— Зачем она так? — хлюпает носом.

— Не знаю. От отчаяния...

Расслабляюсь. Сил идти нет. Они закончились ещё на схватке с волком, а марш-бросок был на автомате. Глаза слипаются. Волнение за Машу отпускает. Она рядом... Обнимает.

Провал.

Открываю глаза и не понимаю сколько времени. Клинская спит, уткнувшись мне в плечо.

Какая-то детская безмятежность на лице.

Часы показывают, что уже почти два часа дня.

Отдохнули, блин, немного... Кто засыпает в лесу, кишащем зверьём?

Пытаюсь пошевелиться, но всё тело онемело от твёрдого ложа.

— Ммм, — мычу от боли в боку.

С трудом поднимаюсь и смотрю на рану. Кровь до сих пор сочится.

Твою мать...

— Надо идти, — сонно бубнит Маша. — Тебе врач нужен.

До Полоза около часа пешком, там ещё минут сорок до машины. Но учитывая то, что мы подранки, путь займёт больше времени.

Обнимаемся и идём.

Каждый шаг отдаёт болью. Но не вздумай этого показать. Всего лишь царапина... Пусть и глубокая.

У камней делаем привал. Достаю из рюкзака свои протеиновые батончики, которые бросил машинально, и воду. Надо немного восстановиться.

Клинская не любит протеин, говорит, сухой. Но сейчас он нам позарез нужен.

— Теперь нужно дойти до машины, а там уже проще.

— Ром, дай на рану посмотрю, — тянется ко мне.

— Не надо, — отвожу руку. — Нормально.

Хреново там всё. Срочно нужна перевязка и медицинская помощь.

— Крови на одежде всё больше, — почти хныкает.

— Нормально всё, — повышаю голос, почти прикрикивая на неё.

В глазах слёзы.

Да, блядь... Не сейчас...

Прижимаю одной рукой к себе, глажу по волосам. Быстрый поцелуй.

— Не плачь. Всё хорошо будет... Идти надо.

Если я тут отключусь от потери крови, то она меня не дотащит. Да и вообще машину не найдёт.

Когда выходим к джипу, я рук не чувствую. Пальцы онемевшие и не слушаются. За руль я сесть не смогу.

— Ты водить умеешь?

— По дорогам. По лесу никогда не ездила, — смотрит с испугом.

— Вот и научишься, — вкладываю ей в руку ключи.

— Если поцарапаю? — наблюдает, как я падаю на пассажирское кресло.

— Похрен, Маш. Это железяка. Покрасить можно. Поехали.

Бегом за руль. Заводит и неуверенно разворачивает машину, задевая дерево.

— Блин... — сжимается вся.

— Не парься, — роюсь в бардачке в поисках аптечки.

Полфлакона Мирамистина на кусок ваты, чтобы промыть рану и оценить масштабы трагедии.

До мяса подрал. Зашивать надо...

— Маш, со следов протектора не сворачивай, — замечаю, что вильнула в сторону.

Возвращается и притапливает газ.

Умница. Быстро учишься.

Через двадцать минут мы уже у села.

— Где больница или фельдшерский пункт? — бросает на меня косой взгляд.

Показываю направление.

У приёмного покоя вылетает из машины и возвращается с санитаром.

— Потерпи чуть-чуть, — сжимает холодные пальцы. — Сейчас тебе помогут.

— О себе не забудь, — киваю на содранные ноги. — Прививку от столбняка чтобы сделала...

Дальше мне что-то вкололи и я ни черта толком не помню. Только суетящихся возле меня врача и медсестру Ольгу, я её давно знаю. Наелся в детстве зелёных ягод и она меня в больнице выхаживала.

Спать хочу...

— Я понял. Где-то на Алтае...

Отключается Агеев.

— Что там? — отрывает взгляд от компьютера Николай.

— Звонила Карина Варданян. Она переписывалась с Клинской в соцсетях.

Плотников удивлённо приподнял брови.

— С каких пор похищенные выходят в интернет?

— И я про тоже. Сначала звонки. Успокаивают родителей. Сейчас это... Теперь я всё больше убеждаюсь, что никакого похищения не было.

— Ты же знаешь правила — пока она сама нам об этом не скажет, мы обязаны искать.

— В переписке она написала, что они где-то на Алтае.

— Значит, всё сходится, — повернул к Агееву монитор Плотников. — Это прислали сердобольные люди. Никого не напоминают?

Это ролик от блогеров, которые снимали целующихся в парке. Там фото Романа и Маши.

— Барнаул.

— А пробей-ка семейку Шолоховых на наличие недвижимости в этих местах.

— Легко!

И исчез из кабинета.

Вернулся спустя час с довольной физиономией.

— Ты был прав, — бросает пачку бумаг на стол Семён. — У Казаковых ничего там нет. А вот у сынка есть дом, который после смерти завещал ему дед. Одинокая избушка на краю леса. Дедушка егерем работал в тех местах.

— О как!

— Ага. Только судя по бумагам. Там ни электричества, ни интернета нет. А значит они где-то в более цивилизованном месте.

— В городе? — предполагает Агеев.

— Думаю здесь, — тыкает пальцем на карту. — Дом зарегистрирован в сельской администрации этого районного центра.

— Номер есть? Надо узнать.

— Не проблема, — сел за компьютер и забил в поисковой строке. — Нашёл.

Агеев набрал номер, который нашли на сайте.

— Здравствуйте! Это вас из полиции беспокоят. Могу я поговорить с главой вашей администрации.

— Да, минутку...

Трубку передали какому-то мужчине.

— Добрый день! Оперуполномоченный Агеев вас беспокоит...

— Слушаю...

— На территории вашего района находится дом, принадлежащий некоему Шолохову Роману Эминовичу.

— Вы знаете, сколько у нас домов? Я все не упомню, — ускользает от ответа.

— Этот особенный. Где-то около леса. Принадлежал раньше егерю.

— А вы об этом... Знаю... И зачем он вам? Там давно никто не живёт. Внук только иногда летом приезжает. Вроде как теперь его собственность.

— Вот. Нам бы узнать. Нет ли сейчас этого внука там...

Мужчина тяжело вздыхает.

— Здесь он. Видел несколько дней назад его с девушкой у магазина. Обнимались, стояли. Сразу не узнал, но он сам со мной поздоровался.

Лицо Агеева расцветает. Попались!

— Вы уверены?

— На все сто. Я его по поисковой группе помню. Девочку нашёл в лесу. Мы его ещё тогда к награде представили.

— Девочку?

— Ну да... Пошла за грибами и заблудилась. А он дедом обучен. Знает, как следы искать, повадки животных...

Прямо ангел, а не похититель.

— Спасибо большое за информацию! — поблагодарил Семён.

— Не за что. А он что-то натворил?

— Нет. Ничего... Тоже хотим награду вручить, — пошутил опер и отключился. — Попались голубчики! Оформляем командировку и местных нужно оповестить. А то парень чемпион какой-то. Думаю — не по шахматам.

Маша

К Роме пока не пускают, говорят — спит. И кровь потерял.

Сижу, подпираю стенку в коридоре. В голове ни одной мысли, только переживания. Его не отпустят, пока швы не снимут. И уколы от бешенства...

— Шла бы домой. А утром придёшь, — моет рядом полы пожилая санитарка.

— Если он проснётся, а меня нет? Он же здесь разнесёт всё.

— И не таких усмиряли, — смеётся.

К нам направляются два мужчины. По внешнему виду и поведению очень похожи на полицейских. Один берётся за ручку двери в палату Шолохова, но второй останавливает его и кивает на меня.

Подходят.

— Клинская Мария Сергеевна? — задаёт вопрос тот, что повыше.

— Да...

Достают ксивы и показывают мне. Один капитан, второй старлей.

— А что если животное в лесу нападает, то полицию вызывают? Я думала другие инстанции...

— Мы по другому вопросу, — чеканит каждое слово Агеев. — По поводу вашего похищения...

Санитарка развешивает уши и перестаёт мыть полы, застывает со шваброй в обнимку.

— О, Господи... Я же уже всем сказала... Я сама... — выдыхаю.

— На обратном настаивает ваш жених, — говорит второй.

— Мой жених за этой дверью, — показываю на палату. — Вот! — поднимаю руку с кольцом. — Мы помолвлены. Ещё есть вопросы?