— Оборона Альфа консолидирует крейсерные флотилии, — сообщил Юрий.
— Преследует нас, — сказал Алик. — И — о, поглядите — стратегически так никогда и не догонит. Облом, да?
— Крейсеры специально строились так, чтобы ускорение их было меньше, чем у транспортных кораблей, — пояснила Кандара. — Некоторым же из них нужно позволить сбежать.
— Это должно быть подозрительно, — сказал ей Каллум.
— Единое сознание не мыслит в таких терминах, — ответила за Кандару Джессика. — Все его внимание сосредоточено на стратегическом отходе и защите коконов, которые у него на борту. Его главная забота — что делать с отступающими кораблями, включая этот. В его ангаре места недостаточно. Так что нам приказано лететь прямо в червоточину.
— Мы можем это сделать? — спросил Юрий.
— Регуляторы отрицательной энергии полностью функциональны, так что это не проблема. Но наша миссия состоит в том, чтобы остаться со «Спасением жизни».
— И что ты предлагаешь?
— Отступающие оликсы всё еще несут тяжелые потери. Многие корабли повреждены. Я могу имитировать ухудшение состояния наших регуляторов. Может, тогда нас направят в ангар.
— Давай, — согласился Юрий.
Каллум продолжал наблюдать за полетом к кораблю–ковчегу. Крейсеры всё еще обстреливали удирающие транспортные суда оликсов. Правда, огонь сделался реже, создавая совершенно верное впечатление, что запасы боеприпасов у людей на исходе. Каллумиты практически не выпускались, что позволило немногим уцелевшим кораблям Избавления более успешно защищать транспортные флотилии.
Просьба, направленная Джессикой единому сознанию «Спасения», мелодично прошелестела на краю подсознания Каллума тихой слабой мольбой. Он не думал, что корабль–ковчег, всецело поглощенный атакой Ответного Удара, удостоит хотя бы малейшего внимания нечто столь незначительное.
— Думаешь, он пойдет на поводу нашей стратегии? — спросил Каллум.
— Должен пойти, сукин сын, черт возьми, должен, — прорычал Алик. — Нам это нужно. Нужно, чтобы он сделал то, что мы хотим. Ответный Удар затевался ради того, чтобы загнать его в угол. Только ради этого…
— Он сделает, — сказала Кандара. — Единое сознание продемонстрировало значительные тактические способности. Оно должно знать, что мы могли напасть — вот так, неожиданно — непосредственно на него. Тысяча каллумитов превратила бы ковчег в самый большой кусок швейцарского сыра во всей вселенной, а инерция вращения довершила бы дело.
— О, благослови Господь могучие каллумиты. — Алик рассмеялся. — Только посмотрите, как бегут эти суки.
— Нам повезло жить в эпоху таких чудес, — спокойно сказала Кандара.
— Ой, да идите вы на хрен, — проворчал Каллум. — Использовать порталы как оружие было хорошей идеей, и вы это знаете.
— Нам ли не знать? — ухмыльнулся Юрий.
— Да, Калл, — согласилась Джессика. — Они действительно сбили единое сознание с толку. Ковчег понимает, насколько он уязвим при массированной атаке.
— А еще он понимает, что мы не стали бы так рисковать, — сказал Юрий. — Мы, люди, отчаянные, но не настолько, чтобы уничтожить все до единого коконы, находящиеся на борту, что неизбежно произойдет при его распаде. Он знает, что мы работаем над их спасением, над обращением вспять процесса окукливания.
— Доверься Джонстону, — сказала Кандара. — Удар по «Спасению» будет точным. Единое сознание сообразит, что мы пытаемся нанести ему вред, уничтожив червоточину — теперь, когда мы уже перебили большую часть кораблей Избавления. Это логичный ход с нашей стороны. И это оставляет ему только один вариант.
Каллум почувствовал импульс, пришедший от единого сознания «Спасения» — многоплановый стимул для всех транспортных кораблей флотилии. И был рад, что ему не пришлось спрашивать Джессику, что это означает.
Пришла пора «Еретику–мстителю» развернуться и, замедлив ход, направиться к «Спасению жизни». Этот маневр сделал бы все транспортные корабли оликсов уязвимыми для крейсеров, но крейсеры–то не собирались сближаться с ковчегом; они планировали пронестись мимо на большой скорости и провести заключительный массированный ракетный обстрел. Каллум почти чувствовал, как это обескураживает оликсов.
Корабли Избавления, сгруппировавшиеся вокруг «Спасения жизни», защищая ковчег, двинулись на перехват крейсеров, как и те, что сопровождали транспорты. Идеальный расчет.
Доверься Джонстону.
К счастью, все зависело не только от генерал–адъютанта. Ответный Удар заключал в себе два года трудов и планирования, работу миллионов людей, вовлеченных в производство боевых кораблей, и тысяч, руководивших ими. Сотни тактиков разрабатывали и анализировали план, учитывая множество непредвиденных обстоятельств. Шесть контролеров вместе с самым мощным из когда–либо созданных гиперкубом Ген 8 Тьюрингом осуществляли надзор. Нет, это было совсем не то, что просто метнуть кости и надеяться.
И все равно осознание этого не умаляло беспокойства.
«Еретик–мститель» был в восьми минутах от «Спасения жизни» и шел уже на трех g, когда в тысяче километров от кормы корабля–ковчега открылись четыре скрытых портала. Из них вылетели двадцать каллумитов в сопровождении роя сенсорных спутников. Пять оставшихся кораблей Избавления, охранявших «Спасение», тут же запустили сверхскоростные ракеты. Как и прежде, без толку. Пятидесятимегатонные взрывы не возымели эффекта. Каллумиты просто глотали все, пересекавшее их границу: радиацию, частицы, плазму… Мигом позже все двадцать дыр вонзились в «Спасение жизни», пробивая глыбу корабля насквозь со скоростью двадцать два километра в секунду. Датчики высокого разрешения показывали повреждения, узкие туннели, пробуренные быстро остывающим термоядерным пламенем движков каллумитов. Там, где перед ними оказывались механизмы, повреждения были серьезными, но конструктивно корабль–ковчег оставался целым. Что для такой громады новые туннели? Пустяк.
Каллум почувствовал, как беспокойство единого сознания усилилось. Анализируя векторы атаки, по которым летели каллумиты, оно видело, что люди выцеливают инженерные системы корабля–ковчега — и, что куда важнее, терминальный механизм червоточины. Среди всего этого проскользнул слабый ответ на запрос Джессики, незначительное согласие, простое включение в общую расстановку сотен транспортных кораблей оликсов, поврежденных, но еще пригодных для полета.
— Нас направляют в ангар, — подтвердила Джессика.
Первая волна транспортных кораблей подошла к «Спасению жизни». Приблизившись, все они активировали регуляторы отрицательной энергии — сотни маленьких, похожих на плавники зубцов, которыми ощетинились гладкие корпуса — точно дикобраз среагировал на угрозу. В центре кормовой части «Спасения» мерцала характерным фиолетовым светом черенковского излучения[5] горловина червоточины диаметром разве что чуть–чуть поменьше самого ковчега. Глядящему в нее не открывалась ни воронкообразная перспектива, ни далекая точка схождения в конце туннеля пространства–времени. Горловина червоточины была просто местом, где заканчивалась существующая вселенная.
Каллум вздрогнул, получив доступ к сенсорному изображению.
«Что, если ничто вырвется наружу?»
Транспортные корабли ныряли в светящуюся пустоту, маневрируя ловко и проворно, точно косяки рыбок, и мгновенно исчезали из виду. «Еретику–мстителю», парящему среди себе подобных, оставалось всего сто километров до входа. Они больше не тормозили, но направлялись к сверкающей цели. Семьдесят километров. Сорок.
— Э… — выдавил Каллум.
Нереальная Джессика сидела за своей консолью, закрыв глаза, лицо ее выражало предельную сосредоточенность. На лбу даже поблескивала испарина. «Еретик–мститель» аккуратно выскользнул из потока транспортных кораблей, удаляясь от червоточины. Теперь они скользили над кораблем–ковчегом, над крапчатой мрачно–серой громадой, на поверхности которого то и дело вспыхивали яркие пятна — это продолжали взрываться ракеты с ядерными боеголовками, преследующие транспорты. Джессика вела судно по извилистой траектории, слишком близко к ковчегу. Даже сейчас Каллум ощущал призрачные импульсы гравитационных колебаний, воздействующие на его подвешенное физическое тело: как будто они катались на потерявших управление американских горках. Сенсоры показали тень «Еретика–мстителя», зыбким привидением скользящую над серой «скалой», то появляющуюся, то исчезающую при каждой вспышке взрыва.
