— Клянусь! — приподнял два пальца.

— Тогда я согласна.

— Отчаянная, — улыбнулся ей. Она фыркнула.

— Только слезай осторожнее. Не сорвись.

— Не писайтесь, Мария Сергеевна. Я на скалодроме каждые выходные зависаю.

— Шолохов!

Как человек-паук полез вниз по стене, цепляясь за выступы на ней. Одна нога сорвалась, и я услышал тихое "ой" сверху.

— Всё нормально, — успокоил.

Ещё метр и я на земле.

— Готова? — кричу наверх.

Блядь! Высоковато. Но обещал поймать — лови.

— Нет...

Она сидит на краю подоконника и смотрит вниз.

— Страшно...

— Я подхвачу. Прыгай!

Клинская набрала воздуха в лёгкие, зажмурила глаза и сиганула вниз. Вскрик, удар и мы оба на земле. Чувствую боль в спине и тяжесть сверху.

— Я поймал, — хриплю сдавленным голосом.

Маша пытается приподняться, но я крепко держу. Мгновение и она подо мной.

Глаза в глаза. Синие омуты тянут на дно. Её дыхание глубокое и рваное. В голову бьёт острое желание поцеловать. Наклоняюсь к её губам, но вдруг получаю хлесткую и жгучую пощёчину.

— Даже не думай! Пусти! — сбрасывает меня с себя.

Щека горит огнём. Прикасаюсь рукой к оплеухе. Фсс...

— Бьёшь профессионально...

— Поделом тебе. За помощь спасибо, но на этом всё. — Отряхивается и поправляет одежду. Снимает куртку и отдаёт мне.

— Прохладно. Надень.

— Перебьюсь.

— Нет! — Встаю на ноги.

Она бросает её на землю и удаляется от меня.

Вот упёртая!

Подхватываю куртку и бегу за ней. Догнав, накидываю на плечи.

— И не сопротивляйся! — предупреждаю её попытку снова снять. — Простудишься. К кому я на лекции сломя голову бежать буду.

— Найдут замену, — хмурится. — До свидания!

Продолжает идти к выходу за забор университета.

— А оно у нас будет? — шучу, обгоняя.

— Нет! Это просто вежливость, Шолохов.

— Меня Роман зовут, если что...

— Я помню. И прозвище Тихий Дон. Совсем тебе не подходит.

— Всегда же так. Задохлик — Кач или Громила, мелкий — Геракл. Но моё же понимаете откуда?

— Да, — задумчиво останавливается. — Чёрт!

— Что не так?

— Сумка в кабинете преподавателей. Там ключи от дома, телефон, кошелёк.

— Как опрометчиво было не взять с собой.

— Я даже не могла подумать, что нас запрут. Как домой теперь добираться? — опускает расстроено голову.

— Могу подвезти.

— Нет! С тобой я не поеду.

— А запасные ноги есть?

— Что? — не понимает.

— Ты в Новой Базаихе живёшь. Пока пешком доберёшься, ноги до коленей сотрутся.

— Откуда ты знаешь? Следил за мной? — подозрительно щурится.

— Провожал... Не доверяю подозрительным таксистам, с которыми ты имеешь привычку ездить.

— Ты ненормальный!

— Так едешь или нет?

— Не еду! — бросается словами.

— Как хочешь. Удачи добраться до дома. Учитывая, что сейчас уже темно, дойдёшь к восходу. А может и нет, — достаю из кармана ключи и, покручивая, отправляюсь в сторону стоянки.

— Стой!

Тормозит меня, когда отхожу метров на десять. По моему лицу расплывается довольная улыбка, но она этого не видит.

Не хочет идти на своих двоих.

Прячу улыбку и поворачиваюсь к ней.

— Обещаешь не приставать? — смотрит с надеждой.

— Не обещаю...

— Ну, хоть честно, — кивает головой. — Хорошо, я согласна.

— На «приставать»?

— На «подвезти» меня до дома, Шолохов.

— Прошу, — открываю перед ней дверь своего спортивного АМГ.

— Откуда у тебя деньги на такую машину? — робко осматривает тачку.

— Подарок предков на день рождения.

— Ты из мажоров...

— Относительно. Меня не балуют, деньгами не испорчен.

— Заметно, — усмешка. — И кто твои родители?

— Их имя слишком известно, чтобы я его называл, — пошутил.

Иногда я рад, что у меня не фамилия отца, не связывают сразу с ним.

— Пристегнись, — бросаю на неё взгляд, когда она устраивается в салоне.

Начинает нервно подёргивать ремень, его закусывает.

— Не нужно дергать, — забираю у неё язычок, отпускаю до конца, а потом закрываю замок сам. При этом наклоняюсь к ней и слышу, как она шумно вдыхает воздух.

Ловлю взгляд синих глаз и с трудом сдерживаюсь, чтобы не засосать её губы.

— Ты слишком близко, — отпихивает рукой. — Соблюдай дистанцию.

— Как скажите, Мария Сергеевна, — выравниваюсь в кресле и топлю на газ.

— Сбавь обороты! — кричит на меня, когда мы на скорости пролетаем перекрёсток.

— Страшно? — с дикой улыбкой смотрю на неё. — Признайся, поцелуй со мной не самое ужасное в этой жизни?

— Ты сам внушаешь ужас. Психопат! Останови машину! — снова кричит.

Ударяю на тормоз. Она отстёгивается и выходит из машины. Я следом.

— Ты бросил машину посреди дороги, ненормальный!

— И что? — равнодушно жму плечами.

— Ты правила учил? Или тебе права вместе с тачкой подарили? — возмущается.

— Я сам сдавал.

— Не похоже, — старается отойти подальше.

— Машенька, вернись в машину!

— Нет! Я с тобой не поеду. Ты чокнутый! Тебя лечить надо. По тебе психушка плачет.

Догоняю, хватаю за талию и тащу обратно к тачке.

— Отпусти! Помогите! — кричит громко.

— Не ори! Внимание привлекаешь, — осматриваюсь.

— Так для этого и кричат, — отбивается, машет руками и ногами.

— Успокойся. Обещаю, поедем тихо.

Запихиваю обратно в машину, пристёгиваю и быстро, пока снова не сбежала, возвращаюсь на место. Аккуратно трогаюсь и довожу до дома. Весь остаток пути она дуется и не разговаривает со мной.

— Прости... Думал, тебе понравится. С окна ты, не задумываясь, сиганула.

— Сравнил тоже! Держись от меня подальше. И сходи к психиатру, тебе голову лечить надо.

Выходит и почти бежит к подъезду.

Ну, нет! Без поцелуя я тебя не отпущу.

Хватаю за руку в тот момент, когда она пытается скрыться за дверью и притягиваю к себе. Крепкий захват одной рукой за талию, другой за затылок и врезаюсь губами в её губы: теплые, влажные, со вкусом клубники.

Она извивается в моих руках, пытаясь отстраниться. Но я сильнее, больше. И у меня планку от всего этого сносит.

Сдайся, Машенька... Обними и ответь на поцелуй. Пожалуйста... Но нет... Кусает зубами меня за губу, которая тут же начинает опухать.

— И это я ненормальный? — чувствую солоноватый вкус крови.

— Проваливай! Пока я полицию не вызвала, — скрывается в подъезде.

Охуеть! Так я ещё никогда не целовался.

Звонок в дверь. На пороге два парня.

— Чем могу помочь? — интересуется домработница Казаковых.

— Мы из полиции. Хозяева дома? — показывают ксивы.

— Да. Проходите, — пропускает их в дом. — Я сообщу Ивану Дмитриевичу.

И уходит куда-то в боковой коридорчик.

— Шикарный дом... Не понимаю, зачем парню воровать эту Клинскую? Она бы и сама побежала, знай, чей он наследник, — оглядывается вокруг Семён, проводя рукой по коротким светлым волосам.

— А может, ей деньги не нужны, — смотрит на него Николай.

— Ну да... Всем им сейчас они нужны.

— Тише, — шикает.

— Здравствуйте! — подходит Казаков. — Что доблестной полиции понадобилось от меня?

— Оперуполномоченные Плотников и Агеев, — представился Семён. — Когда вы последний раз видели вашего сына?

— Ммм... Позавчера... Сказал, что уедет на две недели куда-то в горы, хочет полазить по скалам. А что? Он что-то натворил?

— Да, его подозревают в похищении человека.

— Похищение человека? — брови Казакова ползут вверх.

— Что случилось Ваня? — выходит из кухни Светлана Павловна.

— Представляешь, молодые люди заявляют, что наш Рома кого-то похитил, — со смехом.

— Бред какой-то...

— Вам знакома Клинская Мария Сергеевна? — спрашивает Авдеев.