Машу задел мой отказ. Глазами убить меня готова была.

Это ущемлённое самолюбие?

Но хочу надеяться, что я всё же её зацепил.

На вечере смотрела на меня, как зачарованная, ломая глаза. А сегодня томно их прикрыла. Мне сначала показалось, что от страха, но нет. Ей нравились мои прикосновения. Мурашки по коже её выдали.

Сдержаться реально было сложно, ведь объект острого желания сам себя предлагает. Дождался... Но... Так не вовремя.

— Твою мать! — стучу по рулю кулаком.

Может быть так и лучше.

Она ясно дала понять, что свадьбу отменять не собирается, а значит, планы не меняются. Все, как и раньше.

— Пап, я весь завод наизусть знаю, зачем эта экскурсия? Я опаздываю, мне перед отъездом надо ещё в пару мест заскочить.

— И куда ты собрался? Тем более в ночь, — ворчит отец.

— Дела у меня...

— Какие могут быть дела? Откуда? Вот твоё дело, — обводит рукой сыроварный цех.

— Па, я обязательно войду в семейный бизнес, но позже. А пока ты сам поруководи, тебе не привыкать. Ты же не сейчас с поста главы уходить собираешься.

— Хочу, чтобы ты уже на сей момент понимал в этом хоть что-то.

— Условно, как коровы дают молоко и способы его обработки, скисания и ферментации я знаю. А дальше разберёмся по ходу.

— По ходу... — недоволен.

— Иван Дмитриевич, — подходит к нам Яна.

— Что ещё? — орёт на неё отец. Она подпрыгивает.

— Нужно документы по логистике в соседнюю область подписать, — мямлит девушка и косится на меня.

— И что? Мне их нужно здесь в нос тыкать? — зол не на шутку отец.

— Машины уже на погрузке...

— Дай сюда, — вырывает у неё папку и ручку.

Быстро черкает роспись на каждой странице и возвращает ей документы.

— Извини...

Яна надувает губки и, чеканя каблуками, скрывается за дверью.

— На девушку наорал просто так. Пап, ты бы отдохнул...

— А здесь кто будет? У тебя же дела! — отмахивается от меня и уходит в противоположную сторону.

Батя залупился.

— Ну, прости, пап! — кричу вдогонку, но он только, не поворачиваясь, машет нервно рукой.

— Здесь всё? — смотрю на коробки, которые выставила передо мной Алка.

— Почти. Не успела в хозяйственный забежать, купить сапоги резиновые и так по мелочи необходимое. Следующим рейсом увезёшь.

— Не будет следующего. Сразу поедем. Времени нет. Мне ещё с гребаной кафедрой социологии вопрос решить надо.

— Нахрена? — поднимает рыжую бровь.

— Чтобы ты спросила.

— Слышала, её прикрыть хотят. Машка твоя без работы останется...

— Вот и надо сделать так, чтобы не осталась.

— Оу, так это её личный мессендж к тебе. Suddenly, — достаёт из кармана чупа-чупс, снимает обёртку. — Будешь?

— Нет. Это жир на твоей жопе.

— Похрен, я пососу. Моя жопа меня простит.

Прыснул смешок.

— Сама поняла, что сказала?

— Yes of course!

Она на переводчика учится, поэтому часто вставляет в свою речь английские словечки.

— Спасибо за помощь! Нашим не говори...

— Могила, — проводит рукой по губам и изображает закрывающуюся молнию. — Тебе долго ехать?

— Часов восемь.

— Может с тобой? Буду менять тебя по пути.

— Нее, я сам. Давай! — она бьёт по моей ладони кулачком и скрывается за дверью гаража.

Загружаю полный джип и отправляюсь на выход из города.

Извини, Алка, ты мне друг, но место, в которое я собираюсь даже друзьям лучше не знать. Когда начнётся шум, менты вас первыми накроют.

Маша

День свадьбы.

С утра такой кавардак вокруг и в голове. Мама дорогая!

Кстати, мама.

— Мам, а букет уже привезли?

— Привезли, — поправляет мне пышную юбку.

— А шары в ресторане установили? — что-то не даёт мне покоя, на душе как-то неспокойно.

— Не волнуйся, всё сделали, — успокаивающе поглаживает меня по плечам.

— Мне кажется, что что-то случится, мам.

— Это нормально — волноваться перед свадьбой. У всех так. Хочешь, я тебе немного коньячка накапаю? — сводит пальцы.

— Нет. Какой коньяк?! Тут валерьянку надо пить цистернами. Наверное, ты права и я просто перенервничала.

— Могу и валерьянки дать. Всё лучше, чем твои трясущиеся руки.

Они действительно трясутся, как у алкоголика. И я не могу с этим справиться.

Из-за нервов снимаю и надеваю на палец обручальное кольцо, которое Володя подарил на помолвку, раз за разом. В какой-то момент я не попадаю, и оно падает на пол, закатывается под диван.

Какого ху... дожника!

Это плохая примета!

Смотрю на маму, которая читает мои мысли по глазам.

— Ну, это же не брачное кольцо, — пытается обнадежить.

Дядя помогает достать его из-под дивана, и я возвращаю его на палец. Больше не трогаю.

Но день уже не задался.

По дороге в ЗАГС мы попадаем в пробку из-за аварии на перекрёстке, и мне приходится несколько переулков идти пешком в свадебном платье и новых туфлях, которые стирают ноги в кровь.

Там тоже заминка, наша роспись откладывается, так как предыдущей невесте приспичило именно в этот день рожать. Все суетятся и носятся с ней в ожидании скорой помощи.

Жесть.

Чтоб я ещё раз замуж выходила...

Сплюнь! Ты должна один раз и навсегда.

— Я не могу больше, — хныкаю. — У меня ноги горят.

— Иди в туалет, а я в машине возьму в аптечке пластырь и приду, — понимающе шепчет мама.

— Хорошо, — ковыляю на стёртых пятках до толчка.

Скидываю туфли и становлюсь голыми ногами на холодный кафельный пол.

Кайф...

Вот сейчас я бы с удовольствием босиком гоняла, а не как в прошлый раз, все ноги себе исколола.

И ведь вернул туфли. Утром я их нашла аккуратно стоящими на коврике у входной двери. Начищенные.

Солдафон!

Оставь мои мысли хотя бы сегодня. А лучше навсегда!

Подхожу к раковине и включаю воду. Намочив руки, прикладываю к шее, пытаясь охладиться.

Жара сегодня несусветная. Скоро расплавлюсь в этих бесконечных юбках.

Сзади шорох. Мама, наверное.

Через секунду мне кто-то закрывает рот.

— Тшш, не ори, — шепчет голос человека из моих кошмаров.

А потом я чувствую укол в левом плече, как прививка.

— Что ты мне вколол? — смотрю на него через зеркало и пытаюсь говорить с закрытым ртом.

От выражения его тёмных глаз сковывает ужас.

— Реланиум. Поспишь немного, — понимает меня.

Через несколько секунд я начинаю ощущать туман в голове, а веки становятся тяжелыми. Он отводит руку от моих губ.

— Зачем? — еле слышно.

— Я же обещал, что ты не выйдешь замуж.

Дальше провал и темнота.

Последнее что я помню, как взлетаю в воздух.

— Ой, доча, что за времена пошли! В аптечках одни бинты. Кое-как нашла лейкопластырь. Маша? — оглядывает мама пустой туалет.

Посреди женской комнаты стоят туфли, а рядом лежит обручальное кольцо Клинской.

— Что ж это такое? — подхватывает вещи и идёт к гостям.

— Виолетта Климовна, где Мария? — накидывается с вопросом жених. — Наша очередь!

— Я не знаю... Она пошла в туалет. Я побежала за пластырем, возвращаюсь и вот... — протягивает в одной руке туфли и на другой колечко.

— А Маша где?

— Не знаю...

— Что за бред! Не могла же она сквозь землю провалиться, — Норман идёт сам в сторону санузла, чтобы отыскать пропавшую невесту.

Но ни в туалете, ни в других комнатах, ни на территории ЗАГСа её нет.

— Она сбежала? — злится Владимир, спуская собак на будущую тёщу.

Гости пытаются его успокоить, но он в бешенстве.

— Володя, ну что ты такое говоришь?! Маша не могла... Она так ждала этого дня. Волновалась. С утра сегодня се-бе мес-та не на-хо-ди-ла, — стала замедлять и делить слова на слоги. — Ой, мамочки! — закрыла лицо рукой.