Вообще пещера, в которой нас держали, была довольно жуткой. Одинокий источник света в виде факела около входа. Неприятный запах немытых тел, крови и испражнений. Всё это завершала оглушающая тишина. Мои соседи боялись даже дышать. Столько людей должны вызывать хоть какой-то шум, но здесь…

Размышляя ни о чём и рассматривая других узников, я дождался появления нашей охраны. Двое мерзких на вид дикарей, точно таких же, как те, что напали на нас по прибытии, резво зашли в наш грот. Остановившись перед клетками, они с умным видом начали шептаться друг с другом. Периодически о чём-то споря, два каннибала пошли к одному из парней, что прибыл со мной.

Они вытащили пацана из клетки. Сейчас он не сдерживал слёз. Плач и вопли эхом разносились по всей пещере. Больше меня удивила реакция конвоиров. Они растерянно заозирались и с яростью начали избивать мальчишку, пока тот не перестал издавать шум. В следующую секунду я понял, почему здесь соблюдается гробовая тишина. Закрывая свет факела, у входа стояла настоящая живая гора. Практически два метра ростом, это при том что хозяин плеч ссутулился, сгибаясь вдвое. На нём не было костей и украшений. Лишь небольшая набедренная повязка. Зайдя внутрь грота, он взял факел в правую руку. Свет мигающего огня бросал тени на его жуткое лицо, делая и без того страшную морду ещё более зловещей.

Охранники отступили в стороны, прижимая головы, словно звери, увидевшие хищника покрупнее. Огромный людоед схватил лежащего на земле мальчика одной рукой и поднял на уровень своего лица. Встряхнув его несколько раз и не добившись никакой реакции, он не раздумывая ткнул горящий факел ему в голову.

Думаю ещё не скоро я смогу есть мясо. Аромат горящей плоти разнёсся по пещере. Жуткий скворчащий звук, словно кто-то пролили воды на раскалённую сковороду, врезался мне в уши. И судя по звук сплёвывания содержимого желудков, не только мне. Вопли прижигаемого подростка разнеслись по подземелью. Я слышал много предсмертных криков, но чтобы настолько болезненных и жутких — никогда. Казалось, даже охранники замерли, боясь привлечь к себе внимание огромного садиста. Здоровяк продолжал с наслаждением прижимать факел к разным сторонам лица парня.

В один момент крик резко оборвался. Мальчишка тяжело дышал, он сорвал голос и теперь мог только мычать и дёргаться. Мы все сидели, с ужасом наблюдая за разворачивающейся картиной. Передав факел одному из охранников, прижигатель протянул руку к лицу бедного подростка. Представляя, что произойдет дальше, я отвернулся. Зажмурив глаза и закрыв уши, я всё равно услышал и будто воочию увидел происходящее. Звук разрываемой плоти. Мычание боли, переходящее в настоящий панический стон ужаса, и довольное размеренное чавканье здоровяка. Мои сокамерники продолжили выплёвывать свои желудки. Звуки плача разнеслись по всей пещере. С трудом сдержав порыв, я постарался отвлечься от всего происходящего. Моя спина согнулась в попытке спрятать голову, упирая лицо себе в ноги. Краем глаза наблюдая за движущимися тенями, и, лишь когда факел удалился на своё прошлое место, я смог прийти в себя.

Руки с такой силой сдавливали уши, что мне пришлось приложить усилия, чтобы убрать их. Слёзы уже давно высохли, оставляя только сухость и боль в глазах.

Свернувшись на боку, я бездумно смотрел на факел. Крохотный ветерок бросал огонь в разные стороны. Из его тени вырастали силуэты и лица. Всех тех, кого я когда-то знал или видел. Происходящее сломало меня. Мне не выбраться, никак не спастись. Выхода наверх нет, повсюду каннибалы и убийцы, а я один здесь…Внизу…

— Клем…Риза…Дэрил…

Мне тогда показалось, здесь не могла появиться Клементина. Она где-то далеко. В безопасности. Девочка точно не смогла бы пробраться в это жуткое место. Тем более выжить тут.

— Надеюсь, у тебя всё хорошо. Ты точно выживешь, ведь без меня же выжила…

Образ маленького ребёнка возник рядом со мной. Она сидела по другую сторону клетки. В другой одежде, с более чистым лицом. Её волосы ещё были подстрижены так, как при нашей первой встрече. Она давно уже не выглядела так. За время наших путешествий Клементина полностью поменяла свой стиль. Да и представить её без этого ножа тяжело. Хотя вообще-то, нож был мой. Мой…

— Странно.

Не знаю, сколько дней прошло. Нас кормят какой-то похлёбкой раз в день. В ней только грибы. Я надеюсь, что только грибы. Из-за темноты невозможно понять, из чего она приготовлена.

Ещё два раза сюда приводили новых заключённых и оба раза сцена насаждения дисциплины повторялась. Фантазия у огромного ублюдка была отличная. Он вообще любит прийти сюда и помучать кого-нибудь. Но отрезает от нас куски только в специальном помещении. Ко мне ещё ни разу не подходили, как и ко многим другим. Обычно потрошат кого-то одного. Долго и качественно. Они умеют обрабатывать раны, чтобы ты не умер, чтобы пожил подольше.

Реальность теряется для меня. Не могу понять, когда я сплю, а когда бодрствую. Я давно перестал отворачиваться от мерзких сцен насилия. В моих глазах появилось то же смирение, что и у других. Лишь появление Клементины радует меня. Мы просто молча сидим и смотрим друг на друга. Каждый раз она появляется в новом образе. Другая одежда и возраст. Иногда она всё ещё ребёнок, а порой ко мне приходит уже молодая девушка. Может быть, однажды мы встретимся и она будет выглядеть вот так. Я потихоньку схожу с ума.

Кошмары становятся всё хуже. С трудом мне удаётся сдерживать крики. С каждым днём Мишель подходит всё ближе и ближе. Боюсь, что когда она доберётся до меня, я уже не проснусь. Страх давит со всех сторон, но тело уже устало бояться.

Перед глазами появлялись новые картины. Каннибалы, убитые мной ублюдки, я видел их лица. Разъярённые пасти, скалящиеся мне в лицо. Они кричали, что я такой же, как и они. Шептали мне в темноте, не давая уснуть. Заставляя вскрикнуть от страха, чтобы огромный людоед пришёл за мной.

— Снова ты здесь.

Она стояла передо мной. Держась своими маленькими руками за клетку. Пронзительный взгляд маленьких глаз буравил меня насквозь. Даже без слов я знал, что она хочет мне сказать. Я так давно не слышал её детский голосок. С того самого дня, малышка не издала ни звука. Ни единого звука…

— Борись!

— Я не могу, я не такой…

— Ты такой же, как и все.

— Нет…

— Чтобы выживать, нужно изменяться.

— Я не хочу…Не хочу становиться…

— Убийцей…

Снова грёбанная заправка, как же я от неё устал. Уже не со страхом, а с усталым презрением я смотрел на труп девушки с раскроенной головой. Лица убитых мною дикарей из шахты сменяли лицо чёртовой девки, на долгие месяцы ставшей моим кошмаром.

Голоса Клементины и Мишель сливался воедино. Переплетаясь и разделяясь. Путая меня и сбивая с толку.

— Мишель…

Она лежала на том же месте. Брошенная в кабинку. Её закатившиеся и выцветшие глаза не вызывали ничего, кроме злости.

Мои руки сжались, ища рядом знакомую ручку топора или ножа…? Убийство Мишель чередовалось с убийством множества "ходячих". Воспоминания врывались в голову бурным потоком. Размываясь и не давая сосредоточиться.

— Она напала на меня! Хотела ограбить! Да она и тебя хотела ограбить! Она бы убила Омида!

Даже сквозь смрад грязных тел и мёртвой плоти я почувствовал аромат цветов. Тот самый, из проклятого туалета. Кадры тех мест, когда я его чувствовал, мелькали перед глазами.

— Криста…

Мертвая женщина лежит на полу. Рядом с ней лежит детское тело…Откуда?

— Я не виноват в её смерти! Он погибла по собственной глупости. Если она думала, что беременность в мире зомби апокалипсиса — это нормально, то туда ей и дорога!

Женские руки начали привычно обнимать меня со спины. Не обращая на них внимания, я встал на колени, вцепляясь руками в решётку. Перепуганные заключённые с ужасом смотрели на меня и на вход, но мне было плевать.

— Омид…

Картина продолжает рисоваться в голове. Рядом с трупом Кристы и неизвестным телом появляется Омид. В его руках его нерождённая дочь. Он поворачивает ко мне голову: "Это…девочка", воспоминание стирается и меняется. Голос Омида звучит, как на испорченной кассете, ломаясь и растягиваясь: "Наши…девочки".