— Сто дней. Закупать планировали в деревнях выше и ниже по течению, мелкими партиями, дорого, — ответил мне усач.

— Это ведь не сработает, да? Не продадут нам еду? — устало спросил я.

— За очень большие деньги продадут и благородные, из тех, что беднее остальных, — усмехнулся Бартуш.

— Но вот денег, чтобы покупать так годами, у вас нет, — хмыкнул Свен.

— Нет, — согласился с ним Витольд.

— Значит, воюем. А там решим вопрос и с портом, — вынес для себя решение я. — Свен, подготовь ещё рейд послезавтра.

— Тебе мало ран? — поднял бровь северянин.

— У нас нет выбора, — сплюнул слова я.

На этом совещание и закончилось, а я вернулся в мастерскую к своему пороху. Утром следующего дня принцесса сняла швы, а к вечеру принесли поправленные доспехи и ещё сильнее потяжелевший тесак. После боя количество и глубина зазубрин на клинке Войцеху не понравилось, и оружие сделали ещё крепче.

В день рейда, прямо с утра, зарядил дождь. И Свен, глянув на небо, отложил рейд на ночь, планируя воспользоваться даруемой тучами темнотой. Так что стартовали мы в потёмках, пользуясь сильным попутным ветром, практически бесшумно вышли на реку и против течения пошли к вражескому лагерю. Направившись на ту сторону окружения, где мы ещё не были.

Пользуясь темнотой, получилось дойти, не вызвав тревогу, почти напротив лагеря. И хотя к берегу мы приставали уже под крики тревоги, это не помешало ополченцам высадиться, составить строй и пойти стеной щитов и копий на лагерь.

Я в это время уже бегал среди позиций знати в поисках активных источников скверны. Именно так мне удалось убить двоих самых сильных, ещё до того, как они успели надеть доспехи. А там уже лишь перемещаться по тылам, и вырезать тех, от кого чувствовал усиление осквернённой маной.

Тем временем, та часть знати, что не побежала, дала бой, в который я практически не вмешивался, позволяя воевать ополченцам и людям Свена. Им нужны свои победы, боевой опыт. Я же вырезал лучников, и через десять минут всё было кончено — вынужденные постоянно ожидать нападения со спины, благородные пали под ударами ополчения и наёмников. Следом, наши раненые и убитые были отнесены на корабль, а лагерь разграблен.

Когда противник смог стянуть достаточно войск, мы уже грузились на драккар, не став связываться с превосходящими силами. Рейд оказался удачен, хоть и стоил нам пятерых убитых и десятка раненых. Настолько удачен, что на следующую ночь мы его повторили. Тут уже всё вышло намного скромнее, противник ждал атаки, но зато без потерь.

Потом, ещё через день, выйдя утром, и ещё, и ещё. Незаметно я стал привыкать к подобной войне. Иногда получалось хорошо, а в один день огонь лучников был настолько плотный, что мы даже не стали приставать к берегу. В другой день аристократы притащили стреломёты, но я вырвался на берег, сумев обеспечить высадку. И мы смогли их захватить, что потом бурно вечером отмечали.

Военные будни летели быстро, хоть и кроваво. А во сне я опять был вынужден сражаться с лесной ведьмой, которая медленно, но уверенно потрошила меня на знания. Оценила огнестрел, увязала с этим многое из того, что видела в моих воспоминаниях раньше, и очень хотела узнать больше.

Что получал я? Видения тех времён, когда ещё была по-настоящему активна магия. Картины атакующих огнём драконов, рвущих армии монстров, заклинаний, стирающих целые деревни. Армии орков, бескрайние леса эльфов, красивейшие подземные города гномов. И бесконечное буйство магии, силы и свободы.

Прежде всего, индивидуальной силы творить, разрушать, изобретать, не будучи скованным необходимостью привлекать сотни и тысячи человек для каждого чиха. Сильный маг, он может очень много, а слабых Фиона мне не показывала. Да и не обращали они на себя внимания богини магии почти никогда.

Просыпаясь утром, чувствовал, как накатывает тоска. И сложно было понять, моя ли это грусть или сожаление бывшей богини. Кто знает? Она по-прежнему собирала армию, но сейчас тратила больше сил на то, чтобы ломать мой разум по ночам, желая вытянуть больше, пока я не умер. В бою или просто от окончательно севшего сердца.

А с ним лучше не становилось, всё чаще я выходил из боя, оставляя противника на ополченцев, чтобы дать себе передышку. Потери росли, враг встречал нас на берегу, пару раз попытавшись встретить на реке. Там я впервые увидел, как полностью сорвался аристократ.

Скачком выросла сила, скорость, а в транслируемых скверной образах не осталось ничего, кроме ярости. Но при этом сам бой сложным не был. Отправив ему через скверну ложный образ атаки, я ускорился выше уровня своей реакции и отрубил ему сначала ногу, а потом и голову. Даже в полностью одуревшем от скверны виде, я всё равно сильнее обычного сорвавшегося.

Забавно вышло через неделю, когда мы вышли на очередной рейд. Только собирались пристать к берегу, а среди аристократов завязалась мясорубка и без нас. Потерял разум ещё один благородный, его попытались мягко остановить, и он в ответ устроил бойню. Монстра, в итоге, подняли на копья, но десятка три он убить и ранить успел.

Рейд тогда вышел довольно успешный, не по убитым врагам — по добыче. Но с каждым днем проводить атаки становилось всё сложнее: знать окопалась. Никаких больше шатров, только основательные избы и землянки, окружённые укреплениями лагеря. Да и на берегах реки выкопали валы с вбитыми в них кольями и частоколом.

Четыре последних рейда превратились в штурм укреплений, и мы потеряли четыре десятка человек, из которых дюжину убитыми. А ведь в набеги ополчение ходит хорошо вооружённое и в тяжёлой броне. Даже лучше, чем у большинства благородных. У нас достаточно трофеев, чтобы вылазки были обеспечены по высшему классу.

Вот и сегодня, смотря, как на корабль заносят два закованных в сталь трупа наших, поморщился и, повернувшись к северянину, негромко сказал:

— Думаю, с вылазками пора заканчивать.

— Согласен! — пытаясь отдышаться после боя, ответил Свен. — От них уже больше вреда, чем пользы.

— Именно, — кивнул я.

Пройдя на нос корабля, уселся на скамью возле расчёта трофейного стреломёта и стал спокойно глубоко дышать, направляя скверну в область опять начавшего колоть сердца. Устал: физически от постоянного недосыпания, но сильнее морально.

Больше месяца потратил на эти рейды, постоянно воюя и убивая людей. Я стал сражаться лучше, да и эффект есть для общей обстановки. Благодаря рейдам никакого штурма в ближайшее время явно не планируется. Им было всё это время не до города. Нагнали крестьян, построили укрепления, но штурмовать? Нет. Горожане же ещё сильнее укрепили стены, построили крытую галерею поверху, запасли наверху множество камней и прочих подарков атакующим.

Брать город в лоб сейчас безумие. И это не считая больше чем полусотни ружей и двух небольших пушек, которые, всё же, умудрились изготовить кузнецы. Пока в бою это не использовалось, желая приберечь секрет, только в тренировках стрелкового отряда. Но если в атаку массово пойдут усиленные скверной бойцы, их встретят пулями и картечью.

Да, аристократы согнали под стены множество народу. Осаждающих точно больше десяти тысяч. И это несмотря на то, что за этот месяц тысячи полторы мы точно убили. Плюс всё более частые случаи срывов, вынуждающие их прекратить баловаться со скверной, всё равно против меня не помогает.

Они настолько попрятались в укреплениях, что от нас начали проскакивать корабли за провиантом, и удалось отправить команду на разведку в порт. Наш город действительно готов к осаде, лучше тут я уже не сделаю. Так что, вечером, когда мы собрались на очередное совещание, я мягко поинтересовался у мужчин:

— Как вы считаете, теперь можно отправляться в порт? Мы показали достаточно силы?

— Вполне, — усмехнулся Витольд. — Они поддержат нас, особенно если мы отправим к ним несколько сотен наших бойцов. Мы очень хорошо себя показали, аристократы не хотят идти под стены.

— Их тут убивают, а дома крестьяне готовы бунтовать, куда тут воевать идти, — хмыкнул Свен.