— Верни её домой!

— Не могу... Я пока не готов...

— Вас полиция ищет. Тебя посадят, сынок, — начала всхлипывать.

— Не волнуйся, не посадят. Она добровольно...

Уже.

Да, увёз силой, но сейчас она свободна и мило беседует с тётей Зоей. Почти свободна...

Похоже, мои слова немного успокоили маму.

-Мам, не переживайте. Мы скоро вернёмся... Отдохнём немного и приедем. Считай, что мы в отпуске.

— Обещаешь?

— Обещаю... Папе привет.

— Хорошо...

— Пока, прощаюсь.

Пока Зоя Тихоновна хлопочет у духовки, наблюдаю за Шолоховым. Он с кем-то разговаривает по телефону. Лицо сначала серьёзное, а потом расползается в улыбке.

Мне кажется, что он общается с девушкой. И это неприятно давит где-то в области солнечного сплетения.

Я ревную...

От этой мысли немного страшно становится.

— А вы давно знаете Рому? — отвлекаюсь на женщину, чтобы совсем не загнаться и потом не устроить ему публичную порку.

— С малых лет. Дед его каждое лето к себе привозил, — ставит на стол противень с пирожками.

— И какой он?

Она удивлённо вскинула брови, словно услышала странный вопрос от меня.

Да, я ничего толком о нём не знаю. Рисовала его себе монстром, избалованным мажором, который хочет меня в свои игрушки. Слишком агрессивным, наглым и напористым. Совершенно без тормозов. А сейчас он раскрывается совершенно с другой стороны. Сильный, заботливый, неравнодушный.

— Хороший... Общительный, умный, животных любит. Дед хотел, чтобы он на его место пришёл, когда на пенсию уйдёт. В институт лесного хозяйства уговаривал поступать. Но родители Романа этого бы не позволили. У них большой бизнес и он наследник. Кто им управлять будет?..

— Его отец...

— У него со здоровьем какие-то проблемы давно, он хотел уйти с поста генерального.

— Рома не говорил...

— А он возможно до сих пор и не знает. Они скрывали от него. Павел говорил, что не хотят его принудительно к работе на комбинате обязывать. Чтобы сам захотел. А он сильным желанием не горел, но слушался. Мальчишка же совсем был... Ой, что ж я глупая старуха такое балакаю, — закрывает рот, поняв, что сболтнула лишнего.

— Я не скажу. Обещаю...

Шолохов и послушание — по-моему, вещи не совместимые. Он себе на уме. В институте постоянно был в центре самых скандальных событий. Хулиганил, срывал занятия, пара конфликтов и драк.

— Не похоже на Романа, — беру протянутый мне пирожок.

— Да, изменился сильно. Но остался чутким мальчиком. Он последний раз сюда приезжал два года назад. Побыл пару недель и уехал. Сложно ему здесь без деда... Но всё равно успел поступок совершить. Всё село помнит.

— И что такое он сделал? — задумчиво начала жевать выпечку.

— Так дочку моей соседки в лесу отыскал. Её три дня искали, не могли найти. Уже думали — живой не найдут. А Ромашка приехал как раз и вступил в поисковый отряд. Какими-то только им с Павлом известными способами вычислил, куда она могла направиться, и к вечеру вывел её из леса. Грязную, голодную и с обезвоживанием. Нёс её несколько километров на себе. И это уже третий его такой подвиг. Первый раз в четырнадцать женщину нашёл, а в пятнадцать целую группу грибников.

Офигеть! Вот ты, Шолохов, даёшь! Тебе бы в МЧС инструктором по выживанию работать. Или возглавлять поиски заблудившихся.

— Юлька, кстати, дочка соседки, за Ромашкой хвостиком бегала, пока не уехал. И потом постоянно ко мне прибегала, спрашивала — есть ли от него новости. А я что? Он звонил не часто. Хоть и чаще, чем родные внуки.

Не удивительно... Девочки часто влюбляются в своих спасителей.

— Почему вы его Ромашкой зовёте? — усмехнулась милому прозвищу.

— Ромашка и есть. Лет в десять он у нас в посёлке в девочку влюбился. Застукала его как-то — гадал на ромашке. Любит, не любит. Вот с тех пор так и зову, — посмеялась.

— Про все мои грехи рассказали, тётя Зоя? — заговорил Шолохов, стоя прислонившись к дверному косяку.

— Ну что ты?! — вскинула руками.

— Только хорошее, — вступилась за Зою Тихоновну. — Оказывается, ты герой.

— Просто внимателен к мелочам. Можно мне тоже то, чем так вкусно пахнет даже в саду, — прошёл к столу и сел.

— Конечно!

Зоя Тихоновна уже поставила блюдо с пирогами и вазочку с вареньем на стол, разлила по чашкам чай с таёжными травами.

Особенное всё какое-то... Вкус просто нереальный... Настоящий.

— У вас тут никто квартиру или дом не сдаёт из знакомых? — неожиданно спросил Шолохов.

Я подавилась куском и вытаращила на него глаза.

— Осторожнее, — постучал мне легонько по спине.

— Так Катя, соседка, домик матери, на углу который, сдаёт, — показала в сторону дороги Зоя Тихоновна. — Помнишь её?

— Помню.

— Хочешь, поговорю с ней? Вам она с большим удовольствием сдаст. Ты ж её Юлю в лесу спас.

— Я сам, — покосился на меня и скромно опустил глаза.

Господи, Шолохов, ну почему ты таким придурком себя с самого начала показал? Если бы знала твоё истинное лицо, может быть, и не была такой дурой, и не оттолкнула.

Именно... Дурой... Даже шанса не дала... Могла бы и догадаться, когда он тебе из запертого кабинета помог выбраться. Но нет! Упёрлась — малолетний! А в нём от мужика больше, чем в Нормане. Тот только о себе думает. Эгоист чёртов!

Мы больше часа просидели в гостях у Зои Тихоновны, но нужно было ещё заскочить в несколько магазинов перед отъездом домой.

Ой, блин... Я эту хату в лесу без удобств уже домом называю. С ума сойти...

— Ты действительно хочешь поселиться в посёлке? — спрашиваю у Романа, прежде чем сесть в машину.

— Я знаю, что тебе тяжело там без электричества и интернета. Если тут будет легче, то почему — нет?! — вздохнул. — Но я сомневаюсь, что там есть инет, — кивает на небольшой дом на углу.

— Есть мобильный...

— Да. Кстати... Пойду, договорюсь об аренде, — развернулся и пошёл к соседнему дому.

Я прижалась к дверце машины в ожидании его.

Через несколько минут к калитке подошли три девочки лет шестнадцати. Посмотрели на меня оценивающе и похихикали.

Что не так? Осмотрела себя. Вроде всё нормально. В зеркале тоже ничего ужасного не вижу.

Когда девочки собрались войти во двор, то на дорожке показались Рома и соседка тёти Зои. Они о чём-то оживлённо разговаривали. В руке Романа болтался ключ на цветном кожаном шнурке.

Договорился...

Перевожу взгляд на притихших девчонок, которые таращатся на моего Шолохова во все глаза. А у одной так в глазах можно влюблённость прочитать. Догадываюсь, как зовут эту рыжую с веснушками девочку. Юля.

— Привет, мелкая! — потрепал её по чёлке Рома. — Больше в лес гулять не ходишь?

Она отрицательно покрутила головой, закусывая нижнюю губу. Врунья...

— Мы через пару дней переедем, — кинул на прощание хозяйке дома и подошёл ко мне.

— Готово, — показал ключ.

— Спасибо! — обняла его.

Он уткнулся носом мне в шею и слегка ущипнул губами. У меня вырвалась смешинка.

Глаза скользнули в сторону девчонок.

Вот это взгляд! Она меня сейчас им порвёт.

— Кажется, кто-то ревнует, — шепчу Роме на ухо.

Он поворачивает голову в сторону девочек. Юля прячет глаза.

— Ей семнадцать всего... Поехали, — открыл мне дверь.

Заехали в магазин, купили всё необходимое из продуктов на пару дней.

— Подожди, — попросил Шолохов и пошёл к ларьку через дорогу.

Оттуда он вышел с двумя букетами роз: розовым и красным.

— Это тебе, — вручил мне розовые. — А это...

— Я поняла... — заметила черную ленточку, которой он перевязан.

Шолохов проезжает по дороге вглубь кладбища и останавливается. Руки нервно сжимают руль, а взгляд потерянный. Чувствуется его внутреннее напряжение.