Казакова сразу меняется в лице и начинает нервничать.

— Только не говорите, что её...

— Так точно. Увёз прямо со свадьбы.

— Господи, я так надеялась, что он оставит свои навязчивые мысли о ней после армии, — присаживается Светлана Павловна на диван. — Всю душу парню извела. Из-за неё из университета отчислили. И опять...

— То есть вы подтверждаете, что он мог её похитить?

— Нет! Не подтверждаем! — Вступил в разговор Иван Дмитриевич. — Они встречались за это время всего один раз, на благотворительном ужине в ресторане. Я видел, как они мило общались, пили шампанское, улыбались друг другу. Думаю, у них было взаимопонимание.

— Это может кто-то подтвердить?

— Там была куча людей, даже ваш начальник. Спросите у него...

Парни переглянулись.

— Спасибо за информацию! Если он вдруг позвонит, сообщите нам. Родственники девушки волнуются, — подал визитку Николай.

— Хорошо. Но я уверен, что она поехала с ним сама.

— Мы обязаны проверить.

****

— Как думаешь, Сеня, они знают, где он может её прятать? — вышли за ворота дома Казаковых.

— Думаю, знаю. Но не скажут...

— И скорее всего папаша напряжёт наше начальство и нас заставят закрыть дело.

— Как пить дать! Поехали на адрес Клинской, может он там засветился и его кто-нибудь видел.

— Погнали, — согласился Николай.

— Иван, ты понимаешь, что он эту Машу украл?! — в полголоса говорит мать Шолохова. — Его посадят!

— Это ещё доказать нужно. Позвоню Константину, пусть всё разузнает подробно. И не ной! — смотрит на собравшуюся плакать жену. — Наш сын, конечно, иногда бывает идиотом, но не дебил.

— Куда он мог её увезти?

— Догадайся.

— Думаешь туда?.. Это же так далеко... Ты должен послать кого-то проверить!

— Нет! Я не стану никого туда посылать. Это Рома там ориентируется, как рыба в воде, а мои люди по лесам ходить не привыкли. Хочешь, чтобы кто-то из них заблудился и сгинул там? Я не хочу. Если девушка поехала добровольно, то долго она без цивилизации не протянет. Скоро вернутся.

— А если не добровольно, Ваня?

— Значит, ей придётся согласиться на его условия для скорейшего возвращения.

— Вот что он в ней нашёл? — с грустью смотрит на мужа Казакова.

— Откуда я знаю?! Красивая...

— И всё? Должно же что-то быть ещё...

— Ему виднее, Света...

— Здравствуйте! Вы знакомы с вашей соседкой Марией Клинской? — после представления спрашивает Николай.

— С Машей-то? Конечно. Хорошая девушка.

— А вы случайно не замечали, может быть к ней кто-то приходил?

— Жених её постоянно шастает туда-сюда. Знаете, неприятный такой человек. Даже не здоровается, а Маша всегда вежливая.

— А кроме жениха? Другие молодые люди бывают?

— Ну что вы?! Хотя... — задумывается. — Был тут один, недели две назад. Прижал Машеньку к двери и что-то ей говорил.

— Что именно? — переглянулись опера.

— Я не слышала. Когда я пригрозила ему, что позвоню в полицию, он сначала нагрубил, а потом отпустил Машу и ушёл.

— Просто взял и ушёл? — удивился Семён.

— Нет. Сказал перед уходом, что он не даст ей выйти замуж.

— О, как!

— Странный парень...

— Этот? — протянул фото Плотников.

— Подождите, я очки возьму, не вижу ничего, — отошла старушка и вернулась в очках.

— Да, он! Он Машу к двери прижимал.

— Спасибо за помощь!

— А что случилось-то?

— Ничего страшного. Надеемся... До свидания!

— До свидания... — проговорила расстроенная соседка.

— Интересно получается. Сразу после возвращения из армии он приходит к бывшей возлюбленной, потому что узнает о её свадьбе. Угрожает. А через неделю они мило общаются на благотворительном ужине? Мы что-то пропустили? — Спрашивает напарника Семён.

— Не знаю... А если Казакову показалось, что общение было непринуждённым? Не скандалить же на таком мероприятии.

— А чей фонд организовывал вечер?

— Белый аист, — посмотрел в интернете на планшете.

— Адрес посмотри. Проверим. На таких вечерах куча прессы и фотографов, должны быть какие-то записи или фото, где они могли мелькнуть.

— Конечно, у нас всё снималось. Только телевидение было на основном вечере, на ужине только два фотографа, — проводила к себе в кабинет Глухова, глава фонда.

— А можно посмотреть фото.

— Конечно, сейчас найду папку, — открыла ноутбук и нашла один из файлов.

— Вот. Смотрите.

— Коль, глянь, — отодвигает к нему компьютер.

— А вы видели сына Казакова на вечере?

— Ну, естественно. Они у нас постоянные гости. Меценаты, — откинулась в кресле Глухова, поправляя волосы.

— Случайно не заметили, общался ли он с девушкой?

— Он много с кем общался. А вот с девушкой... Ах, да... Была... Красивая очень. Но...

— Что но?

— Платье на ней странное было. Знаете, такое... Как чехол. Поэтому я её и заметила.

— Нашёл, — повернул Авдеев экран к напарнику.

На фотографиях Шолохов и Клинская чокаются бокалами с шампанским и о чём-то разговаривают, на другом фото он нежно касается рукой её лица.

— Да, это она. Только я не помню с кем пришла эта гостья.

— С Норманом. Это его невеста. Была, по крайней мере...

— Да-да...

— Доброе утро! — присаживаюсь на крылечко рядом с Шолоховым, который потягивает ароматный кофе из большой кружки.

— Доброе... Как спалось?

— Отлично. Не думала, что буду спать без задних ног после всего произошедшего.

— Я тоже не думал, что ты так быстро смиришься с участью пленницы. Кофе?

— Да. Я сейчас, — сбегала в дом за чашкой.

Шолохов налил мне из кофейника кофе и протянул шоколадный батончик.

— Почему ты решил, что я смирилась? — продолжила начатый разговор.

-Ты не выглядишь расстроенной.

— Если ты не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней, — откусила кусочек лакомства с орехами.

— Слышал где-то, — бросил косой взгляд на мою грудь.

— Станислав Ежи Лец. Проще говоря — прими и живи с этим, от тебя всё равно ничего не зависит. Я не могу покинуть это место, не могу связаться с родными, от тебя избавиться тоже не могу. Выход один — смириться.

— Ты хочешь от меня избавиться? — посмотрел, прищурившись, кольнув взглядом.

— Немного. Но без тебя я здесь не выживу. Придется терпеть. А ещё ты варишь вкусный кофе.

— Ну, хоть на этом спасибо, — посмеялся, отворачиваясь от меня. — В бане теплая вода. Если хочешь, можешь помыться. А я пойду, кое-что в сарае посмотрю, — поднялся. — Ты готовить умеешь? — посмотрел пристально.

— Не очень…

— Значит, придётся учиться. И не гоняй так больше, — показал на кружевной лиф пижамы, через который видна грудь. — А то я за себя не отвечаю.

Я и забыла, что она ничего не скрывает. Но красивая: приятный кремовый цвет и шелковистость. Выбрана с любовью. От одной мысли, что он прикасался к ней, у меня что-то щелкает в голове и становится жарко.

Назло ему нахожу в вещах "для Маши" бикини и короткие шорты, которые немного маловаты и облегают слишком плотно мою попу.

— Не перебор? — спрашиваю у своего отражения в зеркале.

Оно мне подмигивает и хитро улыбается. Правильно, пусть Шолохов окончательно слюни пустит.

Не страшно? Может и не сдержаться.

Ему тоже никто разрешения щеголять передо мной, в чём мать родила, не давал. Устроил тут стриптиз для бедной сиротки.

И жарко вообще-то!

Чтобы занять себя отмыла окна и постирала занавески, которые вчера везде содрала. Если мне предстоит здесь жить, то без пыли и грязи.

— А ты хозяюшка, — приближается ко мне Шолохов с большим букетом полевых цветов, пока я развешиваю бельё на верёвках.