Она стонет, её веки трепещут.

Я поднимаю её ногу выше на свою талию, и она вздыхает так, словно у неё приступ паники.

— Я не могу… — она качает головой из стороны в сторону.

Я целую её губы и на секунду замираю.

— Ты можешь, Дэйз.

Я знаю. Это чертовски интенсивно. Эти чувства ослепляют.

И мы на мотоцикле, вместе на нём. Я опускаю её ногу и притягиваю её ближе к своей груди, так что она оказывается в сидячем положении. Инстинктивно её ступни ложатся на сиденье позади меня, а ноги обхватывают мою талию.

Она крепко сжимает мой член, пока я двигаюсь в неё. Я кладу руку ей на поясницу, и стон царапает моё горло. Блять.

— Это… — начинает она, а потом вскрикивает, её внезапный оргазм заставляет её тело прижаться к моему и делаю ещё два толчка, прежде чем кончить, мой разум разбивается на миллион гребаных осколков. Пока она сокращается вокруг меня, приходя в себя, она начинает смеяться от счастья.

Это полный, меняющий мир смех. Даже когда она на мгновение запечатлевает в своей голове этот образ — нас двоих, настолько близких и родных, насколько это вообще возможно, на этом спортивном мотоцикле, — она всё равно улыбается, как будто это лучшая картина в мире.

Она встречает мой взгляд.

— Это была лучшая поездка, на которую ты меня когда-либо брал.

Я крепко целую её, а затем говорю: — Хочешь прокатиться ещё раз?

В ответ она обхватывает меня за шею и придвигается ближе, её улыбка озаряет вселенную.

Красная пыль клубится вокруг нас. Мне похуй. Я занимаюсь с ней любовью, будто это самое первобытное знание в мире.

Как будто наши тела созданы для этого.

Я еду всю ночь. Часть ночи Дэйзи спит в моих объятьях, сидя задом наперёд и повернувшись ко мне лицом. Думаю, в среднем она спит около четырех часов в сутки, что лучше, чем то, что происходило под действием Ambien. Но я бы хотел, иметь возможность обнимать её всю ночь, без беспокойства, без моментов, когда она просыпается и мучается, пытаясь вернуться ко сну. Я просто хочу того, что было у неё до СМИ, до психической травмы.

Она делает всё больше успехов. Однажды ночью мы остановились в отеле, и мне не пришлось выполнять нашу рутину: показывать ей, что я запер все двери и проверил ванную. Она смогла поспать пару часов без этих знаний и чувствовать себя в безопасности.

Я целую её в макушку и еду дальше.

Рассвет пробивается сквозь горизонт, оранжевые и красные цвета переливаются вместе. На западе тихая атмосфера успокаивает меня, проясняя голову. Я думал, что смогу показать это своему брату. Я думал, что мы сможем разделить это, но обстоятельства, судьба или что-то ещё разлучили нас.

Провести это время с Дэйзи значит не меньше, но я понимаю, что каждое мгновение, проведенное с ней, — это мгновение, проведенное вдали от Ло во время его выздоровления. Какая-то часть меня рада быть в Юте, встретиться с ним, чтобы быть рядом, если я ему понадоблюсь.

Другая половина эгоистично хочет вернуться к фантазиям, которые были у меня с Дэйзи, — спрятаться ещё на несколько часов, прежде чем реальность обрушится на нас.

Я поворачиваю за угол, и мотоцикл дребезжит по гравийной дороге, пробуждая Дэйзи ото сна. Я паркуюсь у смотровой площадки и снимаю с неё шлем, прежде чем снять свой.

Она трёт глаза и щурится от солнечного света.

— Который час? — спрашивает она, зевая.

— Утро.

— Очень… — она снова зевает, — …точно подмечено, — она поворачивает голову, чтобы увидеть восход солнца, теплое сияние окрашивает её лицо. — Это великолепно…

Но ничего не сравнится с ней.

Мой телефон жужжит в кармане, и она обхватывает меня за талию, пока я проверяю его одной рукой.

Коннор: Мы в Каньонленде. Пришлю тебе геолокацию. Встретимся там.

Я получаю геолокацию и сверяюсь с картой.

— Мы в десяти минутах езды, — говорю я Дэйзи. — Они уже там. Ты готова увидеть своих сестер?

Она кивает, но я вижу легкое беспокойство в её глазах. Раскрыть им наши отношения — это первый шаг перед тем, как она расскажет об этом своей маме. Женщине, которая презирает меня, и я боюсь, что когда она увидит лицо Дэйзи, она возненавидит меня ещё больше.

Мы снова надеваем шлемы, и она меняет позицию, садясь позади меня. Я начинаю двигаться, направляясь в нужную сторону.

Через семь минут я сворачиваю куда-то к Грин-Ривер, вокруг не очень много машин. Мамонтовые каньоны и красные скалы украшают местность. Я узнаю черный внедорожник, припаркованный у начала туристической тропы, но никого из них поблизости не вижу.

Я снова проверяю указатель и понимаю, что они отправились в поход к одной из арок, сложенных из той же красной породы. Это популярные образования, поэтому я не удивлен, что они находятся рядом с ним. Я просто удивлен, что Роуз пошла туда на своих тринадцатисантиметровых каблуках.

Нам требуется около пяти минут, чтобы пройти по красной грязи и найти их под большой скалой, уходящей в небо. Когда жаркое солнце начинает подниматься, большие тени исчезают, повышая температуру.

— Привет, ребята! — Дэйзи машет им рукой, и все они поворачиваются, но ни один не идёт к нам на встречу. Все они просто смотрят.

И именно в этот момент я понимаю, что что-то, блять, не так.

С каждым шагом моё нутро сжимается, и я не могу оторвать глаз от брата. Его скулы заострились, глаза холодные и злые. Он не может всё ещё злиться на меня за папарацци? Я думал, Коннор успокоил его. Но Ло любит затаивать на меня чертову обиду. Да, я проебался. Папарацци нашли наш кемпинг в Теннесси и разрушили мои обещания ему. Но его ярость, похоже, на другом уровне.

Более глубокая.

Более оголённая.

Накопленная за многие годы боли.

— Классная прическа, Дэйз, — говорит Лили, когда мы подходим ближе, но её голос ломается, будто она знает, что сейчас произойдет что-то плохое.

А мой брат — он тяжело дышит, в его янтарных глазах плещется чистая злоба. Его ноздри раздуваются, а затем он начинает идти ко мне.

Я останавливаюсь на месте.

— Дэйзи, — говорю я ей. — Иди к своим сестрам.

— Райк…

— Иди, блять, — рычу я.

Она отступает от меня, не присоединяясь к своим сестрам. Но она дает мне достаточно места, когда мой брат приближается с ледяным взглядом.

Я не знаю, в чём дело.

Может, наш отец.

Может, Дэйзи.

Может, что-то ещё.

Может, всё вышеперечисленное.

У меня целый список плохих поступков с благими намерениями.

— Ло, — я протягиваю руки в знак защиты, капитуляции, прощения. Я поднимаю белый флаг. Я не хочу его бить. Я не могу его ударить. — Что случилось? Давай поговорим об этом.

Теперь он всего в трёх метрах от меня.

— Ты хочешь поговорить об этом? — его голос полон боли. — Я дал тебе миллион чертовых шансов поговорить об этом, — усмехается он. — Мне так надоело с тобой разговаривать.

Его кулак летит и сильно бьет меня в челюсть. Я падаю, когда его колено прилетает мне в живот.

Я грубо кашляю.

— Ло, остановись! — кричит Дэйзи.

Я поворачиваю голову, и моё сердце подпрыгивает к горлу. Она бежит к нам, но Коннор быстрее и сильнее. Он подхватывает её, пока она бьётся в его руках.

Мои глаза смягчаются в знак благодарности. Я едва успеваю выразить свои чувства, как Ло снова бьёт меня по лицу. Я поворачиваю голову и сплевываю кровь на землю.

Я слышу, как Лили на заднем плане пытается сказать Ло, чтобы он успокоился. Я слышу, как Коннор говорит всем девочкам, чтобы мы разобрались между собой.

Он знает, что рано или поздно эта драка должна была произойти.

Наконец-то это произошло, и агония разрывает мою грудь. Не от физической боли. Даже когда его третий удар попадает мне в челюсть — я могу выдержать эти удары.

Но мучение в глазах моего младшего брата. Он смотрит на меня так, будто я предал его. Будто я разрушил его жизнь. Будто я разорвал его гребаную душу. Я не хотел никому причинять боль. Я не хотел причинять ему ещё больше страданий. Ты должен был оставить его в покое.