Я видела, что глаза Руслана выражали искреннее сочувствие. Но он своим подарком меня просто взбесил.

— Я не принимаю подарки от людей, с которыми меня ничего не связывает!

— Что значит — ничего? — удивился Руслан. — Или ты забыла, как хвалила меня за сочинения по литературе?

— Причём тут это? — продолжала я негодовать.

— Какая же ты злюка! — Руслан состроил рожицу.

— Ты хочешь сказать, будто я так выгляжу? — от неожиданности я растерялась. Ведь рожица Руслана напоминала старуху Шапокляк. Вот уж с кем меня никогда не сравнивали! Или я и вправду так состарилась?

— Нет, Лёка! — рассмеялся Руслан. — На самом деле ты очень клёвая! Но злиться тебе точно не идёт.

Я оглянулась в поисках какого-нибудь предмета, которым не жалко было бы запустить в этого нахала, но снова чуть не поскользнулась. Ведь разлитую на полу воду никто не вытер!

— М-да, день пока не закончился. Держись, Люся! — сказала я самой себе.

Руслан опять пришёл мне на помощь. Взяв меня на руки, он прошёл несколько шагов, после чего поставил меня на ноги и, несмотря на моё сопротивление, надел на меня шубку. Затем снова поднял и, глядя на меня смеющимися глазами, пропел мне на ушко:

— Ночь пройдёт, наступит утро ясное…

— На что он намекает? — ужаснулась я про себя, но спрашивать постеснялась.

Усадив меня на переднее сиденье чёрного гелендвагена, Руслан завёл мотор. Мы поехали.

— Лёка, а ведь ты за эти годы нисколько не изменилась. Поразительно! — Руслан улыбнулся.

— Да неужели? У тебя, наверное, Русланчик, проблемы со зрением, — съязвила я, пребывая по-прежнему в шоковом состоянии от его подарка.

Мой бывший в жизни мне ничего не дарил, даже на 8-ое марта. Помню, как я чувствовала себя очень неловко перед коллегами, когда они хвастались своими подарками от мужей или кавалеров. Мне-то предъявить им было нечего. А Валера, будучи в подпитии, говорил, что лучший его подарочек — он сам, и что мне с ним типа страшно повезло.

От этого комплекса неполноценности я избавилась только, когда у меня появились дети, и, как всякая мать, я все свои мысли и силы сконцентрировала на малышах. Теперь на людское мнение мне было глубоко наплевать.

А тут мне шубу вдруг подарили! Чёрт, я терпеть не могу чувствовать себя обязанной! Хотя, клокоча внутри от гнева, я не могла себе не признаться, что в этой шубке, мех которой так приятно ласкал мои подбородок и шею, я ощутила себя женщиной.

Не рабочей лошадкой. Не белкой в колесе. Женщиной! Хрупкой, красивой.

Оказывается, я уже забыла, что значит быть слабой и женственной. Да и как бы я помнила об этом, если работа в овощном ларьке предполагает не только стояние на ногах, но также и поднятие тяжестей?

Бывают дни, когда я едва успеваю наполнять прилавок фруктами и овощами. А покупатели никак не заканчиваются. Но я всё тягаю тяжёлые ящики из подсобки, как ломовая лошадь.

Короче, видок у меня на работе ещё тот! Думаю, мной можно непослушных детей пугать, когда они спать не хотят. Ведь если такое чудо-юдо приснится, потом точно не заснёшь!

И тут однажды ко мне один товарищ родом из южных мест начал клеиться. Каждый божий день приходил за покупками.

Нет, конечно, следует отдать ему должное. Среди его соплеменников нередко встречаются такие нахалы, что чуть ли не с ходу зовут типа на свидание. А этот придёт, купит, что ему надо, и смотрит, прости господи, как баран на новые ворота.

И так покупатель меня достал, что однажды я посоветовала ему сходить в мавзолей.

— А зачем? — от неожиданности у мужчины примерно моих лет его роскошные чёрные усы встали торчком. — Зачем мне этот мёртвый старик нужен?

— А живым ты не нужен! — ухмыльнулась я про себя. — Во всяком случае, мне — точно.

— У вас есть московская регистрация? — ответила я вопросом на вопрос, причём постаралась придать своему голосу официальность, чтоб вызвать к моим словам доверие.

Мужчина оказался догадливым. В том смысле, что он легко попался на мою удочку.

— А что, — спросил он свистящим шёпотом, — если в мавзолей не пойдёшь, то регистрацию не дадут, что ли? Я, девушка, недавно приехал.

— Недавно?.. — хмыкнула я про себя. — Да ты, братец, наверное, уже с месяц мозолишь мне глаза!

Но вслух сказала другое. В этой ситуации главное было — не рассмеяться.

— Вы не знали таких простых вещей? Ай-ай-ай! — покачала я головой. — Москва начинается с мавзолея! Так повелось ещё с советских времён. Ведь Владимир Ильич Ленин — наше всё!

— А что, без мавзолея никак нельзя?

Похоже, моему покупателю совсем не хотелось глазеть на вождя мировой революции.

Ну да, понимаю. С мёртвого что возьмёшь? Но только я уже разошлась. Поэтому, глядя на него честными глазами, сказала:

— Нельзя! Понимаете, этим вы показываете, что принимаете законы Российской Федерации, что не являетесь ни сепаратистом, ни диссидентом, ни психом. Камеры-то всё фиксируют!

— Ну ладно, я пошёл, — сказал мужчина, и больше я ни разу его не видела. Наверное, стоит в очереди к мавзолею.

А на что он рассчитывал? Я за себя и, конечно, за своих детей, постоять сумею! Но сейчас, оказавшись в компании Руслана Таирова, я не знала, что и думать. Мои мысли путались не хуже, чем скакуны в известной песне Олега Газманова.

— Со зрением, Лёка, у меня всё в порядке, — ухмыльнулся Руслан. — А вот ты себя абсолютно не ценишь. Обидно, однако!

— Боюсь, Руслан, это ты меня переоценил. Шиншилла-то дорогая! — кивнула я на шубку. — Вопрос: в честь чего ты мне её подарил?

— Это только начало, — загадочно ответил Таиров.

Зазвонил телефон. Я от неожиданности аж подпрыгнула на месте. Руслан положил руку на моё плечо и включил громкую связь. Из динамика раздался голос Софьи Абрамовны:

— Сынок, ты так внезапно уехал, что я даже не успела тебя поблагодарить за твой подарок. Мне передала его Марина. Спасибо, дорогой!

Только сейчас я вспомнила, что не попрощалась с Софьей Абрамовной, и испытала чувство неловкости. Она так хорошо меня встретила, а я поступила, как форменная невежа!

Стыд-то какой! А ведь Софья Абрамовна пока ещё не в курсе, что я — бывшая учительница её сына. Но как теперь мне исправить эту ситуацию, было непонятно.

Между тем Руслан продолжил разговор:

— Пожалуйста, мама. Надеюсь, шуба тебе понравилась?

— Очень! Я как раз именно такую и хотела.

— Отлично, я очень рад!

— Я так поняла, что ты предложил Людочке её подвезти? Кстати, очень хорошая женщина!

— Да, мама, Людмила Сергеевна мне тоже очень нравится, — Руслан с улыбкой посмотрел на меня. Я покраснела.

— Мне показалось, сынок, Люда тебе очень понравилась, — рассмеялась Софья Абрамовна. — А, кстати, почему ты её назвал по имени-отчеству?

— Так ведь Лёка моя бывшая учительница!

— Та самая, которую ты искал? Как я сразу не догадалась!

— И нашёл! — в голосе Руслана прозвучала гордость.

— Ну, ладно, не буду тебя отвлекать. Пока-пока, дорогой!

— Пока, мама!

Естественно, я не утерпела, чтоб не подколоть Таирова:

— Это кто кого нашёл? Да если бы не твоя мама!

— Я нашёл, — не смутился Руслан. — Ведь сегодня я не собирался заезжать к маме, но потом меня как будто кто-то подтолкнул в бок. И!..

— Хвастунишка!

— Это называется не так, — запротестовал Руслан.

— И как же? — я хоть и хорохорилась, однако, глядя в его зелёные смеющиеся глаза, с ужасом понимала, что больше всего на свете хочу вновь оказаться в объятиях этого харизматичного и красивого мужчины. — Нельзя, Люся! Это твой бывший ученик, — напомнила я себе и от греха подальше крепко сцепила свои руки.

— Пришёл. Увидел. Победил.

— Ах так? — разозлилась я не на шутку и взялась за дверную ручку. — Ну-ка, выпусти меня!

— Не получится, дверь заблокирована.

— Разблокируй! Какие проблемы!

— Знаешь, Лёка, а ты, оказывается, не изменилась только внешне. А вот внутренне ты стала заметно жёстче.