Глядя прямо на них, поднимаю стакан, мол, пью на этих здоровье и делаю несколько внушительных глотков. Вкус противный и странный, горло обжигает так, что, создается впечатление, будто в этот момент я могу дышать огнем. К моему облегчению, стакан как по волшебству вылетает из моей руки и устремляется прямо вниз с крыши.

Прямо над моим ухом Юля ругается так, что любой сапожник бы позавидовал. Все эти отвратные слова так не вяжутся с ее тоненьким милым голоском, что я таращусь на нее во все глаза. Тогда и понимаю, что стакан не просто так полетел вниз, его выбила у меня из рук Юля. Какого черта?! Мое новое платье липнет к телу, половина этой едреной жидкость пролилась в полете прямо на меня.

— Что ты творишь?!

— Не пей эту гадость, — отвечает Юля, ее щеки раскраснелись, а дыхание все еще сбивается, но она уже контролирует свою речь и действия, даже улыбаться пытается. — Пойдем я налью тебе газировки. Хорошо?

А потом я скашиваю глаза и натыкаюсь взглядом на лицо Карины. Оно перекошено от злобы и негодования. И я все понимаю. Сразу же, моментально.

— Что там было? — спрашиваю Юлю ровным голосом.

Она качает головой, поджимает губы. Молчит.

— Спасибо, — искренне говорю я.

Она морщит лоб и берет меня за руку.

— На фиг газировку. Налью тебе воды. Пойдем. Нет, не туда. Обойдем с другой стороны.

Мы обходим толпу, и я наклоняюсь к самому уху Юли.

— Почему ты так ее боишься?

Она удивленно взмахивает ресницами.

— А ты не боишься? После этого? Я веду тебя к выходу, окольными путями. Тебе нужно уйти. Сейчас же.

Вырываю у нее руку и резко останавливаюсь. Здесь музыка тише, и людей почти что нет. Разве что несколько влюбленных парочек уединились и смотрят на звезды. Или… милуются. Блин, да мы выбрали для остановки худшее место на свете!

— Я не собираюсь сбегать, — говорю уверенно и, надеюсь, убедительно, — у Карины больше нет повода для ревности. У меня с Калиновским ничего нет. Так и передай ей. Пусть оставит меня в покое. А вообще, знаешь, я сама ей все скажу!

— Нет! — Юля взвизгивает и вцепляется в мою руку острыми ногтями. — Только не сейчас. Она не в духе.

— Да мне плевать!

Не без труда отцепляюсь от хватких пальцев Юли и резко разворачиваюсь на каблуках. И… сталкиваюсь в упор с каким-то парнем. Наши лбы стукаются в лучших традициях сопливым мелодрам. Мы одновременно хватаемся за головы. И так же одновременно начинаем смеяться. Цирк, не иначе. Хоть у меня и немного темнеет в глазах, успеваю отметить, что парень-то очень даже ничего.

— Извини, — отсмеявшись, говорит парень, поглаживая ушибленную голову. — Не смотрел, куда иду.

— Да чего уж там, — бормочу я сконфуженно, — на меня уже пролили какую-то отраву, дважды пытались прогнать, так все и должно было закончиться.

Парень улыбается. У него возникают ямочки на щеках, а улыбка такая добрая и широкая, а еще он не пользуется гелем для волос, что для парней из нашей школы – небывалая редкость. Каштановые волосы топорщатся в разные стороны, ниспадают на глаза, и он то и дело трясет головой, чтобы ничто не мешало обзору.

— А может, начаться? — он говорит это с такой теплотой, что я даже напрягаюсь: а не замышляет ли он что-то недоброе?..

Сомнения все пропадают, когда мы начинаем общаться. Узнаю, что он не из нашей школы, что несказанно меня радует. Значит, обо мне, наверняка, не слышал. Зовут его Андрей, и это имя ему идет. И он совсем не похож на Калиновского. Никакого высокомерия, надменных взглядов с высока и насмешки в глазах. Он робок и нечасто смотрит мне в глаза, смущается и иногда не находит слов. Читает книги и не пьет алкоголь. У него в руках – бутылка с водой. И на протяжении всего разговора он теребит этикетку, пока от отрывает ее совсем. Вместо того, чтобы сбросить ее с крыши, как поступил бы, мне кажется, любой школьник, он заботливо сворачивает ее и отправляет в карман. Этот Андрей – какое-то чудо. Идеальный вариант для меня. Да и в те редкие моменты, когда он все же смотрит на меня, его лицо застывает, а глаза светятся от восторга.

Одного я не пойму: почему, черт возьми, почему мне так скучно?! Почему я постоянно представляю, что он – это вовсе не он, а совсем другой человек. Жестокий и холодный. С легкой ухмылкой и злыми словами, готовыми сорваться с его губ в любой момент. Забудь ты уже про Матвея, забудь! Перед тобой сидит твой принц, пусть и без коня. Просто…

Я не отдаю себе отчет в том, что делаю. Я просто беру за подбородок этого испуганного парня и притягиваю к себе.

— Трубку не берет, ­— злюсь я, посылая очередной хмурый взгляд в сторону Тимы и Оксаны.

Мы сидим у нее в квартире, точнее, они сидят, а я болтаюсь по комнате, как придурок.

— Да сядь ты уже, не нагнетай, — просит Тим и поворачивается к Оксане. — Тебя точно не приглашали на тусовку? Ты же у нас девчонка популярная.

Оксана избегает его взгляда, смотрит в стену и явно о чем-то размышляет. Я сбрасываю звонок и мчусь к ней.

— Ты что-то знаешь? Говори, ну же!

— Отцепись от нее, Мат, в самом деле, что с тобой?

Послушно убираю руки с плеч Оксаны и усаживаюсь на пол перед ними, опустив голову.

— Это правда настолько серьезно? — кисло спрашивает девчонка и повышает голос на полтона. — Потому что, если нет, Матвей, я…

— Правда! — обрываю ее. — Карина совсем с катушек слетела. Она может навредить твоей подруге, как ты не понимаешь!

Она прикусывает губу, на мгновение поднимает глаза к полотку, затем с видимым усилием выдает:

— Сегодня у них вечеринка на крыше. Но я не уверена, что Леся с ними…

— На крыше?! — содрогаюсь от одной только мысли.

Тим как-то недоверчиво смотрит на меня.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — осторожно спрашивает он, боится меня вконец взбесить.

— Если вам плевать, — сердито отзываюсь, — то я пойду туда один.

— Нет, мы пойдем! — тут же вклинивается Оксана, и я слышу, как она резко несется за мной к выходу.

Всю дорогу я иду впереди них и слушаю шушуканье за спиной. В один момент Оксана повышает голос, и я могу разобрать слова.

— Ты, действительно, веришь в это? — спрашивает она.

— А ты нет? Посмотри на него.

Закатываю глаза. На мой взгляд, совсем не время обсуждать мои чувства к Лесе. Не хватало того, чтобы кто-то из них поделился этим с ней самой раньше меня. Выйдет совсем нелепо. Торможу и жду, когда они подойдут.

— План такой: — нервно сглатываю подступивший к горлу ком, — мы находим ее и уводим оттуда. А потом вы дадите мне с ней поговорить наедине.

Оксана смотрит на меня так, будто целится из ружья. Я отвечаю на этот вызов, и она отводит глаза. Тима усмехается и качает головой.

— Разделимся, — командую я после того, как мы оказываемся на крыше среди потной и разрозненной толпы.

Вечеринка уже дошла до момента, когда начали образовываться небольшие группки людей с абсолютно разными интересами, вкусами в одежде и доходами семей. Моя любимая часть. Во всяком случае, раньше была любимой. Никогда не знаешь, с кем столкнет тебя судьба в этот раз. Но сегодня мне начихать на эту вечеринку, и этих малолетних алкашей, и на судьбу тоже. Я высматриваю Лесю в каждой из этих мини-групп, но безрезультатно. Начинаю волноваться. А потом вижу знакомую хитрую физиономию. Карина глядит на меня приветливо, я бы даже сказал – приглашающе. Что ж, примем приглашение.

— Привет, милый, — воркует она и выгибает посильнее спину: она завязала длинную белую футболку узлом, и тут хочешь-не хочешь заметишь ее гладкий ровненький животик без единого изъяна.

Потому как что? Если во внешности нет изъянов, они в голове. Кому это знать, как не мне.

— Привет. Я ищу Полякову.

— Я не удивлена, — процеживает Карина и отворачивается от меня.

Приближаюсь к ней. Мы стоим у самого края крыши. Карина держится за перила, но ее пошатывает из стороны в сторону. Выглядит, честно сказать, довольно стремно.