— Вечеринка с Максеном Колчестером!

Я только что рассказала ей о сегодняшней вечеринке Мерлина и о том, что дедушка берет нас с собой. Ее темно-синие глаза загорелись от возбуждения. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы она осознала мои слова. А затем завизжала, обняла меня и начала прыгать вверх-вниз.

— боже мой, вот увидишь, это будет фантастически! — воскликнула она. — Это прекрасно, слишком идеально, чтобы быть правдой. Максен Колчестер. Умереть, как хочу встретиться с ним. — И добавила, словно лично для меня: — И, может быть, он привезет с собой того симпатичного друга, что всегда мелькает с ним в новостях.

— Эмбри Мур, — напомнила я.

Внезапный прилив адреналина заставил меня отвернуть голову. Я почувствовала себя не в своей тарелке, словно оказалась в невесомости; вернулась на четыре года назад, к Эшу и нашему поцелую. Вспомнила, как сегодня днем во внутреннем дворике его рука была в моих волосах, как он смотрел на мое горло, словно голодный вампир. боже, я не могла перестать представлять его лицо, чувствовать его тело, прижимающееся ко мне.

— Точно, — сказала Абилин, отпустив меня и хлопая в ладоши. — Эмбри Мур. Ты сможешь завязать знакомство с Эмбри, я с Максеном. Все влюбятся, и мы будем жить долго и счастливо, — сказала она и рассмеялась. Будто сама понимала, насколько смешна была эта идея.

Несмотря на это, ее глаза сияли опасным возбуждением, присущим только Абилин, которое означало, что она вот-вот вернется на «свою дорожку». Я видела это возбуждение перед каждой игрой в лакросс, перед каждой встречей с директором; каждую ночь, перед тем как она, сбегала из окна комнаты в общежитии.

И впервые за четыре года моя маленькая ложь показалась не такой незначительной.

Я уже было открыла рот, чтобы сказать ей… ну, я не знала, что именно собиралась сказать, но она прервала меня, сунув мне в руки мою сумочку.

— Мы идем за покупками, — заявила она. — И мы не остановимся, пока не найдем лучший наряд.

И, как обычно, я позволила ей вовлечь себя в ее планы. Кто знал, что может принести этот вечер? Эш мог передумать, или решить, что нам не стоит разговаривать вообще. Ужас сковал меня, даже когда я поняла, что это может быть к лучшему. Было бы кошмарно больно, но не так, как потерять дружбу с Абилин.

Или нет?

***

Вечеринка Мерлина проходила на крыше высококлассного отеля с видом на реку Чикаго, и к тому времени, когда мы с Абилин приехали, все было в полном разгаре. Дедушка приехал до нас, потому что планировал уехать раньше, чтобы успеть на позднюю деловую встречу. Абилин настояла, чтобы мы приехали туда через час после начала, чтобы не выглядеть отчаянными или хуже того — вынужденными вести беседы с несущественными людьми. Я закатила глаза, но не стала спорить. Я все еще изводила себя мыслями о том, что происходит вокруг Эша, и меня не нужно было уговаривать задержаться в своей комнате на лишний час.

Но прибыв на место, я должна была согласиться с тем, что Абилин приняла правильное решение. Гораздо легче, выйдя из лифта, раствориться в толпе светской болтовни, чем стоять в стороне и неловко разглядывать новоприбывших гостей. Я предложила Абилин напитки и отошла от нее, смущенно поправляя подол короткого малинового платья, которое купила благодаря ее уговорам.

— Мисс Гэллоуэй, — послышался голос позади меня.

Вздрогнув, я обернулась и увидела Мерлина, который стоял позади меня, как всегда элегантный, в костюме-тройке. Даже его взъерошенные сильным ветром черные волосы выглядели изысканно. Но вся эта элегантность не могла скрыть враждебность, сверкавшую в глазах цвета оникса, и недоброжелательность, что виднелась в уголках тонкого рта.

— Мистер Рис, — вежливо сказала я. Мой голос задрожал от волнения, и я отвернулась. Но Мерлин поймал меня за руку и отвел подальше от толпы, в дальний угол внутреннего дворика.

— Я знаю, что ты здесь из-за своего деда, — сказал он, как только убедился, что нас никто не слышит. — И из-за моего уважения к нему, я пригласил и тебя. Но ты должна уйти.

— Вы хотите, чтобы я ушла? — удивленно спросила я. Я даже не могла предположить, что этим вечером буду волноваться о подобном. Что реально буду нежеланным гостем.

— Конечно.

— Конечно? — повторила я. — Прошу прощения. Я не понимаю. Я сделала что-то не так? Вы… ненавидите меня… или что-то вроде этого?

— Ненависть — это слово, которое использует лишь молодое поколение, — сказал он, смотря на меня с раздражением и недовольством. — У меня нет причин ненавидеть тебя. Наверняка тебе приходило в голову, что я не действую и не говорю без веских на то оснований.

— Тогда, может, есть причина, по которой вы не хотите видеть меня здесь?

Лицо Мерлина смягчилось, и я увидела, что под его острым хищным взглядом, он был красивым мужчиной. Красивым и усталым — как Эш, когда я впервые встретила его.

— Есть веская причина. Я не хочу видеть тебя здесь или кого-то другого, о ком забочусь, потому что это может ранить. Но, полагаю, слишком поздно об этом говорить. — Он вздохнул и вытянул шею. — Ты помнишь, как в Лондоне поцеловала Максена?

Жар опалил мое лицо.

— Да. Но это не ваше дело.

Он еще раз вздохнул.

— Это мое дело. Мне не нравится, что я не могу влиять на многие подобные ситуации. Видишь ли, я очень беспокоюсь о Максене. Я верю, что когда-нибудь, очень скоро, он станет больше, чем просто героем. Я думаю, он собирается стать лидером. Но лидер настолько силен, насколько сильны люди вокруг него, и потому его окружение крайне важно.

Я рассердилась от подобного заявления.

— Я не плохой человек, мистер Риз. И меня нельзя назвать глупой и слабой девушкой.

— О, нет, — сказал Мерлин, покачав головой. — Ты не так меня поняла. Ты слишком противоположна им.

Я понятия не имела, комплимент ли это или предупреждение, но я знала, что не хотела отпускать Эша, не ради Мерлина.

— Вы меня не убедили.

Мерлин печально улыбнулся.

— Дело в том, мисс Гэллоуэй, что мне не нужно вас убеждать. Теперь все кончено, к лучшему или к худшему, — затем он взял меня за плечи и повернул лицом к другим гостям. Шум вечеринки исчез, слышался лишь звук моего прерывистого дыхания и ветра, доносившегося с реки.

Эш. Эш был тут.

Я глубоко вздохнула.

И затем Эш обернулся. Я увидела, как его рука обнимала симпатичную брюнетку. Она улыбнулась ему, он наклонился, поцеловал ее в нос, и они оба рассмеялись. Солнце осветило великолепное кольцо на ее левой руке.

Эш был здесь с другой женщиной. Тот самый Эш, который почти поцеловал меня сегодня днем, прижимая к себе. Тот, который вдыхал и целовал мои волосы, как будто это было единственное, что он хотел чувствовать; единственный запах, который желал ощущать. Во мне вспыхнула ярость, и тогда я вспомнила, как он отошел от меня во дворе, — сомневающийся, встревоженный. Он сказал, это неправильно, мне очень жаль. Как жалко он выглядел, когда сказал, что нам нужно будет поговорить сегодня вечером.

Разумеется. Теперь все стало понятно — прерванный поцелуй, сожаление, разговор.

Моя грудь сжалась, и где-то внутри меня умерла храбрая мерцающая маленькая надежда, оставив только дым и слабое осязание того, что могло быть.

— Вчера он попросил ее руки, — сказал Мерлин, его мягкий голос пронесся сквозь ветер. — Теперь ты понимаешь.

Мне казалось, что я не могу дышать. Не могу думать.

Но да, теперь я понимала. Я определенно могла это понять.

— Вот от чего я пытался тебя оградить, — продолжил он спокойно. — От столь, ох… публичного объявления.

Я заставила себя отвернуться от счастливой пары, чувствуя слабость и растерянность.

— Естественно, он встретил другую, — промямлила я, скорее себе, чем ему. — Это правда. Он не монах. Почему бы ему не встречаться с кем-нибудь?

Но я никогда не представляла Эша с другой женщиной, никогда не думала о подобном, и увидеть это в реальности было жестоко. Он был красив и знаменит, добр и восхитителен, почему бы ему не влюбиться в красивую женщину? Почему я не подумала об этом?