сейчас я хочу быть как моя мать.

— Ваша Светлость, Его Светлость здесь, — еле слышно пищит она.

Я поворачиваю голову в поисках отца. Как я могла его не заметить? Но комнаты пусты.

— Герцог Норфолк заходил сюда? — спрашиваю я.

— Герцог Ричмонд, Ваша Светлость. Еще не заходил, но прибыл во дворец, я подумала, вы захотите знать.

Я молча смотрю на служанку и чувствую, как гнев отступает от меня, словно вода от морского берега. На смену ему приходит жар и восторг, граничащий с испугом. В груди щемит так, будто я пробежала сотни миль.

Я так давно его не видела. Хочу поговорить с ним. Прикоснуться к нему. Спросить, что значило его: «Прости», когда мы смотрели на звезды. Слова Маргарет и Шелти прыгают у меня в голове солнечными зайчиками.

«Ты боишься сделать что-то без разрешения».

«Оставь правила для прислуги».

«Выбить бы из твоей головы эти правила, что мешает свободно вздохнуть».

Им вторит еще один голос, который я предпочла бы забыть. Леди Мария, вся в черном, с распятием в руках, презрительно смотрит на меня и говорит: «Ты нужна лишь как декорация, Мэри Говард».

Хватит. Я не декорация.

Маргарет нужен Томас, а мне нужен Генри. Мой муж. Он здесь, и я прямо сейчас пойду к нему, мне надоело отводить глаза. Не знаю, может, я чем-то заболела, но мой порыв охватил меня полностью, и я позволяю ему собой управлять. Я хватаю служанку за плечи и трясу ее со всей силы.

— Спасибо, Джоан!

А потом вихрем вырываюсь в дворцовые коридоры.

*

Покои Генри находятся совсем рядом с личными покоями короля. Мне бы не хотелось сейчас столкнуться со своим свекром, нельзя вызвать подозрений. Поэтому я бегу на цыпочках, как будто это мне поможет остаться незамеченной.

У двери стоит маленький пузатый мужчина в сине-желтой ливрее. Я напускаю на себя важный вид, стараясь унять свое возбуждение. Заправляю волосы в капюшон, расправляю плечи. Нужно говорить с ним тверже.

— Я должна увидеть Его Светлость.

— Герцог в данный момент никого не принимает, мадам, — отвечает мужчина.

Мы настороженно глядим друг на друга.

— Мне сказали, что герцог прибыл во дворец.

— Он…кхм-кхм… Он нездоров, мадам.

О Боже. Ну всё, это конец. У него там другая девушка. Решимость, которая привела меня к этой двери, улетучивается, и я понимаю, что случилась катастрофа.

Но дверь внезапно распахивается и на пороге стоит Генри.

— Клиф, принеси таз воды…

Он недоговаривает и удивленно смотрит на меня. Его дублет расстегнут. Под глазами серые круги. Густые пряди рыжих волос лежат друг на друге в беспорядке, как будто он несколько раз водил по ним руками туда-сюда.

— … и кувшин вина, — заканчивает он свою просьбу.

Клиф кланяется и уходит. Генри открывает дверь шире и отходит в сторону, жестом приглашая меня войти. Не говорит ни слова.

Я впервые в его покоях. Они огромны. Посередине стоит такая же огромная незаправленная кровать. Внутри никого нет, и у меня вырывается вздох облегчения. Генри закрывает дверь и подходит к разгорающемуся в углу огню. Протягивает к нему руку, одергивает и идет к кровати. Садится на самый край и прячет лицо в ладонях.

Что-то произошло. Что-то, от чего он сам не свой.

Я делаю шаг в его сторону, но не знаю, хочет ли он, чтобы я приближалась. Кажется, я выбрала самый неподходящий момент, чтобы прийти. Опять сделала всё не так. И всё-таки я решаюсь прервать молчание.

— Генри, ты в порядке?

Он молчит.

— Генри?

Я делаю еще шаг и протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, но он тяжело вздыхает и выпрямляется. Проводит руками по волосам. Он смотрит на меня, и в его глазах я вижу боль и ужас.