— Делать мне больше нечего, — грубит она в ответ.

— Какие у нас планы на сегодня?

— У нас? — бросает она через плечо.

— У нас, — улыбаюсь я. — Вчера все пошло наперекосяк, нужно это исправлять.

Она резко тормозит и сверлит меня глазами. Я даже успеваю подумать о том, что она откажет, такой у нее серьезный и суровый взгляд. И я оказываюсь прав.

— Мне некогда, — решительно говорит она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо. — Нужно заниматься.

— Можем позаниматься вместе, — предлагаю я, про себя раздражаясь на эту зацикленную на уроках заучку.

Она хмурит брови и продолжает пилить меня прищуренным взглядом. Затем вдруг наклоняет голову и резко спрашивает:

— Зачем?

Я теряюсь, но только на секунду. Если бы она знала, какие у меня на нее планы. Если бы знала, что это из-за меня она получила свое прозвище, и теперь половина школы перешептывается и смеется за ее спиной… Но она не знает.

— Что «зачем»? — строю из себя дурачка.

— Зачем тебе это? — невозмутимо продолжает она. — Пригласил бы ту девчонку, которая только что слюни на тебя пускала.

Это мне нравится. Не могу скрыть улыбку, растекающуюся по моему лицу. Увидев мою довольную физиономию, Плакса кривится и срывается с места.

— Ревнуешь? — снова догоняю ее. — Не стоит. Поклонницы всегда где-то поблизости. Что уж тут поделать, если я так красив?

У Плаксы такое выражение лица, будто бы ее сейчас стошнит. Она качает головой и молчит. Когда мы доходим до дверей из школы, она поворачивает голову ко мне:

— Ты не ответил на вопрос.

Хмыкаю и отворачиваюсь от нее.

— У кого-то совсем плохи дела с самооценкой, если нужен ответ на этот вопрос.

— И все же? — я ждал, что она смутится, но не тут-то было. Надо же.

— Ну, допустим, ты мне интересна.

Она сбавляет темп и заглядывает в мое лицо. В ее черных глазах пляшут озорные огоньки. Внезапно я чувствую себя утратившим контроль, и мне это совсем не по вкусу.

— Хорошо. Позанимаемся вместе, — милостиво соглашается она, и мне хочется удавить ее.

Как же так случилось, что она вынудила меня сказать эти слова? Конечно, это все не в серьез, но все же как-то противно. Больше никто не превратит меня в слабака и слюнтяя. Несмотря на все недостатки моего отца, в некоторых вещах я его понимаю. Он не придает значения мимолетным связям. Для него это эмоциональная разрядка, выплеск негатива, не более того. Может быть, именно поэтому, возвращаясь домой к семье, он такой спокойный и хладнокровный. Может быть, так и надо. Хотя я все же считаю, что при таком образе жизни обзаводиться семьей – страшная ошибка. Потому что от последствий не скроешься.

­Я отмахиваюсь от сумбурных мыслей и слежу за тем, как Плакса сворачивает в библиотеку и придерживает для меня дверь. Я застываю на месте и сдвигаю брови.

— Ты серьезно?

Она равнодушно пожимает плечами и заходит внутрь. Я сердито выдыхаю через нос, глядя на то, как за ней закрывается дверь. Мне в очередной раз безумно хочется свалить отсюда, забить на чертово пари и пойти в какой-нибудь клуб. Вместо этого я забегаю в библиотеку вслед за Плаксой и хватаю ее за локоть. Она вздрагивает от неожиданности и посылает мне хмурый взгляд. Замечаю, что толстая дама-библиотекарь не сводит с нас глаз, и наклоняюсь ближе к умнице и отличнице.

— На улице прекрасная погода, — говорю я, — солнышко светит, птички поют, весна, а ты собираешься торчать здесь? Мы могли бы позаниматься на свежем воздухе. Здесь вообще проветривали когда-нибудь?

Библиотекарша вперевалочку уже движется в нашу сторону. Щеки Плаксы быстро краснеют. Она нервно дергает плечом, избавляясь от моей руки, и вылетает из библиотеки. С улыбкой показываю толстухе на прощание знак мира в виде буквы V и двигаюсь в сторону двери. У нее такое выражение лица, будто бы это не библиотека, а церковь, а я – демон, решивший заглянуть на огонек. Забавно.

Мое приподнятое настроение портит Плакса, налетевшая на меня, как только я оказался в коридоре.

— Что ты творишь? — злится она. — Если учеба тебя не интересует, оставь меня в покое!

Молча следую за ней, развлекая себя тем, что глазею по сторонам. Все классы закрыты, только дверь в кабинет химии чуточку приоткрыта.

— Интересно, есть здесь хоть один человек, способный зайти в библиотеку и не умереть со скуки?.. — ворчит Плакса себе под нос.

— Ничего не имею против библиотек, — отзываюсь я, — но предпочитаю ходить туда один. Считаю, это место священно и совсем не предназначено для болтовни.

Плакса, по-моему, от такого заявления дар речи потеряла. Того и добивался. Заливать красиво я умею и даже горжусь этим. В ее взгляде что-то меняется. Неужели кто-то начинает меня уважать? Замечает мою ехидную ухмылочку и тут же отводит взгляд.

— А ты, кстати, совсем не умеешь общаться, — заявляю я.

Ожидаю, что она станет защищать себя и протестовать, но в ответ она только фыркает.

— Я ведь не просто хочу с тобой делать домашку, — терпеливо продолжаю я. — Я хочу узнать тебя, а ты тащишь меня туда, где за разговоры бьют по рукам линейкой.

Она усмехается и качает головой. Полдела, считай, сделано. Я почти ее рассмешил.

В этот самый момент мы проходим мимо приоткрытой двери класса химии. Та вдруг распахивается, и из кабинета выносится Тима. Он едва не сбивает с ног Плаксу. Если бы я вовремя не загородил ее собой, она бы снова собирала пыль с пола.

— Осторожнее!

— Из… Извини, — смущенно бормочет Тима, и его глаза широко распахнуты. Он явно не ожидал наткнуться на кого-то в коридоре.

— Тима-Тима, — протягиваю я. — Уроки давно закончились. Что ты здесь делаешь?

Не свожу с него глаз. Вот это уже интересно, потому что его уши красные, как маки. Он чего-то скрывает, и ему стыдно.

— Просто задержался, — быстро отвечает он. — Дела были. Ладно, мне пора бежать. Не надо!

Последнюю фразу он говорит мне, но опаздывает. Я уже приоткрыл дверь и увидел все, что хотел. Изо всех сил стараюсь не заржать и адресую другу многозначительный взгляд. Замечаю, как его лицо начинает покрываться пунцовыми пятнами. Тима совершенно не умеет врать и выкручиваться. Его тело всегда выставляет все напоказ. Он кивает на прощание Плаксе и быстро движется по коридору.

Через секунду я оглядываюсь и встречаюсь с другом глазами. Он едва заметно отрицательно качает головой. Ну, что ж. Я и не собирался ничего выбалтывать Феде. По крайней мере, пока что.

Мы устроились в сквере неподалеку от школы. На улице действительно красота: лучше, чем в библиотеке. Солнце нежно ласкает мою бледную кожу, и я не щурюсь от удовольствия только потому, что мой самодовольный спутник тогда непременно скажет что-то вроде: «я же говорил!».

Раскладываю на длинной скамейке учебники и тетради. Калиновский молчит и смотрит перед собой. Не знаю, рядом с ним я чувствую себя как-то иначе. Пока не понимаю, нравится ли мне это чувство или же нет. Вспоминаю времена, когда мне нравился один мальчик, давно, еще в прошлой школе. Рядом с ним мне было некомфортно, я замыкалась, становилась еще более молчаливой, чем обычно, боялась повести себя как-то не так, сказать что-то не то. С Калиновским все по-другому. Я не испытываю чувство тревоги или страха, не слежу за словами и не боюсь сказать лишнего. Сравнивать этих двоих, конечно, странно, но выбора у меня нет. Во-первых, потому что с другими мальчиками наедине время я не проводила никогда: не в моем это характере.

А, во-вторых, Калиновский, в отличие от того добродушного болтливого мальчишки, мне ни капельки не нравится! Это только игра, и, несмотря на ощущение какой-никакой безопасности, нужно быть настороже. Сегодня мне удалось выбить из него некое признание в симпатии, и это было здорово, хоть я и знаю, что это ложь. Просто смотреть на то, как избалованный богатенький мальчик теряет свою власть, - услада для моих глаз.