Товарищи! Потребность государства в золоте все еще огромна. Следовательно, добычу металла мы должны увеличивать и увеличивать. В планах второй пятилетки особое место отводится Уралу. Он станет важнейшей угольно-металлургической базой страны. Уралу отводится центральное место по развитию цветной металлургии. А цветная металлургия это и золото. От того, как в пятилетку сработаем мы с вами, в какой-то степени будет зависеть общее выполнение плана. Надо развернуть социалистическое соревнование. Верно говорил товарищ Карапетян: не отдельные рекорды нужны нам, надо всем хорошо работать. Так давайте пересматривать нормы, выжимать из техники все, как призывал товарищ Петровский. Мы и дальше будем получать новые машины, оборудование, изготовленные на наших, отечественных предприятиях. Нам дадут вторую драгу. Мы начали разведку новых золотоносных земель, чтобы расширять прииск, закладывать новые шахты. Перспективы у нас хорошие, и мы должны работать в полную силу.

А теперь, товарищи, у меня есть неприятное сообщение и просьба ко всем. Наш драгер Остап Игнатьевич Тарасенко до сих пор не появился на прииске. Это тревожно и непонятно. Что произошло — неизвестно. Думать можно всякое. Человека нет. Видимо, произошло какое-то несчастье. Прошу вас, товарищи, если кто-то услышит что-нибудь имеющее хоть маленькое отношение к исчезновению Тарасенко, немедленно сообщайте Куликову, мне или Ивану Ивановичу.

Когда Майский заговорил о драгере, в зале наступила напряженная тишина. Потом люди задвигались, начали перешептываться, директору задавали вопросы. Решили организовать поиски, не откладывая.

Собрание закончилось поздно. И когда Слепов зашагал к своему домику, он с удовольствием подумал, что получилось собрание таким, как хотелось. Радовала активность людей, их горячая заинтересованность в деле.

Второй месяц поисковый отряд Виктора Афанасьевича Виноградова бродил по тайге. Продвигались медленно, делая в день не более пяти-семи верст. Весь район, который предполагалось исследовать, он разбил на небольшие квадраты и теперь осматривал буквально каждую пядь земли. Шурфы и шахтенки стали попадаться отряду с первых же дней. Все они давным-давно обвалились, заросли кустарником и травой, на дне глубоких ям скопилась вода. Они-то и интересовали Виноградова.

Ваганов скептически оценивал действия молодого инженера.

— Зря время тратишь, — говорил он Виноградову. — Здесь до нас народу столько перебывало, всю землю, считай, через сита пропустили.

— Возможно, — спокойно соглашался Виктор Афанасьевич. — И вот потому, что здесь когда-то побывали копачи, а после них никто эту землю не трогал, я и буду здесь особенно внимательно вести разведку.

— Ну-ну, давай, орудуй, а я погляжу.

Как только отряд вышел из Зареченска, Виноградова словно подменили. Плетнев, зная по прошлым годам эту его особенность, не удивлялся. Но все остальные смотрели на инженера во все глаза. Особенно перемена поразила Ксюшу. Перед ней был совсем другой человек. Он мог работать сутками, забывая обо всем на свете, питаясь как попало и урывая для сна в сутки три-пять часов. Мог не слезать с лошади с утра и до вечера, многие версты проходить пешком, лазить по горам, болотам, непроходимой таежной чаще. Он переставал следить за собой и брился от случая к случаю.

Когда отряд остановился на длительное время, Виноградов отдавал необходимые распоряжения, а сам, взвалив на плечи вещевой мешок, брал инструменты и немедленно начинал обследование нового района. Иногда его сопровождал Никита Гаврилович, иногда Сашка или Пашка. Ваганов оставался в лагере — такие походы старику были не под силу. Возвращался начальник отряда, сгибаясь под тяжестью мешка, набитого камнями. Относил поклажу в палатку и шел к роднику смывать грязь. В первые дни Ксюша мирилась с этим, но потом решительно вмешалась. Потребовала, чтобы он следил за собой и своим костюмом, ужинал вместе со всеми и только после этого продолжал работу и то недолго. Инженер, не привыкший к такой опеке, воспротивился.

— Я не ребенок, — резко сказал он девушке, — и знаю, что делать. А вы занимайтесь своими делами.

— Я пошла с вами в тайгу не для того, чтобы сидеть в палатке. Не забывайте, я отвечаю за здоровье каждого в отряде, значит, и за вас. Или вы будете делать так, как я говорю, или завтра я уеду в Зареченск.

Виноградов ошарашенно посмотрел на Ксюшу.

— Уедете? В Зареченск?

— Уеду. И не улыбайтесь. Выбирайте одно из двух.

— Хорошо, я подчиняюсь, но позвольте вам заметить, Ксюша, это произвол.

— Называйте как хотите. Вы человек образованный, знаете много красивых слов. Но помните о нашем уговоре.

После ужина Виктор Афанасьевич вытряхивал принесенные камни и при тусклом свете фонаря начинал их разбирать, опасливо поглядывая на вход в палатку и ожидая появления Ксюши. Если свет в большой палатке горел долго, Ксюша приходила и, не говоря ни слова, уносила фонарь. Начальнику отряда приходилось раздеваться и ложиться в темноте. Зато утром он поднимался первым, когда только начинал брезжить рассвет. Раздувал угасший за ночь костер и при его свете торопился сделать нужные записи. После завтрака Виноградов уходил на очередную разведку и часто появлялся лишь к вечеру, за что немедленно получал выговор от Ксюши, она требовала, чтобы он и обедать приходил вовремя.

— Я не могу, милая девушка, работать, как в канцелярии, с перерывом на обед. Ведь это разведка, понимаете? Раз-вед-ка.

— Понимаю. Тогда берите еду с собой.

Закончив обследование очередного квадрата, Виктор Афанасьевич делал пометки на своей карте, краткие записи в тетради и давал приказ свертывать лагерь. Отряд двигался дальше.

Плетнев еще на «Новом» много раз ходил с Виноградовым в тайгу, хорошо изучил все его привычки и ничему не удивлялся. Старый охотник в тайге чувствовал себя дома, помогал инженеру определять, где именно надо бить дудки и брать пробы, а где не стоит терять время. Виктор Афанасьевич всегда прислушивался к советам таежника и не однажды убеждался, что тот прав. Никита Гаврилович говорил:

— Давай-ка, Афанасьич, остановимся тут да попробуем. Сдается мне, должно быть золотишко.

Виноградов соглашался. Закладывали шурф и чаще всего действительно встречали золото. Но обычно это были бедные земли, с небольшим содержанием драгоценного металла. Инженер помечал место на карте и удивлялся:

— Я бы мимо прошел, а ты, Никита Гаврилыч, словно сквозь землю видишь.

— Нюх у меня, Виктор Афанасьич, — посмеивался охотник. — Издалека чую, где золотом пахнет.

На обязанности таежника лежало также снабжение отряда свежим продовольствием и присмотр за лошадьми. И с этим он справлялся лучше, чем кто-либо другой. Весной и осенью отряд всегда имел глухарей, тетеревов, рябчиков или уток, а летом — в изобилии рыбу.

Как только Ваганов попал в тайгу, в знакомую обстановку, он снова почувствовал себя старателем. Степан Дорофеевич не мог спокойно сидеть на месте, но подводили слабые ноги и глаза потеряли прежнюю зоркость. Зато память была еще крепкой. Старик узнавал места, где когда-то бродил с артелью, находил старые копушки и рассказывал Виноградову, где и как искали раньше.

— Находили что-нибудь? — интересовался начальник отряда.

— Так, на бедность, — уклончиво отвечал Ваганов, а потом, вспоминая, незаметно выкладывал все, что знал об этих местах. И эти сведения тоже помогали вести разведку.

Зато Ксюша не сразу нашла свое место в отряде. Она поначалу даже растерялась и не знала, что ей делать. Все заняты, а она целыми днями просиживает в лагере. Но постепенно девушка освоилась с новым положением и взяла на себя хозяйственные заботы. У Ксюши создалось впечатление, что начальник отряда забыл о ней, забыл, что она женщина и обращается, как со всеми. Тогда-то, немного обиженная, девушка стала вести себя с ним решительно и властно. И странное дело, — Виноградов ей подчинился. А Плетнев, видя это, только молча удивлялся или говорил дяде: