— В догонялки играл. И тебе там было не место.

— Опять Марию Сергеевну шугал? Дон прекращай! Тебе баб мало? Что ты до неё докопался?

— Миха, давай без твоих нравоучений! И так башка трещит... Вспомни себя, как ты за Соней хвостом волочился.

— Так я не вёл себя как шизоид. А ты реально из-за преподши ёбнулся. Не удивляйся, если она в один прекрасный день сбежит из города.

— Найду.

— Дебил! — бросает друг в сердцах и уходит.

На пару социологии вместо Маши приходит Варданян читать лекцию, объявляя, что Клинская заболела.

Леший бросает на меня многозначительный взгляд.

Понял, да?

Заболела...

А может, сбежала?.. От тебя подальше...

Маша спит, тихо посапывая мне в плечо. Улыбается во сне. Это от счастья или удовлетворения? За ночь все соки из меня выжала. Я опустошён... Но это ненадолго.

Уже чувствую, как внутри медленно поднимается волна горячей крови, разливающейся по венам, от воспоминаний как она стонала и отдавалась мне. И если бы не мысли в голове, что ей нужно отдохнуть после бессонной ночи, то взял бы прямо сейчас.

Машенька, моя любимая Машенька...

Рука тянется к волосам, которые упали на лицо и прилипли, поправляю их, открывая милое, почти детское, личико. И не скажешь, что она старше меня на пять лет — девчонка совсем.

Она возится и поворачивается на другой бок, выгибаясь, открывая спину и немного попу.

Ррр... Желание впиться в неё пальцами очень сильно. А ещё отыметь не в ту дырку...

Беги, Тихий, отсюда...

Пока опять крышу не снесло. У тебя ещё дела на сегодня в посёлке запланированы. Медленно, чтобы не разбудить Клинскую, встаю с кровати.

Матрас скрипнул. Сука, продавец говорил, что он бесшумный. Ещё и жесткий. Вернуться и голову ему оторвать?

Но Маша только откинулась на спину и раскинула руки.

Блядь-ь... Зависаю, глядя на её обнажённую грудь. В голову с шумом ударяет кровь. А по телу ползёт электричество.

Вали! Пусть спит.

Смываю с себя весь пот, что вышел из меня за ночь. Я, наверное, пару килограмм сбросил. Есть какая-то лёгкость в теле. Или это я на крыльях любви летаю?

Надеваю свободные белые штаны. Застёгивая пуговицы на рубашке, услышал, как с кровати поднялась Маша.

— Куда ты такой красивый? — смотрит сонно, заворачиваясь в покрывало.

— Надо съездить в посёлок, купить продукты и горючку для генератора.

— Подожди немного... Я с тобой...

— Нет, Маша. Ты останешься здесь. — Жёстко.

— Что? Почему? Боишься, я начну помощь просить и рассказывать всем про моё похищение?

— Не боюсь, — обнимаю её за плечи. — Мне нужно съездить ещё в одно место. Там я должен быть один... И потом тоже нужно время...

— Хорошо...

Она всё поняла…

— Спасибо! — целую мельком, чтобы снова голову не снесло. — На выходных можем поехать на пару дней в город.

— Здесь и город есть?

— Да. До него сотни полторы километров.

Она порывается уйти, но возвращается и смотрит с подозрением.

— Не в предохранителе дело, да?

— В нём, — посмеиваюсь. — У меня есть запасные...

— Вот ты гад! Я же там всё исползала в поисках этой хренотеньки. А ты смотрел и издевался!

— Ну, извини... Это урок...

— Скотина! — хватает со стула щётку для волос и кидает в меня.

Уворачиваюсь и в один прыжок подхватываю Клинскую на руки и поднимаю в воздух.

— Отпусти! Мне страшно... Уронишь!

— Никогда и ни за что, — ставлю её на пол и обхватываю лицо руками. — Машенька, ты для меня самое дорогое в этом мире...

Целую нежно, она тянется к шее и обнимает. У меня внутри начинается растекаться тепло, оседающее в паху.

Я всё ещё с трудом осознаю, что она сдалась и теперь моя.

— Маша, мне пора...

— Ты же не долго?

— Я постараюсь.

Проехав несколько сотен метров по лесополосе, замечаю какое-то движение в кустах.

Из них величаво переваливаясь на кривых ногах, вышла медведица и пара медвежат.

— Пиздец...

Торможу и пропускаю эту тройню через лесную дорогу. Мать замечает машину и встаёт на задние лапы.

— Иди-иди, не собираюсь я вас трогать...

Медведица словно поняв меня, опускается на все лапы и подгоняет детёнышей к кустам. Скрываются в лесу.

Трогаюсь, но проехав метров сто, понимаю, что душу гложет волнение за Машу. Дом достаточно близко...

— Твою мать! — разворачиваюсь.

Возвращаюсь и застаю Клинскую стоящую наклонившись над столом, замотанную полотенцем. Только помылась. Взгляд падает на её пятую точку, почти неприкрытую полотенцем. Она без трусиков.

Жесть...

Возьми себя в руки, тряпка!

— Собирайся, поедешь со мной.

Она пугливо поворачивается и смотрит на меня большими глазами. Вынимает из ушей наушники от старенького МП3-плейера, который нашла здесь в одном из ящиков. Я его забыл, когда был последний раз.

— Ты меня испугал! Ты же хотел...

— Знаю. Я передумал. Жду тебя в машине.

— Хорошо...

Побежала к шкафу.

Я вышел на улицу, сел в машину и врубил кондей на полную, чтобы охладить салон и мои мозги.

Думал, получив своё станет легче... А нехера! Нахлобучивает ещё сильнее. Сразу включается память, подкидывающая картинки прошедшей ночи.

— Я готова! — запрыгивает на пассажирское место Маша.

Когда есть большое желание, то и собираются девушки быстрее?

Глаза скользят по сарафану на тонких бретелька. Миленький... В цветочек...

Вниз на стройные ножки, которые едва им прикрыты.

Алка, сучка! Не могла в пол купить?! Зачем такой короткий?

— Нравится? — улыбается мне, поигрывая бровками.

— Как сказать...

— Что не так?

— Мне нравится. Но не слишком ли откровенно?

— Так! Я буду носить что хочу. Я уже слушалась одного, который мне платья выбирал, — злится на моё недовольство.

— Значит, тот чехол на вечере — его выбор, — посмеиваюсь и завожу машину. — Ладно, задница и грудь прикрыты, и на том спасибо.

Чувствуя свою победу, откидывается в кресле.

— Почему передумал?

— Понял, что и часа без тебя не протяну, — отшучиваюсь и беру за руку.

Не говорить же ей, что рядом с домом трое медведей шастают. Шанс, что они бы пришли к дому — ничтожно мал, но... а вдруг...

Сижу и перебираю тонкие аристократические пальчики.

— Ты играешь на чём-нибудь? — почему-то мне кажется, что она занималась музыкой.

— Да... На нервах...

— В этом ты виртуоз. Но я серьёзно...

— Пробовала в детстве. На арфе... — опускает глаза в пол.

— Арфа? Странный выбор.

— Мне казалось, что это так волшебно — добывать звуки из такой огромной штуковины. Но быстро поняла, музыка — не моё, после того, как стёрла пальцы в кровь.

— И это единственные трудности, которые тебя остановили? — она же упёртая.

— Нет. Арфа стоит нереально дорого.

Меня разбирает смех.

— Похихикай-похихикай... Легко смеяться, когда вырос в богатой семье. А я росла в обычной — где люди живут на зарплату, а крупные покупки делают в кредит...

— Я не хотел тебя обидеть. Если хочешь знать, то меня тоже не сильно баловали. Да, на образование, спорт и отдых денег не жалели, но в финансах я до сих пор ограничен. У меня есть счёт в банке и акции, на проценты с которых я живу.

— Похоже, они не такие уж и маленькие, — покосилась на меня. — Ты тратил на меня немалые суммы.

— Не важно... Мне для тебя ничего не жалко. Но то, что родители сплавили меня в армию — подтверждение строгого ко мне отношения.

— Когда ты узнал, что Казаков тебе не родной?

— Не помню... Маленький был. Но мне сразу объяснили, что родить — это не значит стать родителем.

— А твой настоящий отец? Ты его видел? — нервно сжимает мои пальцы.

— Нет. И не хочу. Он отказался от меня, чем лишил себя права называться моим отцом...