— Сомневаюсь... У них разные вкусы. И у Ивана Дмитриевича, похоже, они отвратительные.

Не соврали коллеги... Как я это Шолохову расскажу?..

— А ты не боишься, что твой жених узнает о твоём адюльтере с начальником? — кивает на моё кольцо.

— Беги, подкладывай.

Вот ты удивишься.

Психует и уходит.

Не получится у тебя меня запугать. Меня Шолохов так закалил, что я теперь если только самого дьявола испугаюсь. Надеюсь, ты готова к его гневу, а то он злой страшен.

Я его сначала до чертиков боялась, пока не поняла, что боли он мне не причинит и не обидит. Просто внушает страх. Что для него это скорее игра в кошки-мышки. Поймать, потискать и отпустить. До какого-то момента мне это даже нравилось... Пока не стал слишком навязчивым.

А теперь я от него с ума схожу. И кайфую от его хоть и редкой, но агрессии. Но со мной он всегда нежен... Котик — и поласкается и укусит, если что не так.

Так что выкуси, Ковалевская! Тебе с моим Ромочкой ничего не светит.

Собираю на столе в аккуратные стопочки бумаги перед уходом домой. Бросаю в ответ проходящим мимо " до свидания".

Рома выходит из кабинета, лениво перекинув пиджак через плечо.

— Не подвезёте до дома, Роман Эминович? — произношу довольно громко, чтобы все, кто ещё не ушёл, услышали.

Шолохов замирает на месте. Одна его бровь ползёт вверх.

— Конечно...

Прокашливается.

Не ожидал?

Я запихиваю карандаши в подставку, оцениваю стол. Порядок.

— Идёмте, — направляюсь к лестнице.

Затылком ловлю немой взгляд Ромы. У меня даже мурашки пробегают от моей смелости.

По территории идём молча, под взорами коллег. Иногда кидаем друг на друга косые взгляды и слегка улыбаемся.

На стоянке Шолохов открывает мне дверь в машину. Замечаю, как смотрит Ковалевская. Мне показалось, что я услышала скрежет её зубов.

— Что это за показательные выступления? — садится за руль Рома.

— Просто... Чтоб знали место...

— Место? Кто? Маша, что происходит?

— Почему ты молчал, что Ковалевская тебя охмурить пытается?

— Яна? Подкатила один раз, я отшил. Всё!

— Не ври! Юбку она сегодня при тебе задирала не из кокетливости, по-твоему?

— Без понятия. Меня твоя юбка больше волнует, — положил руку мне на колено и повёл вверх, обнажая бедра.

— Не отмазывайся, — шлёпнула по его шаловливой руке.

— Это правда, Маша, — коснулся губами моей шеи.

Я сейчас от прикосновения его губ и языка лужицей растекусь.

— Ром...

Голос предательски вздрагивает и звучит по-другому, с хрипотцой.

— Я тебя люблю, Машенька... — прикасается рукой к груди.

Она наливается и ноет. Сердце бешено бьётся, готовое сломать рёбра.

Прикусывает мочку уха, вызывая сильный импульс во всём теле.

-Ммм...

Закрываю глаза и погружаюсь в его ласки.

Рука уже в моих трусиках по-хозяйски теребит клитор.

Блин... Это так... Черт! Ааа!

Импульсивно сжимаю его руку бёдрами, накрытая волной оргазма.

Дыхание становится редким, через раз.

Вспоминаю, что мы ещё на стоянке у завода.

— Рома, ты что творишь? — сухим голосом.

— Не бойся... Тонировка... — целует.

— А лобовое... Там же камеры!

Усмехается и выходит. Исчезает у охраны. Через десять минут возвращается и отдаёт мне флешку.

— Нет больше ничего. Я стёр. А это копия для тебя. Ты там такая... — закатил глаза и цокнул языком.

— Чокнутый! — бью рукой по плечу.

Смеётся и заводит машину.

— Поехали, поужинаем, — берёт за колено.

— Они видели? — с ужасом смотрю на флэшку.

— Думаешь, они признаются?

Господи, позор какой! Я веду себя как шлюшка.

— Я убью тебя! Клянусь! Пристукну когда-нибудь за твои выходки дурацкие. Теперь все узнают, — прячу лицо в ладони.

— А не надо ревновать. Я поводов не давал.

— Тебе и не надо. Возле тебя столько баб крутится...

— Но в моей голове только ты. Нет никаких других, запомни. Ты платье купила? — резко переводит разговор.

— Какое платье?

— Завтра суббота. Помолвка моих друзей. Я обещал приехать.

Ну, ё-моё! Я и забыла совсем. И естественно ничего не покупала.

— Значит, ужин переносится, — понимает выражение моего лица. — Едем за обновками. Заодно и бельё вместо разорванного купим, — хитро улыбается.

Саундтрек: Люся Чеботина— Плакал Голливуд

Полчаса на стоянке воздух пинаю в ожидании Маши. Красоту наводит в салоне.

Наконец-то выходит, и я охуеваю. Чёрное платье с корсетом и пышной юбкой отлично подчёркивает фигуру. Волосы локонами собраны на одну сторону. Макияж такой, что синие омуты и пухлые губки сразу бросаются в глаза. В дополнение серебристые босоножки с тонкими лямочками, сумочка и тонкая шаль, спущенная с плеч. Вечеринка у воды, будет прохладно.

Мама дорогая! Я с трудом держусь, чтобы не сорвать это всё с неё и не трахнуть прямо здесь на стоянке.

— Ты бомба... — выдыхаю.

Кокетливо хихикает и кружится. Юбка становится солнышком. Смотрит из-под пышных ресниц и прикусывает нижнюю губку.

Никогда в жизни не пожалею, что моё сердце выбрало именно её. Лучше я себе и представить не мог.

— Я весь вечер буду с нетерпением ждать возвращения домой, — обнимаю Машу и вдыхаю нежный аромат её духов.

— Мы опоздаем... — на пониженном тоне.

— Успеем...

Целую мою конфетку в яркой упаковке.

Внутри невероятная эйфория от ощущения счастья. Тепло в душе...

Едем молча. Нет у меня слов... Я просто иногда смотрю на неё и улыбаюсь, как дебил. Сплетаю наши пальцы, перебирая каждый и целуя.

Это что-то другое... Словно наши энергии переплетаются и танцуют какой-то свой танец. Она проникает в меня, а я в неё. И мы одно целое...

Помогаю своей принцессе выйти из машины у ресторана на берегу. Очередное дорогое детище Медведевых. Накидываю шаль ей на плечи. Хмурится.

— Комары загрызут, — объясняю свой поступок, а не желание скрыть её открытые плечики и аппетитное декольте от посторонних глаз.

Недоверчиво ухмыляется и берёт под руку.

Ресторан полон гостей. Сплошь "важные" люди. И это помолвка... Боюсь подумать, что будет на свадьбе Лешего и Сони.

А вот и они стоят в компании помощника главы администрации.

— Поздравляю! — протягиваю руку другу.

— Спасибо! — жмёт в ответ.

Маша поздравляет Соню и обнимает. А я замечаю, как этот чинуша скользит похотливым взглядом по моей Клинской. Выколоть бы тебе глаза утырок!

— А может нам свадьбу в один день сыграть? — шучу с серьёзным лицом, прижимая Машу к себе за талию.

Помогатор сразу теряет интерес к Клинской и, извинившись, уходит.

— Ты серьёзно? — смотрит на меня Маша.

— Прикалывается он... Просто заметил, что Карасев на тебя пялится, — выдал весь расклад Лёха.

Клинская свела брови и посмотрела на меня строго.

— Ты неисправим, Шолохов! Соня, пойдём что-нибудь выпьем, — взяла невесту под руку и увела от нас.

— Ты реально псих, братан. Уже добился своего, а ревностью до сих пор брызжешь.

— А ты нет? Нравится, когда на твою девушку кто-то слюни пускает?

Леший покачал головой.

— Тогда ко мне какие претензии?! Я защищаю свою территорию.

— Животное ты, — посмеялся. — И ведёшь себя так же.

— Что-то когда это животное за тебя встревало в разборки и било всем морды, ты не сильно жаловался.

— Вообще-то, огребали мы оба...

— Огребали? Я такое не припомню, — обнял его рукой за шею и крепко сжал.

— Тихий!

— Пошли искать наших королев, пока к ним ещё кто-нибудь не подкатил, — потянул за собой.

Нашли Машу и Соню в компании родителей. Почти синхронно обняли наших девочек сзади. Я чмокнул Клинскую в шею. Варвару Петровну, мать Медведева, передёрнуло. Интеллигенция в десятом поколении. Считает, что проявление чувств на людях — вульгарно. Леху постоянно пилит за это.