Я слышала это и в его голосе: он тоже одинок.

Компания «Corbenic Events» находилась на пятом этаже, ее офис — поразительный; он состоял из стеклянных стен и ярких цветов и принадлежал Абилин. После окончания университета Вандербильт она использовала стартовый капитал, который взяла у дедушки, чтобы основать в центре Вашингтона свою собственную фирму по организации мероприятий. Свадьбы, коктейльные вечеринки, различные торжества — да все, что угодно. Две недели, и у нее насыщенное расписание, полгода — и она смогла вернуть деньги деду. Тот факт, что Абилин сумела добиться такого успеха за столь короткое время, удивил не только дедушку и ее родителей, но только не меня. Она всегда была страстной, и, когда чего-то хотела, то шла за этим с целеустремленным рвением, которое устыдило бы святого. Еще более удивительным было то, что через три года ее предприятие продолжало работать, учитывая тот факт, что обычно ее интерес к чему бы то ни было очень быстро сходил на нет. Но были исключения.

Вот почему я появилась там. Я пришла, чтобы открыть ей то, что произошло между мной и Эшем десять лет назад. Я пришла, чтобы признаться.

Я прохожу через оживленный офис, переполненный взволнованными молодыми стажерами и организаторами, которые раздраженно разговаривают с людьми по громкой связи, листая ежедневники. Офис Абилин находится в самом конце, из окон открывался впечатляющий вид на блестящие новые многоквартирные дома, которые выросли здесь совсем недавно. Нахожу кузину, согнувшуюся над стеклянным столом, заваленным бумагами.

Мгновение я просто наблюдаю за ней, не подозревающей, что я рядом. Она реально прекрасна, и есть что-то бесспорно сексуальное в том, как она себя держит. Каждое движение и жест чрезвычайно грациозны и взвешены — такое ощущение, словно она выступает перед какой-то невидимой аудиторией. На самом деле я знаю, что так и есть, она часами сидела в нашей комнате в общежитии, просматривая видеоролики и имитируя самые обыденные вещи. Училась вытягивать шею, как Зои Салдана. Тренировалась смотреть из-под ресниц, как Скарлетт Йоханссон. Практиковалась держать чашку, как Кира Найтли. Я не могла не наблюдать за ней во время ее тренировок — она гипнотизировала меня, как гипнотизировал работающий 3D-принтер; я наблюдала за тем, как Абилин создает себя, примеряет и оттачивает образ по своему усмотрению. И вот результат — женщина, чьи движения чувственны и продуманны, настолько отрепетированы, что укоренились на вечно. Из-за этого она должна казаться отчужденной или неестественной, но это не так, Абелин это только делало более интригующей, более загадочной.

Я издаю смиренный вздох (это старая, хорошо знакомая зависть) и толкаю стеклянную дверь.

— Привет.

Абилин поднимает глаза и улыбается, ее длинные рыжие волосы скользят по тонкому черному платью. На Абилин черный цвет всегда выглядит классическим и стильным. Когда я одевалась в этот цвет, то создавалось впечатление, словно я в траурной одежде.

— Грир, — приветствует она, снова наклоняясь к своим бумагам, — сегодня день, когда мы обычно ходим на ленч? Я, должно быть, совсем об этом забыла. Вечер по сбору средств для больных малярией, который состоится на следующей неделе, выносит мне мозг, серьезно.

— Нет, сегодня не наш день, — отвечаю я, присев перед ее столом. В углу комнаты замечаю пару «Лабутенов», а на комоде неподалеку сверкающий клатч. — У тебя вечером свидание?

Абилин театрально вздыхает, откидывая голову назад.

— Да, хотя я бы предпочла сломать лодыжку, чем туда пойти. Он — сотрудник Капитолия. Я встретила его в спортзале. Когда он пригласил меня на ужин, на нем не было рубашки, и я достаточно долго не могла перестать смотреть на его пресс, чтобы понять, как сказать «нет».

— Может быть, он будет хорош в постели? — предполагаю я.

Она смотрит на меня с ухмылкой.

— Со всеми его мускулами, лучше бы так и было. Хотя обычно самые красивые мужчины — самые худшие в постели. Хотя… Беру свои слова назад. Хуже всего спать с сенаторами. Три толчка и один вздох, и перед тобой потный пятидесятилетний мужчина, который чувствует себя виноватым за то, что изменил своей жене.

Я смеюсь.

— Это случилось лишь однажды, Аби. Едва ли можно говорить о статистике.

— Одного раза было достаточно, — бурчит она, возвращаясь к бумагам.

— Может быть, в следующий раз попробуешь какого-нибудь посла? По крайней мере, у них есть акцент.

— С чего ты взяла, что я их не пробовала? — игриво бросает она.

Кузина всегда была такой, когда речь шла о сексе: за коктейлями потчевала своих друзей сексуальными подвигами, небрежно упоминая мужчин, с которыми спала, или рассказами о дорогих гостиничных номерах, за которые ей не пришлось платить. Только я, в отличие от всех ее друзей, знаю правду: Аби никогда не спала с мужчиной, которого не уважала или который не уважал ее. Что веселые свидания вслепую и тайные ночи с политиками были малочисленными и редкими, а большинство ее любовников были мужчинами, к которым она испытывала настоящую привязанность или, по крайней мере, которые по-настоящему ее привлекали. Для Аби, секс — это то, что нужно брать или потреблять, а затем просто забыть, как о хорошей чашке кофе. Но, как и большинство ценителей кофе, Аби разборчиво относилась к тому, что пьет.

Я вздыхаю.

— Хотелось бы мне быть такой, как ты.

Она, откидывает волосы в присущем ей шутливом притворно-самодовольном стиле (движение, отточенное после просмотра интервью с Эммой Стоун), и пожимает плечами.

— Конечно же, так и есть. Что произошло, раз это заставило тебя осознать очевидное?

Я откидываюсь на спинку кресла, проводя пальцем по темному дереву подлокотника. Я вспоминаю о том, как проснулась рядом с Эшем; о словах, которые он произнес перед тем, как выйти из комнаты: «Это — то, что нужно нам обоим, не так ли?»

— Мне бы хотелось, чтобы, когда дело касается секса, я чувствовала себя так же комфортно, как и ты. Хотелось бы быть такой же уверенной и, ну, легкомысленной, хотя, это неверное слово. Но думаю, самое близкое слово, которое я могу подобрать.

— Дорогая, ты тоже можешь заниматься случайным сексом, если этого хочешь. Пойдем в любой бар, и менее чем за две минуты я смогу найти для тебя адвоката. И менее чем за пять минут — богатого адвоката.

Я качаю головой, улыбаясь.

— Я знаю, что могу это сделать, но это — не то, что мне нужно. Мне нужно, чтобы это было… — боже, как описать свои желания, чтобы мои слова не звучали так, словно я нахожусь в каком-то порно с участием Тентакли или чего-то в этом роде? Просто используй правильные слова, Грир. Если ты сделаешь это в постели, то должна будешь произнести эти слова. — …Мне нужно, чтобы, м-м-м, все контролировалось. Доминирование и подчинение. Такого рода вещи.(Примеч.: Тентакли (от англ. Tentacle — щупальце, они же хентакли) — одни из главных персонажей отдельного весьма уважаемого тонкими ценителями поджанра хентая. Отличительной особенностью данных произведений являются сцены изн***ния различной неведомой хренью со щупальцами, которые обычно похожи на члены, хотя это и не обязательно).

Ее голубые глаза загораются.

— Я так и знала! — радостно кричит она. — Я знала, что у тебя есть тайный заскок. Ты находишься в правильном городе, моя кузина-извращенка. Это, конечно, не мое, но я знаю всех в этом городе и могу достать все, что тебе нравится. Конгрессменов, которым нравится быть отшлепанными, привязанными, и когда их стимулируют с помощью электрического тока, — да все, что угодно.

Ничего не могу с собой поделать: тихий смешок срывается с моих губ, и я махаю рукой, чтобы она остановилась.