— Прошу прощения, но снаружи вас ждет друг.

— Друг? Кто именно?

— Он просил передать вам только эту фразу.

Быть не может! Оставляя Карину сидеть в недоумении, несусь к входной двери, хватаю куртку и выскакиваю на улицу. Бегло осматриваюсь по сторонам и замечаю его в саду на скамейке. Он тоже видит меня и расплывается в улыбке.

— Племянник.

— Влад?! — не верю своим глазам. — Ты как здесь? Какими судьбами?

— Я тоже соскучился по тебе, — отзывается он, поднимается на ноги и крепко обнимает меня.

Это, пожалуй, единственный человек, которому я всегда рад.

— Зайдем в дом? — предлагаю я и тут же добавляю. — Там никого нет, можешь быть спокоен.

— Да? — недоверчиво переспрашивает Влад и кивает в сторону крыльца.

Поворачиваю голову и вижу Карину, закутанную в плед и внимательно следящую за нами.

— Новая Джульетта? — улыбается он мне.

— Не мели чушь! — огрызаюсь я и машу рукой Карине. — В другой раз, ладно?

— А она не разнесет дом? — задумчиво спрашивает Влад, пока мы идем к его мотоциклу, который он оставил на подъездной дорожке. — Все-таки бросаешь девчонку ради какого-то мужика. Может и вспылить.

— Пусть разносит, — флегматично отзываюсь я. — Все равно там домработница.

До бара добираемся с ветерком. Я уже и забыл, каково это, тусить с Владом. Долгое время он жил за границей, то ли на Кипре, то ли в Америке. Не удивлюсь, если на необитаемом острове, от него можно ожидать всего, что угодно. Каждый вечер, проведенный в его компании, – приключение. Даже дух захватывает.

Он останавливается возле своего любимого бара. На том даже вывески нет, а чтобы оказаться внутри – надо спускаться по ржавой не внушающей доверия лестнице. Влад любит это место не просто так. Во время своей юности он частенько «отжигал» здесь. Ностальгия у него, одним словом. Я бы предпочел совсем другое заведение, но спорить с Владом – себе дороже.

Он усаживается на барный стул и подмигивает мне. Я кошусь на соседний стул с отвращением: такой на нем добротный слой пыли. Влад непонимающе сводит брови, следит за моим взглядом и прикрывает глаза.

— Совсем ты избаловался, старина, — мягко говорит он и смахивает пыль голой рукой. — Когда-то на этом стуле сидел один мой друг. Добродушный парень, мухи не обидит. А в тот вечер так надрался, что разбил о собственную голову бутылку. Времена были…

Он улыбается воспоминаниям и почесывает щеку с недельной щетиной. Замечает в углу бармена и машет ему рукой, делает заказ.

— Как ты вообще? — спрашиваю я, осторожно приземляясь на этот злосчастный стул. — Почему не позвонил? Если бы я знал, что ты будешь в городе…

— Да брось. Ты же знаешь меня. Лучше расскажи, как ты? Удалось унять тоску?

С Владом хорошо, но иногда я забываю, как много он знает. В мои худшие моменты жизни он оказывался рядом и играл роль моей жилетки. Теперь приходится расплачиваться за собственную слабость: говорить о том, о чем хотел бы забыть навсегда.

— Да, конечно. Время лечит. Все проходит, — сыплю банальностями я.

— То есть, нет, — заключает Влад и поднимает высокую пивную кружку. Делает внушительный глоток и утирает пену с губ.

— Не знаю, — говорю я честно. — Иногда вспоминаю. Часто езжу на Плато.

— Где она сейчас? — спрашивает Влад серьезно.

— Диана? — зачем-то переспрашиваю я, и мне становится не по себе, так давно не произносил ее имя вслух, что даже сердце екнуло. — Откуда же мне знать? Пишет картины, наверное, выставки устраивает. У нее ведь талант. А спонсоры найдутся.

Последнее предложение говорю сухо и презрительно, сам не узнаю свой голос. Хотя, в любом случае, от Влада ничего не утаить, как бы я ни пытался.

— Художницы – они такие, — повторяет Влад то, что уже говорил мне, по-видимому, слова поддержки закончились. — И неужели больше никого нет? Никто не зацепил?

— Мне это больше не нужно, — отвечаю отстраненно и смотрю в сторону. — Беру пример с твоего брата. Если не усложнять, то и мучиться не придется.

Брат Влада – мой отец. Не знаю, что они не поделили, но мой дядя никогда не заходит в отцовский дом. Они не общаются и не терпят, когда в разговоре упоминают, что они родственники. Поэтому я жду взрыва, но Влад выглядит на удивление спокойным. Он вздыхает и делает очередной глоток.

— Ты на Стаса не смотри. Твой отец занимается тем же, что и ты: старается залечить раны. Ведет себя, как мальчишка. Пора бы давно все забыть. И тебе, и ему.

— Что забыть? — уточняю я и натыкаюсь на встревоженный взгляд Влада. У него такой вид, будто он запамятовал, что здесь не один.

— Ай, да плевать. Снимай ты свою куртку, хватит париться! Давай выпьем за встречу. Не бойся ты, оно не отравлено.

Мы чокаемся кружками и выпиваем. Я стягиваю куртку и кладу к себе на колени.

— У тебя что-то выпало.

Влад наклоняется и поднимает с пола мой блокнот. Прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, он открывает его и рассматривает мои рисунки с присущим только ему вниманием и интересом.

— Ну, насмотрелся? — быстро спрашиваю я и тянусь, чтобы забрать свою вещь, пока не поздно, но он поворачивается ко мне спиной и продолжает листать мои рисунки.

— А ведь если бы не твоя Диана, ты бы так не умел, — философским тоном говорит Влад, а к моему горлу подкатывает ком. — Научись быть благодарным.

— Поблагодарить ее? — шиплю я и осушаю кружку. — Серьезно? Поблагодарить за то, что влюбила меня в себя? Или за то, что искала вдохновения в штанах других мужиков? А может, за то, что превратила меня в бесчувственное чудовище?

Влад поворачивается ко мне, и к моему удивлению на его лице появляется улыбка.

— С каких пор ты мне врешь? — спрашивает он и показывает мне мою последнюю зарисовку.

Все-таки увидел. Черт.

— Это ведь не Диана. Кто это, Матвей?

— Никто.

Влада я люблю, но рассказывать про Плаксу ему я не планировал. Он, конечно, не осудит, но, глядя в его глаза, я начну осуждать себя сам. Так он влияет на меня. Не знаю, почему.

Он пытливо пялится на меня. Объяснений не избежать. Поэтому я заказываю себе еще пива. А потом - еще.

— Просто у нее красивые глаза, — бессвязно бормочу я, Влад придерживает меня за плечи, иначе бы я точно уже валялся на полу. Мы выходим на улицу, и он прислоняет меня к холодной стене и лезет в карман за телефоном.

— Она не от мира сего, — продолжаю я, тряся его за рукав. — Колдунья! Настоящая колдунья. Правда же? Ты же видел! Скажи!

— Околдовали тебя, значит, — смеется он, а мои глаза закрываются. Эти его слова - последнее, что я помню.

— И что теперь? Конец? — Оксана сидит на постели, поджав под себя ноги и внимательно смотрит на меня.

— Да, — отвечаю резко и быстро, надеюсь, она не станет меня разубеждать. — Вот, я принесла твои вещи. Постирала, пока мама не видела, иначе было бури не миновать. Извини, что отдала не сразу.

Подруга не обращает внимания на сумку с одеждой и продолжает задумчиво разглядывать мое лицо.

— Я так и не поняла, что именно пошло не так, — говорит она, чуть нахмурив брови. — Матвей что-то сделал? Что-то сказал тебе?

­— Да просто он – козел. Вот и все. Не о чем тут говорить.

Я хочу побыстрее закончить с этим, потому что, если тянуть, Оксана может заметить, что я что-то скрываю. Я пока не решила, стоит ли ей говорить о похождениях ее ненаглядного Тимофея. Лезть в чужие отношения – так себе затея. Скорее всего, останешься крайней. А с другой стороны, может, ей лучше узнать побыстрее, что у нее нет с ним шансов. Я же вижу, как ей тяжело.

— Ты что-то недоговариваешь, — все-таки замечает подруга и облизывает пересохшие губы.

— Ладно, — нерешительно бормочу я, все равно она все видит по моему лицу.

Я замолкаю на несколько секунд, размышляя, как лучше преподнести ей неприятную информацию. Скольжу взглядом по длинным радужным шторам, чуть дрожащим от сквозняка, по ореховому гардеробу с приоткрытыми дверцами, по сиреневому бархатному покрывалу, на котором сидит Оксана. Останавливаюсь на лице подруге и тяжело вздыхаю.